"Чем же тогда? Чем же еще можно торговать, кроме вашей?"
"Работой, например", сказал Сказитель. "Еду и ночлег я могу отработать"
"Вы слишком стары, чтобы быть бродягой"
"Я родился в пятьдесят седьмом, так что до семидесяти* мне осталось еще
добрых семнадцать лет. Кроме того, я обладаю еще несколькими различными
дарами".
Тут ему показалось, что его собеседник содрогнулся. И произошло это не
с его телом. Просто его глаза похолодели, когда он произнес:
"Пока наши сыновья еще слишком малы, мы с женой делаем здесь всю
работу. И не нуждаемся ни в чьей помощи".
Теперь за ним появилась женщина, еще достаточно молодая, чтобы лицо ее,
хотя и выглядевшее серьезным, не было обветренным и загрубевшим. В руках она
держала ребенка. Она сказала мужу: "Армор, сегодня за ужином у нас найдется
место еще на одного человека".
Но лицо ее мужа застыло в упрямой гримасе. "Моя жена великодушнее меня,
незнакомец. Я скажу тебе прямо. Ты говорил о
----------------------------------------------------------------- *семьдесят
лет - нормальная длительность человеческой жизни в Библии. своих особых
дарах, и я знаю, что ты имеешь в виду владение скрытыми силами. У нас
христианский дом, и такой работы ты здесь не найдешь."
Сказитель посмотрел тяжелым взглядом вначале на него, а потом, немного
мягче, на его жену. Значит, вот как обстоят тут дела. Она делает такие
обереги и заклятья, и в то же время должна прятать их от собственного мужа,
который и слышать не хочет о таких вещах. Интересно, что станет с женой,
если муж когда-нибудь узнает правду. Этот человек - кажется, Армор? - не
похож на убийцу, но трудно сказать, на какое насилие способен человек при
внезапном приступе ярости.
"Я понимаю вашу осторожность, сэр", сказал он.
"Я знаю, что у вас сильные защитные заклятия. Одинокие путники в наших
местах не ходят пешком. Один тот факт, что вы еще носите свой скальп,
указывает на то, что у вас есть надежная зашита от Краснокожих".
Сказитель ухмыльнулся и стащил шляпу с головы, обнажив сверкающую
лысину. "У меня есть свой способ обороняться от Краснокожих: я всегда могу
ослепить их сверканием солнца на моей голове. Они не смогут получить хорошей
награды за мой скальп".
"По правде говоря", сказал Армор, "Краснокожие в этих местах куда более
миролюбивы, чем обычно. Их одноглазый Пророк построил себе город на другой
стороне Уоббиш, где учит Краснокожих не пить спиртного".
"Это хороший совет для любого человека", сказал Сказитель. И подумал:
интересно, Краснокожий, называющий себя пророком. "Пока я не покинул этих
мест, я должен перекинуться парой слов с ним".
"Он не станет говорить с вами", сказал Армор. "По крайней мере, пока вы
не измените цвет своей кожи. Он не разговаривает с Белыми с тех пор, как у
него было видение несколько лет назад".
"И что, он убьет меня, если я попробую?"
"Не думаю. Он учит своих не убивать Белых людей".
"Тоже неплохой совет", заметил Сказитель.
"Неплохой для Белых, но для Краснокожих он может оказаться не таким уж
полезным. Есть люди вроде так называемого Губернатора в Картхэдж-Сити,
желающие всем Краснокожим вне зависимости от того, мирные они или нет,
только самого наихудшего". Неприязнь не покинула лица Армора, но все же он
говорил, и говорил чистосердечно. Сказитель уважал людей, разговаривающих
прямо и не лукавя даже с теми, кого считают врагами. "И все же, не все
Краснокожие прислушиваются к миролюбивым словам Пророка. Те, кто идут за
Та-Кумсавом, приносят много хлопот людям в низовьях Хио, из-за чего многие
уходят на север в верхнюю Уоббиш. Так что у вас не будет недостатка в домах,
где примут нищего бродягу, - можете поблагодарить за это Краснокожих".
"Я не нищий, сэр", сказал Сказитель. "Как я уже говорил вам, я готов
работать".
