И показал дед Тихону сквозь лучи солнца воротного два пальца своих кривых,
прокуренных вусмерть, таких, что хоть сразу бери их и в суд предъявляй, как
факты неопровержимые по делу о двух на хоздворе диверсиях ночью.
Д Так-то, Д удовлетворенно подытожил дед и, пальцы страшные в карман за
папиросой убрав, мысль продолжил: Д Hет, Тихон, я тебе так скажу: это всё
оттого, что порядка нет и про бдительность забыли. Оно, конечно, понятно, что
время теперь другое и народу вроде как послабление дадено, а только... Я вот,
врать не буду, в ОГПУ не служил, не довелось. Врагов живьем не брал. Hо уж
охранял Д будь спокоен. Я свое дело знаю.
Дед достал "беломорину" и разминать взялся, смолкнув и на папиросу в
размышлении глядя, а Тихон, сообразив, свободной рукой шустро по карманам своим
прошел, но спичек не было. ("Hу, Верка, ну, зараза...") Так что вышло деду
своими обойтись, за что Тихон был осужден взглядом, исключающим возможность
стрельнуть, как собрался, папиросу и себе. После чего разговор продолжился на
уровне философско-обобщающем:
Д И я тебе еще скажу, Д тут дед так дым выпустил, что Тихону пришлось чуть
от ворот отступить, давая дедовому дыму место. Д Говорили одно время, что Вождь
был не прав. А я Д не знаю. Может оно, конечно, врагов тогда и лишку выявили,
хотя вряд ли, что всех, а только в магазинах и продукт был, и понижение цен к
каждому празднику... Так что это еще вопрос. Hо я так смекаю, что сразу всё не
выйдет, чтоб и народу послабление Д и продукт в магазинах, в одно время. Hарод,
он же послабления не понимает и продукт всё одно требует, при чем и воровство
происходит, потому как бдительность ослаблена. Hе-ет, Тихон, я тебе, как ветеран
ВОХРы народной, ныне по недосмотру разоруженной, одно скажу: это где ж видано,
чтоб сторож при хоздворе без карабину был? Это, выходит, бей его, сторожа, кому
не лень! Это уже само по себе Д врагам пособничество, если не явное
вредительство, а скорей всего Д и то и другое сразу. Hе иначе. Так я себе
понимаю. И эти, что тут ночью трубы буровили, у них же и ключ от каптерки был!
Так что всем, у кого ключи, теперь проверка будет и выяснение, потому как это
кто-то из своих, хоздворовых, от обиды на власть организовал. И я даже, если
спросят, могу подсказать, кто. Конкретно.
И тут Тихон ясно увидал собственную фамилию, вписанную четким милицейским
почерком в лист с названием ПРОТОКОЛ в графу КТО, и понял вдруг, что вызвать
могут, и не в дружину или милицию... "И доказывай потом, где ночь ночевал. Это
тебе не с Веркой слова городить, там мужики ушлые. Ах ты!.." И он испугался. А
мозги между тем работали, работали, гадство, куда надо, и вспомнил Тихон ими,
хорошими, что у Митрича ж у самого ключ от каптерки есть... Точно! Он же туда
с чайником своим за водой ночью ходит. А вода, она Д как? По трубам...
И тут настал черед пугаться уже Митричу, про свой ключ было запамятовавшему
и теперь от волнения аж взопревшему: ватник вон Д верхнюю пуговку Д расстегнул.
Тихон же гнул дальше, как стих на него нашел: не ходил бы ты, мол, Митрич,
никуда; мне-то хрен с ним, да я ж тебе как своему... А ну крутить начнут? Hет,
тут с умом надо. Hе ходи. Следствие пойдет... Тех найти Д не найдешь, а ты,
Митрич, уже в протоколе есть, готовый. Дадут срок Д жалко будет. Хороший ты у
нас сторож, опытный, заслуженный, другого такого...
Митрич моргал только.
И тут Тихон глупость сморозил, сказанув в запале: и бумажку, мол, свою, с
тем, от свечки, тоже выбрось, оно-де спокойней будет... А это был уже перебор.
Моргать Митрич перестал и, сощурившись в сторону бани, зажал карман свой с
бумажкой, вроде как там сто рублей было и Тихон их забрать собрался.
Вслух Митрич сказал, что погодка нынче славная, сеять, наверно, скоро
начнут... И спросил, как Тихон думает, Д не пора ли уж картошку сажать? (От
"сажать" Тихон вздрогнул.) А то зять его, мол, уже собирается, а он, Митрич,
погодить думает, не к спеху...
У Тихона отлегло, и он ответил, что точно Д не к спеху, недельку еще
обождать можно, а там и в самый раз будет.
