ненависти! Мислик был уже близко. Я схватился за тепловой пистолет. Он
замер, и поток .ненависти стал еще яростнее: я ощущал его почти
физически, как леденящую вязкую струю. Тогда в свою очередь я начал
передавать.
Металлический мой собрат! - думал я. - Я не желаю тебе зла. Зачем вы
и иссы уничтожаете друг друга? Почему уничтожение должно быть
законом Вселенной? Почему один род должен истреблять другой род,
почему господство одних несет смерть другим? У меня нет к тебе
ненависти, странное существо. Видишь? Я прячу оружие в кобуру!
Вряд ли он меня понял. Но по мере того как я передавал, ненависть его
уменьшалась, отходила на задний план, уступая место удивлению, но не
угасала. Мислик не шевелился.
Вспомнив утверждения философов о том, что законы математики
должны быть едины для всей Вселенной, - кстати, иссы, насколько мне
помнится, говорят то же самое, - я начал думать о квадратах,
прямоугольниках, треугольниках, кругах. Сначала я ощутил еще более
сильную волну удивления, затем на меня хлынул поток образов: мислик
отвечал! Увы, вскоре я убедился, что между нами нет и не может быть
ничего общего, что никакое взаимопонимание невозможно. Образы были
расплывчаты, как ускользающие сны. Порой мне казалось, что я
улавливаю странные фигуры иного мира, где существует более трех
измерений, или мира совсем не понятных для нас измерений. Но едва я
начинал их осмысливать, как они исчезали, оставалось только горькое
сожаление о том, что я не в силах преодолеть незримую преграду,
отделяющую меня от этих построений, совершенно чуждых нашему
разуму. Я сделал последнюю попытку и начал думать о числах. Результат
был тот же. В ответ я уловил нечто абсолютно непередаваемое,
непостижимое, разделенное провалами, когда всякая связь прерывалась. Я
попробовал общие образы, но ни один не вызвал ответа, даже образ
звезды, сияющей в черном небе. Видимо свет в нашем понимании был ему
чужд и недоступен. Тогда я прекратил свои тщетные попытки. Наверное,
мислик уловил мою печаль, потому что в ответ опять послал волну
отчаяния и ужасающего бессилия, которое полностью заглушило
ненависть. Он уполз к дальней стене, так и не испустив своего
смертоносного излучения.
Теперь, что бы ни говорили иные философы, я знаю: только страх и
печаль одинаковы во всей Вселенной, и, наоборот, дважды два - далеко не
всегда четыре. Было что-то трагическое в этой невозможности обменяться
самыми простыми мыслями, в то время как самые сложные чувства сразу
становились понятными.
Я поднялся в лабораторию и сообщил о своих мизерных успехах. Иссов
это особенно не огорчило. Для них мислик - порождение Ночи, существо
ненавистное, исконный враг, и весь опыт интересовал их с чисто научной
точки зрения. Другое дело я: до сих пор жалею, что не смог не то чтобы
понять, но хотя бы отдаленно уловить, для чего и чем живут эти странные
создания.
Мы покинули остров уже в сумерках. Два спутника сияли в небе,
усыпанном звездами: Арци, такой же золотистый, как наша Луна, и Ари,
мрачного красноватого цвета, который всегда напоминал мне о зловещих
знамениях. При свете лун и звезд мы опустились на большую нижнюю
террасу у подножия Лестницы человечеств. На другом краю террасы
смутно вырисовывалась огромная вытянутая масса звездолета синзуиов,
чуть мерцающего во мраке. К моему большому огорчению, мне не
позволили пройти в зал совета. Пришлось нам с Сззаном отправиться в
Дом чужестранцев, нечто вроде гостиницы, расположенной в одной из
рощ на нижней террасе.
Мы поужинали вместе и вышли погулять перед сном. Вскоре мы
оказались неподалеку от звездолета, но здесь, на повороте аллеи, нас
остановила небольшая группа иссов.
- Дальше ходить нельзя, - сказал один из них. - Синзуны охраняют свой
аппарат и никого не подпускают без особого разрешения. Но кто это с
тобой, Сззан?
- Обитатель планеты Тсемля звезды Солнце Восемнадцатой галактики.
Он у нас один. Он прилетел с Аассом и Суиликом. У него красная кровь, и
мислики ему не страшны.