"При помощи этих ваших даров и тайных уловок, не сомневаюсь".
Враждебность хозяина была полной противоположностью вежливому
гостеприимству его жены. "А в чем ваш дар, сэр?", спросила она. "По вашей
речи понятно, что вы образованный человек. Вы случайно не учитель?"
"О моем даре можно догадаться по моему имени", сказал он. "Сказитель. У
меня дар к рассказыванию историй".
"К выдумыванию их? В этих местах мы зовем это ложью" - чем более жена
старалась быть дружелюбной к Сказителю, тем враждебнее становился муж.
"У меня дар к запоминанию историй. Но я рассказываю только те, в
которые сам верю, сэр. И меня трудно убедить. Если вы расскажите мне свои
истории, я расскажу вам свои, и в результате мы оба станем богаче, хотя ни
один из нас не потеряет того, с чем начал".
"Нет у меня никаких историй", сказал Армор, хотя уже успел рассказать
одну историю о Пророке, и еще одну о Та-Кумсаве.
"Печально слышать, если это так. Возможно, я пришел не в тот дом", -
Сказитель видел, что этот дом и впрямь неподходящее место для него. Даже
если Армор смягчится и впустит его, он все равно будет постоянно окружен
подозрительностью, а Сказитель не мог жить в месте, где люди все время
смотрят на тебя недоверчиво. "Доброго дня вам".
Но Армор не собирался позволить ему так просто уйти. Он принял слова
Сказителя за вызов. "Почему же это печально? Я живу обычной тихой жизнью".
"Ничья жизнь не может быть обычной", ответил Сказитель. "И если
кто-нибудь говорит это мне, то это история такого рода, каких я никогда не
рассказываю".
"Так ты назвал меня лжецом?", вызывающе спросил Армор.
"Я просто спросил, не знаете ли вы такого места, где мой дар мог бы
быть уважаем?"
Сказитель увидел, как, незаметно от Армора, жена скрестила пальцы
правой руки в знаке умиротворяющего заклятья, а левой рукой взяла его за
запястье. Это было проделано мастерски и, видимо, сразу подействовало на
мужа, потому что он заметно расслабился, когда она сделала шаг вперед и
ответила "Друг", сказала она. "Если ты пойдешь по тропинке за вон тем холмом
и пройдешь по ней до конца, через два ручья с мостками, то попадешь к дому
Алвина Миллера и я знаю, что он примет тебя".
"Ха", сказал Армор.
"Благодарю вас", сказал Сказитель. "Но откуда вы можете это знать?"
"Они позволят вам оставаться столько, сколько захотите и никогда не
прогонят если вы будете готовы помогать в работе".
"Я всегда готов помочь, миледи", сказал Сказитель.
"Всегда готов?" сказал Армор. "Никто не может быть готов помочь всегда.
Я думал ты всегда говоришь правду."
"Я всегда говорю то, во что верю. Правда ли это, я могу судить не более
чем любой другой человек."
"Тогда почему ты зовешь меня "сэр", хотя я не рыцарь, и зовешь ее
"миледи", хотя она такой же простой человек, как и я?"
"Просто я не верю во все эти королевские рыцарские штучки, вот почему.
Король называет человека рыцарем, потому что жалует ему эту честь, при этом
не важно настоящий он рыцарь или нет. И все эти дамочки зовутся "леди" за
то, чем они занимаются между королевскими простынями. Так дворяне используют
слова - в них нет и половины правды. Но ваша жена, сэр, поступает как
настоящая леди, милосердная и гостеприимная. И вы, сэр, ведете себя как
настоящий рыцарь, защищающий свои владения от самой страшной для вас
опасности".
Армор громко рассмеялся: "Ты говоришь так сладко, что я готов побиться
о заклад: тебе придется сосать соль не менее получаса, чтобы избавиться от
сладости во рту".
"В этом и состоит мой дар", сказал Сказитель. "Но когда наступает для
этого время, я могу говорить и иначе, причем совсем не сладко. Доброго дня
вам, вашей жене, вашим детям и вашему христианскому дому".