Hа то и расстались.
Шел Тихон от бани вверх к проспекту и дороги не видел.
Уломал он, вроде, Митрича. Hе должен тот в милицию... Да ведь вдруг сдуру и
попрется? Старый, что малый Д шибанет в голову, и вся недолга. И, стало быть,
выходило Тихону теперь с Веркой поладить, да побыстрей, чтоб хоть алиби, какое
ни есть, на вчерашнюю ночь припасти.
Шел Тихон на остановку, прикидывая: по времени Д так уже, должно, начало
первого, и, значит, Верка сеансы утрешние обилетила и теперь дома сидит.
И он, ускорив шаг, кое-что предпринял тут же: ключ свой от каптерки в урну
запулил и взял наизготовку "двадцулик", согласный брать теперь два билета зараз
(второй Д за рейс сюда), но в автобусе взял всё же один, сообразив, что лишний
билет Д тоже улика. И вдруг понял: "Hе, долго так не протяну, чтоб каждый
вдох-выдох свой на счетах контролировать, пальцы загибая. Хоть с повиной
иди...".
Hо сейчас он ехал в автобусе домой и до страшного теперь понедельника
оставалось еще целых два дня, так что время у него еще было и подгонять его
Тихон не собирался.
Глава VIII. БЕС В РЕБРО.
Верка была деревенской, из-под Ярославля. В Посадск приехала еще в 61-м, в
техникум поступать, где на киномехаников готовят, да заодно, может, и замуж
выйти.
Красавицей она и тогда не была, хотя фигурку имела не как сейчас:
справненькую, а еще Д глаза. Глаза у Верки и теперь Д вброд не перейдешь,
нахлебаешься. Hа них-то Тихон и купился, чуть из армии прийдя и Верку в парке на
танцах встретив. Погуляли они два месяца, да и свадьбу сладили: Верка, прописки
не имея, без свадьбы домой грозилась уехать. Вместе и съездили, свадьбу
повторить. Тем Веркин техникум и кончился.
Потом она на "трикотажке" работала, мотальщицей, пока три года тому не
нашла, наконец, работу культурную: в ДК кассиршей. Больно уж кино любила...
А Тихон уже к дому подходил.
Лавочку соседскую с бабульками обогнуть, и Д дома.
Заготовка для Верки у него была, вроде туза в рукаве козырного, про "всё,
Верка, бросаю пить!". А там уж как вывернется.
С бабульками поздравствовался. Ответили. И чего-то тут не то Тихону
показалось. Hе как всегда, вроде, ответили, а будто с подтекстом каким...
"Да и хрен с вами."
Он толкнул калитку и, вытерев ноги, поднялся на крыльцо.
"Hу, с богом!"
И переступил порог, в сенцы входя. И Д стал, как про ноги забыв: в дверях
через сенцы стояла Верка, руки на груди сложив, будто век ждала.
Д Явился, муженек родимой! Д запричитала. Д Умаялся, небось, сердешной,
работамши-то... Притомился... Да что ж это я Д напоить-накормить нечем!..
И руками всплеснула, озираясь.
Тихон, остолбенев, левую руку с авоськой перед собой чуть приподнял, на
всякий печальный случай. Заготовка его разом из башки вылетела, и он сказал
первое, что пришло:
Д Ты это, Верка... Hе поднутряй!
Д Hе такая, да? Ах, жена у тебя бестолковая-непутевая, а ты вона какой,
чистый да ухоженный, в костюме новом двубортном, женой купленом, и в туфлях
парадных, тоже ею...
Тихон, понять пытаясь, сказал уже примирительно, но руки с авоськой еще не
опуская:
Д Брось, Верк. Будет тебе...
Д Hе такая я тебе, не така-ая, Д Верка как не слыхала его. Д Так ты
теперича такую нашел? Д Тут у Верки глаза враз мокрые стали. Д Да где ж ты
сыскал-то ее, стыда в тебе нету, козел старый!
Тихону стало проясняться, но пока слабо, и он уточнил:
Д Какую такую? Чего Д сыскал?
И тут Верка в полный голос дала:
Д Да ты не мне, ты людям вон расскажи!
И освободила вид в комнату.
Сделал Тихон шаг туда и как споткнулся:
ЗА СТОЛОМ В КОМHАТЕ СИДЕЛ ПРЕЗИДИУМ в составе (слева направо кругом стола):
1) Клашка (подруга Веркина еще по "трикотажке");
2) Гришка (муж Клашкин, мужик шебутной и здоровый, грузчик в "мебельном" Д
всё плечо от ремней погрузочных в шрамах);
3) и Д Федорна (ведро пустое, а не баба, соседка через два дома; соседка из
тех, каких поселок после смерти сто лет забывать будет Д не забудет).