- Постой! Неужели это сын Света из Древнего пророчества? Говорят, у
синзунов тоже красная кровь, но они еще не встречались с мисликами!
- Землянин сегодня еще раз спускался в пещеру на острове Санссин и,
как видишь, цел и невредим.
- Позволь мне взглянуть на тебя! - обратился ко мне тот же исс.
Мягкий свет фонарика на его легком шлеме осветил нас. Я заметил у
него на поясе два небольших излучателя. Видимо, охрана звездолета была
делом нешуточным! Кстати, первый раз я увидел на Элле нечто
напоминающее вооруженные силы.
- Ты похож на синзунов, - проговорил исс. - Я видел троих, когда они
высаживались сегодня после полудня. Но ты выше, массивнее и у тебя пять
пальцев на, руках. Ах, как бы мне хотелось поскорее попасть на ксилл в
экспедицию! Я ведь еще учусь.
Я вспомнил, что на Элле каждый имел две профессии, как Суилик,
который был командиром ксилла и одновременно археологом.
Долгий переливчатый крик нарушил тишину звездной ночи.
- Часовой синзуиов, - пояснил исс. - Так они перекликаются каждые
полбазика. Но, простите, я должен попросить вас вернуться.
Делать нечего, мы вернулись в Дом чужестранцев. Он представлял
собой множество маленьких коттеджей, разбросанных по всей роще; здесь
останавливались те, кто был вызван на совет и жил слишком далеко,
чтобы каждый день возвращаться к себе. Рядом с моей комнатой, помимо
ванной, оказалась небольшая библиотека, но я чересчур устал и не мог
читать. Возбужденный событиями этого необычного дня, самого
необычного из всех, проведенных мною на Элле, я вынужден был снова
прибегнуть помощи того, кто дает сон.
Проснулся я очень рано. Морской воздух был остер и свеж, и я заметил,
что здесь в отличие от дома Суилика окна были настоящие да к тому же
раскрытые настежь. В комнату проникал шум прибоя и шелест бриза в
листве. Несколько минут я нежился в постели с открытыми глазами,
наслаждаясь прелестью этого тихого утра.
И вдруг величавая песня нарушила тишину.
Я уже не раз слышал музыку иссов. Нельзя сказать, чтобы она была
неприятна, однако для нас она слишком умственная, слишком головная.
Эта песнь не была песней иссов! В ней звучала тоска по родине, в ней была
мелодичность полинезийских напевов и в то же время сила, размах и
затаенная страсть, какая встречается лишь в русских народных песнях. И
голос, этот голос, так легко переходивший от низких грудных нот к
высоким горловым, тоже не был голосом исса! Песня накатывалась, как
волна на берег, с мелодичными повторами, быстрыми взлетами и
медленными, усталыми спадами. Тот, кто пел ее, находился слишком
далеко, чтобы можно было разобрать слова, да и вряд ли это были исские
слова. Но я знал, что говорили они о весне, о планетах, раскаленных
солнцем или окутанных туманами, о мужестве людей, которые их
открывают, о морях и ветре, о звездах и любви, о борьбе, о непостижимых
тайнах и ужасе смерти. Вся юность мира была в этой песне!
С бьющимся сердцем я второпях оделся и выпрыгнул через окно. Песня
доносилась слева, со стороны моря. Пробежав между группами деревьев, я
увидел лестницу, спускающуюся к волнам. Там, у самой воды, лицом к
морю стояла юная девушка и пела, и солнце зажигало золотые отблески на
ее голове. Значит, это не исска! Правда, я не различил цвета кожи - я видел
только стройный силуэт в короткой голубой тунике.
Прыгая через три ступеньки, я спешил вниз, взволнованный, точно
юнец-студент, увидевший красавицу подругу возле института. На
последней ступеньке я поскользнулся и растянулся во весь рост прямо у ее
ног. Она вскрикнула - песнь замерла на полуслове, - потом расхохоталась.
Должно быть, я и в самом деле был смешон - на четвереньках,
растрепанный, весь в песке. Потом смех ее оборвался, и она сердито
спросила:
- Лена эни этоэ таи?
В изумлении я обернулся, потому что последние слова произнес не
Клэр, а его жена Ульна.
- Да, - помолчав, сказал Клэр, - это была Ульна.