Сказитель вышел на зелень пастбища. Коровы не обратили на него
внимания, потому что он сделал знак защитного заклятия, постаравшись, чтобы
Армор его при этом не увидел. Потом Сказитель решил немного посидеть на
солнышке, чтобы дать мозгам прогреться и додуматься до чего-нибудь дельного.
Но ничего не получалось. В полдень ему никогда не удавалось придумать
что-нибудь достойное. Как говорится в пословице: "Думай утром, действуй в
полдень, ешь вечером, спи ночью". Слишком поздно, чтобы думать. И слишком
рано, чтобы есть.
Он отправился по дорожке к церкви, стоящей на верхушке изрядных
размеров холма. Если б я был настоящим пророком, подумал он, я бы знал, что
делать. Я знал бы, оставаться ли мне здесь на день, на неделю или на месяц.
Я знал бы, станет Армор моим другом, как я надеюсь, или врагом, чего я
опасаюсь. Я знал бы, добьется ли его жена когда-нибудь права использовать
свои способности в открытую. Я знал бы, доведется ли мне встретиться с этим
индейским пророком лицом к лицу.
Но он понимал, что все это не имеет значения. Это был род видения,
используемый ведунами - он не единожды видел, как они проделывают это, и
каждый раз это наполняло его ужасом, потому что он понимал, как плохо для
человека знать слишком много о своем жизненном пути. Нет, желанным даром для
него было пророчество, способность видеть не маленькие дела мужчин и женщин
в их закутках мира, а великое развитие событий по пути, указанному Господом.
Или Сатаной - Сказитель не делал различий, так как оба они хорошо знали, что
собираются делать с этим миром, и поэтому каждый из них должен был знать
кое-что и о будущем. Конечно, приятнее было бы слышать голос Господа. Все
дела дьявола, которых ему довелось коснуться в своей жизни, причиняли ему
боль тем или иным путем.
Дверь церкви была распахнута в этот теплый осенний день и Сказитель
проник внутрь вместе с целым сонмом мух. Внутри церковь была так же красива,
как и снаружи - определенно церковь шотландского обряда, это чувствовалось -
но слишком светло-радостная при этом, сверкающее, воздушное место, с
побеленными стенами и застекленными окнами. Даже скамьи и кафедра были из
светлого дерева. Единственным темным предметом в церкви был алтарь. Поэтому
он сразу бросался в глаза. И, поскольку Сказитель обладал даром видеть
подобные веши, он заметил следы от прикосновения чего-то жидкого к
поверхности алтаря.
Медленно он направился к алтарю. К алтарю, потому что ему было
необходимо знать наверняка; и медленно, потому что вещам подобного рода было
не место в христианской церкви. Еще ближе, да, он не ошибся. Те же самые
отметины он видел в Де-Кэйне на лице человека, замучившего собственных детей
до смерти и обвинившего в этом Краснокожих. Те же следы он приметил и на
мече, обезглавившем Джорджа Вашингтона. Они были похожи на тонкую пленку
мерзкой воды, невидимой до тех пор, пока не посмотришь на нее под особым
углом и при особом освещении. Но Сказитель всегда мог видеть ее - его глаз
тоже был особым.
Он протянул руку и осторожно дотронулся пальцем до самой заметной
отметины. И ему пришлось приложить все свои силы, чтобы не отдернуть руку
сразу же, так сильно она обожгла, заставив его руку содрогнуться до самого
плеча.
"Добро пожаловать в дом Господа", произнес голос.
Сказитель, посасывая свой сожженный палец, обернулся, чтобы увидеть
говорившего. Он был одет, как священник шотландской церкви, -
пресвитерианин, как говорят они здесь, в Америке.
"Вам попала заноза?", спросил священник.
Было бы легче всего просто сказать, да, это заноза. Но Сказитель
рассказывал только те истории, в которые верил.
"Отец мой", сказал он. "Дьявол прикасался к вашему алтарю."
Угрюмая улыбка пастора тотчас же исчезла. "Как можете вы узнать
отпечаток рук дьявола?"
"Это дар Божий", сказал Сказитель. "Видеть".
Священник посмотрел на него пристально, как бы раздумывая, верить ему
