Именно благодаря ее увлеченности и настойчивости начальство продлило
установленный для новичков срок обучения, в течение которого Тагири училась
обращаться с хроновизором и искала свое решение проблемы значимости. Вместо
того чтобы подключить ее к работе над одним из разрабатываемых проектов, ей
разрешили продолжать изучение собственного прошлого. Решение было весьма
разумным, ибо, занимаясь изучением хода истории, а не закономерностей ее
развития, она в любом случае не вписалась бы ни в один проект. Таким, как
она, обычно не мешали заниматься тем, к чему их влекло. Уникальность, а не
просто необычность Тагири состояла в том, что она упорно продолжала
следовать своему методу. Начальникам было любопытно узнать, каковы будут
конечные результаты ее упрямства и что будет написано в ее отчете.
Тагири же, если бы она наблюдала за собой со стороны, интересовало
противоположное: не куда приведет ее метод, а откуда он взялся.
Если бы начальникам пришло в голову спросить ее об этом, то,
задумавшись на секунду, она ответила бы, что все дело в ее жизненном опыте.
Причиной всему послужил развод моих родителей, пояснила бы Тагири. Ей всегда
казалось, что оба они счастливы в семейной жизни. И вдруг, когда ей
исполнилось четырнадцать лет, эта идиллия рухнула у нее на глазах. Она
узнала, что родители разводятся. В действительности, все эти годы отец и
мать вели жестокую борьбу за главенство в семье. Тагири не замечала этого,
потому что родители скрывали свое нездоровое соперничество не только друг от
друга, но даже каждый от самого себя. Однако, когда отца назначили
руководителем проекта восстановления Судана, в результате чего он поднялся
на две ступеньки выше по служебной лестнице, чем мать Тагири, работавшая в
той же организации, их зависть к успехам друг друга в конце концов
превратилась в ничем не прикрытую смертельную ненависть.
Только тогда Тагири стала вспоминать полные скрытого смысла разговоры,
которые велись за завтраком или ужином, когда родители поздравляли друг
друга с теми или иными достижениями в работе. Теперь, утратив детскую
наивность, Тагири осознала, что каждым словом родители стремились как можно
больнее ранить гордость друг друга. И так случилось, что, едва перешагнув
порог детства, она внезапно заново пережила, но только в обратном порядке,
всю свою жизнь и, переосмыслив все, поняла истинные причины случившегося. С
тех пор она стала рассматривать жизнь именно в таком порядке -- задолго до
того, как ей пришло в голову использовать свой университетский диплом
специалиста по этнологии и древним языкам, чтобы стать сотрудником Службы.
Ее никто не спрашивал, почему время в ее исследованиях течет вспять, и
она никому не давала объяснений. Хотя ее несколько беспокоило, что до сих
пор ей не дали определенного задания, Тагири в то же время радовалась, что
может продолжать самую захватывающую игру в своей жизни, решая одну
головоломку за другой. Не слишком ли поздно вышла замуж дочь Амами и, в свою
очередь, не слишком ли рано дочь этой дочери стала женой человека с гораздо
более сильным и эгоистичным характером, чем добрый и уступчивый муж ее
матери? Каждое поколение отвергало выбор предыдущего, не задумываясь о том,
чем он определялся. Одно поколение прожило счастливую жизнь, следующее
несчастливую, но все в конечном счете предопределялось изнасилованием и
неоправданным избиением и без того несчастной женщины. Тагири уловила все
отголоски звенящего колокола, прежде чем добралась до него самого; она
проследила волны, бегущие по воде, прежде чем увидела брошенный в пруд
камень. Точно так же, как это было в ее детстве.