ЧАСТЬ III
НА КАРТУ ПОСТАВЛЕНА ВСЯ ВСЕЛЕННАЯ
Глава 1
УЛЬНА-АНДРОМЕДЯНКА
? медленно поднялся на ноги, не спуская с девушки глаз. Сначала у
меня мелькнула мысль, что, может быть, иссы совершили еще один полет
на Землю и привезли оттуда моих соотечественников. Потом я вспомнил
огромный звездолет, золотую статую на верхних ступенях Лестницы
человечеств и заметил слишком узкую руку девушки. Одновременно в
моей памяти всплыли рассказы Суилика о кранах с планеты Мара, почти
неотличимых от иссов. Если у иссов были двойники, почему бы и
землянам их не иметь?
Девушка по-прежнему стояла передо мной, настороженна
выпрямившись. Я все еще не мог вымолвить ни слова.
- Лена эни этоэ таи, санен, тар тэоэ сей Телем! - гневно проговорила она
наконец. Но голос ее оставался таким же напевным и мелодичным.
Я ответил ей по-французски.
- Прошу прощения, мадемуазель, за столь внезапное приземление у
ваших ног!
И только тогда сообразил, что эти слова для нее так же непонятны, как
ее вопрос для меня. Я попытался передавать, глядя ей прямо в глаза. Но
тщетно. Теперь она смотрела на меня с откровенной опаской. Рука ее
опустилась на выпуклую пряжку пояса.
Наконец я попытался заговорить с ней по-исски, надеясь, что она меня
все-таки поймет.
- Простите, я вам помещал, - сказал я.
Она узнала язык и ответила тоже по-исски, путая ударения точно так,
же, как путал я в самом начале:
- Ссин тсехе х'он? (Кто вы?) А надо было сказать Ссин тсехе хион. В
действительности получилось так, что она спросила: Которая луна?
- Первой сегодня вечером взойдет Ари, - ответил я .смеясь. Она поняла
свою ошибку и тоже рассмеялась. Несколько минут мы оба дружно
путались в исских фразах, не очень-то понимая друг друга. Потом она
сделала приглашающий жест, и мы поднялись по лестнице на террасу.
Когда мы вступили под кров деревьев, неподалеку послышались три
переливчатых свистка - сигнал Суилика, а затем показался и он сам в
сопровождении Эссины.
- Ого, ты уже договорился с синзунами! - заметил он.
- Договорился? Я бы этого не сказал. И как вы только ухитряетесь
общаться с обитателями незнакомых планет, которые не воспринимают
мысленных сигналов и не знают вашего; языка?
- Это действительно прискорбно, - ответила Эссина, - особенно когда
чужеземцы столь же очаровательны, как эта синзунка. Я вижу, ты
покорен. Но успокойся: скоро вы найдете общий язык.
- Да, этот вопрос давно уже решен, - подтвердил Суилик. - Однако ты
не особенно воображай и не гордись: передавать и воспринимать мысли
умеем только мы. На твоей планете с твоими соотечественниками ты
сможешь только говорить. Наши дети примерно в таком же положении.
Искусству приема и передачи мыслей надо учиться. Научитесь и вы с
синзункой. А пока достаточно надеть легкий щлем-усилитель. Впрочем,
все это пустяки. Но вот новость поважнее: этой ночью я вернулся из
галактики, расположенной еще дальше, чем твоя. Стало быть, когда
придет время, ты сможешь вернуться к себе. Я познакомился там с еще
одним человечеством. Похоже, в вашем углу Великой Вселенной у всех
существ красная кровь. Взять хотя бы синзунов, вас, землян, или зомбов,
которых я открыл во время этой экспедиции.
- Как они выглядят, эти зомбы? Ты привез хоть одного? Прищурив
один глаз, Суилик оценивающе посмотрел на меня:
- Пожалуй, они на тебя немного похожи. Только раза в два выше. Но
пока это совершенные дикари, не имеющие даже каменных орудий. Так
что привозить зомба было бы незачем и даже опасно для него самого.
Разве что через двести - триста тысяч лет...
Мы приблизились к подножию Лестницы человечеств. Наверху
несколько иссов что-то сооружали с помощью роботов.
- Какого черта колдуют там твои сородичи? - спросил я Суилика. По-