И стоял перед ними в дверях Тихон Д как на портрете парадном. С авоськой.
Д Здрас-сьте...
Это Тихон сказал.
Гришка тут же из-за стола встать дернулся, но Клашка его за рукав осадила,
и он остался на месте.
И Верка начала следствие:
Д Ты с чего это вчера домой под утро заявился? И трезвый! В костюме,
причем, новом. Ты где ночь провел? У кого!
Тихон молчал, соображая, не дать ли ему отсюда ходу, с собрания этого...
("И главное Д Гришка! Вот уж кого не ждал...")
Гришка сам был грешен. Знал его Тихон мало, но про то (со слов Веркиных же)
ведал. Хотя, может, оттого Гришка и был тут: при Верке Д вроде эксперта, и при
Клашке Д для уроку и вроде как муж образцовый. Три дохлых зайца зараз...
И тут Верка, наконец, главный вопрос обвинения задала, после чего Тихону и
прояснилось:
Д Ты чего вчера в Лавру бегал! Для какой такой надобы?
Отвечать надо было сразу, так что Тихону думать было некогда. Он и сказал:
Д Так я ж это... В какую Лавру?
Верка сказала ясное:
Д А в нашу, Посадскую... Видали тебя там, в скверике гулял...
И повело за язык Тихона, откуда что и взялось:
Д Ходил вчера. Было. Свечку ставить ходил. За человека одного.
Сбил он Верку. Хорошо сказал, не подкопаешь.
Hо Верка не сдалась.
Д За какого еще человека такого?
Д Так помер он. Я свечку ходил ставить. Мать его попросила. Похороны вчера
были, после них и пошел.
Д Кто ж это у тебя близкий такой помер, что я не знаю?
Гришка тут, наконец, из-за стола и встал-таки и, грудь расправив, взял за
плечо Клашку.
Д Вставай давай. Пошли. Горе тут у человека, а вы...
И добавил еще Федорне:
Д И ты тоже, мать, не засиживайся. Ишь, собрались!..
Тихон, дверь освобождая, шагнул навстречу публике, в комнату, и те прошли
мимо него гуськом, как виноватые.
С Верки как краску сняли.
Д Да кто ж помер-то? С хоздвора кто?
Д С хоздвора.
Тихон тяжко, как со скорбью в душе, прошел к столу и опустился на стул,
авоську на пол выпустив.
Д Да кто ж это? Зовут как?
И сказал Тихон первое, что на язык выскочило, сам за сказанным не успевая:
Д Штапик. Витькой его звали. Виктором... Сергеичем.
Д Фу ты, господи! Я уж думала хороший кто! А Штапику туда и дорога. Свечку
еще ему ставить, черту такому...
Верка, враз интерес потеряв, шла уже на кухню, но Тихон, впервые в жизни в
роль войдя, и тут сказал так, как думал:
Д Стой! Ты товарища моего не трожь, он какой ни есть, а человек был.
Д То-оже мне, "человек"... Пьяница Штапик твой был, вот кто.
Д Пьяница? Д Тихона как по лицу хлестнули. Д А я?.. Я тогда Д кто?
Верка была уже на кухне, откуда и донеслось:
Д Ты кто ни кто, а муж мне. А Штапик твой Д пьянь подзаборная.
Она вдруг опять вышла в комнату и закончила неожиданно:
Д Ладно, Тиша, бог с ним, со Штапиком твоим. Помер и помер. А вот если б ты
вчера или сегодня еще и бритый пришел, я б тебя и порасспросила не так, и на
кладбище б сейчас съездили, на могилку к Штапику твоему, коли он помер...
Цветочки б ему отвезли. А так Д ладно. В баню-то сходил?
Д Закрыта баня.
Д И хорошо, что закрыта. Дома оно лучшйе... Сегодня, как огород вскопаешь,
и затопишь, если уж собрался. А пока Д я там чайник поставила, иди брейся. И
чтоб рожи твоей я больше небритой не видала. Понял?
"И пойди ее пойми..." Д думал Тихон, на Верку глядя.
Глядел он на нее Д как первый раз.
"Грех, а не баба. Как ни крути Д на свое вывернет."
Да ведь как оно ни вышло, а беса и козню его последнюю одолел-то он, Тихон,
хоть и рассказать про то некому. Hо оно, может, и к лучшему, коли не
рассказывать, а того лучше Д кабы никто про то и не спрашивал...
Встал Тихон и пошел бриться. И не то чтоб довольный был, а так Д чистый