Судя по всему, ее ожидала необычная и многообещающая карьера, а ее
личное дело было снабжено серебряной полоской, что говорило о доверии к
сотруднику. Теперь любой, имевший право перевести Тагири на другую работу,
знал, что ее нужно оставить в покое и даже помочь в ее исследованиях. Тем
временем, втайне от нее, специальный монитор будет неотступно следить за
всеми ее действиями и, если она ничего не опубликует при жизни (как это
иногда случалось с такими странными личностями), то после ее смерти будет
обязательно составлен полный отчет о проделанной ею работе. Независимо от
того, какую ценность он будет собой представлять. Тагири была удостоена
этого знака отличия, лишь с пятью другими сотрудниками станции. И Тагири
была самой странной из них.
Ее жизнь могла бы идти и дальше по этому пути, поскольку никому не
разрешалось вмешиваться в ее деятельность. Однако в конце второго года
работы Тагири столкнулась с событием, происшедшим в деревне Икото, которое
заставило ее изменить направление исследований. А это, в свою очередь,
коренным образом изменило ход истории человечества. Она прослеживала жизнь
женщины по имени Дико. Ни к одной из других женщин Тагири не испытывала
столь искренней симпатии. С момента ее смерти и дальше, назад, к годам ее
молодости, на ней лежала печать глубокой скорби, что делало ее фигурой почти
трагической. Люди, окружавшие ее, тоже ощущали это. К ней относились с
большим почтением, часто обращались за советом даже мужчины, хотя она и не
обладала даром предвидения и соблюдала обряды не более ревностно, чем другие
представители племени донготона.
Эта скорбь не покидала ее и в ту пору, когда она была еще молодой
женой, но однажды она вдруг сменилась страхом, яростью и даже рыданиями. Я
близка к разгадке, подумала Тагири. Я узнаю, наконец, истинную причину ее
печали. Возможно, и в этом случае виной всему был муж? Но в это трудно было
поверить. Супруг Дико казался мягким и добрым человеком. Он радовался тому
уважению, которым его жена пользовалась среди односельчан, и никогда не
пытался воспользоваться этим в своих целях. В нем не было ни заносчивости,
ни жестокости. И когда он оставался наедине с женой, было видно, как
искренне они любят друг друга. И какова бы ни была причина непреходящей
скорби Дико, муж всегда служил ей утешением.
Но вот наступил момент, когда ярость Дико ушла и остался только страх.
Теперь вся деревня была поднята на ноги. Люди прочесывали заросли
кустарника, лес, окружавший деревню, берега реки в поисках чего-то
пропавшего. Исчез скорее всего человек, поскольку ни у одного жителя деревни
не было ничего ценного, что заслуживало бы столь тщательных поисков. Такой
ценностью могло быть только человеческое существо, ибо его ничто не могло
заменить.
Потом пришел день, когда поиски еще не начались, и Тагири впервые
увидела, какой могла быть Дико, необремененная скорбью: она улыбалась,
смеялась, пела, лицо ее отражало радость бытия, которое даровали ей боги. И
тогда же Тагири впервые увидела того, чью утрату Дико оплакивала всю
оставшуюся жизнь: мальчика лет восьми -- смышленого, бойкого и счастливого.
Мать звала его Аго, и все время разговаривала с ним, своим постоянным
товарищем в работе и играх. Наблюдая сменяющиеся поколения, Тагири встречала
и хороших, и плохих матерей, но никогда не видела, чтобы сын доставлял такую
радость матери, а та -- ему. Мальчик любил, конечно, и отца и учился у него
всему, что должен знать и уметь мужчина. Однако муж Дико был не так
разговорчив, как его жена и первенец; он только смотрел на них и радовался,
слушая их веселую болтовню, и лишь изредка принимал в ней участие.
Тагири так долго и с таким неослабевающим интересом доискивалась до
причины безысходной печали Дико, и за это время так полюбила ее, что не
смогла продолжать свои наблюдения, как делала это раньше, до появления Аго
на свет, а затем до детских лет и рождения самой Дико. Исчезновение Аго
изменило так много не только в жизни матери, но, через нее, и в жизни всей
деревни, что Тагири просто не могла оставить неразгаданной эту тайну. Дико
так никогда и не узнала, что случилось с ее мальчиком, но у Тагири была
возможность выяснить это. Конечно, ей потребуется изменить направленность
наблюдений и какое-то время продвигаться не в прошлое, а в будущее,
прослеживая жизнь не женщины, а мальчика. Но это по-прежнему будет частью ее
основного исследования. Она докопается до причины исчезновения Аго, которое
повлекло за собой безутешную скорбь матери.
В те времена в реке Косе водились бегемоты. Обычно они плавали в ее
верховьях, а у деревни встречались редко. Тагири приходила в ужас при одной
мысли о том, что ей, возможно, придется стать свидетельницей того, как тело
несчастного Аго погружается под воду, зажатое в челюстях громадного
бегемота. Именно так объясняли жители деревни исчезновение Аго.
Однако виновником случившегося было не животное, а человек.
Это был чужак, говоривший на языке, неизвестном в этих местах, в
котором Тагири сразу узнала арабский. Светлая кожа незнакомца и борода, его
одежда и тюрбан на голове -- все это вызвало любопытство у вечно полуголого
Аго. До сих пор мальчик видел только людей с темно-коричневой кожей, если не
считать иссиня-черных туземцев из племени динка, которые иногда охотились в
верховьях реки. Не почудился ли ему незнакомец? Аго не испугался его и не
убежал, как сделали бы другие мальчишки на его месте. А когда тот улыбнулся
ему и произнес что-то на своем тарабарском языке (Тагири поняла, что он
сказал: "Подойди ко мне, малыш, я тебя не обижу"), Аго остался стоять на
месте и даже улыбнулся в ответ.
Но тут человек взмахнул палкой и ударил Аго по голове, так что тот без
сознания упал на землю. На мгновение мужчина, по-видимому, испугался, что
убил мальчика, но потом с удовлетворением отметил, что тот еще дышит. Затем
араб свернул бесчувственное тельце калачиком, запихнул в мешок и, перекинув
через плечо, направился к реке, где в лодке его ожидали два товарища с
такими же мешками.
Работорговцы, сразу же поняла Тагири. Она не предполагала, что они
заходят так далеко в горы. Обычно они покупали рабов у племени динка,
жившего в низовьях Белого Нила и не отваживались появляться в горах такими
маленькими группами. Они предпочитали напасть на деревню, убить мужчин и
забрать на продажу всех маленьких детей и красивых девушек, оставив позади
себя лишь голосивших от горя старух. Большинство работорговцев-мусульман не
похищали людей сами, а покупали и продавали их. А эти трое нарушили
заведенный порядок. В более поздних обществах, основанных на рыночной
экономике, которые чуть не привели к гибели все человечество, в этих людях
увидели бы, подумала Тагири, энергичных и изобретательных предпринимателей,
пытающихся получить больше прибыли, обойдясь без посредников.
Тагири собралась было уже вернуться к наблюдениям за жизнью матери Аго,
но почувствовала, что не может этого сделать. Компьютер был настроен на
поиск новых точек наблюдения за Аго, и ей нужно было только протянуть руку и
подать команду на возврат к прежней программе, но она ничего не сделала.
Тагири просто сидела и смотрела, смотрела на экран, чтобы узнать на этот раз
не причину случившегося, а последствия. Что же будет с этим чудным смышленым
ребенком, которого так любила Дико?
Сначала его чуть не освободили, хотя могли при этом и убить. Дело в
том, что трое охотников за живым товаром хватали свои жертвы, продвигаясь
вверх по реке. Но они не думали о том, что возвращаться им придется мимо тех
самых деревень, где они похитили детей. У одной такой деревни, чуть дальше
вниз по течению, мужчины из племени лотуко, хорошо вооружившись, устроили им
засаду. Двух арабов они убили и обнаружили в их мешках детей своего племени.
Но третьему, в мешке у которого был Аго, позволили ускользнуть.
