Правильность этого утверждения является лишь примером того, как в наши дни
различные виды искусства учатся друг от друга и как часто их цели бывают
похожи. Однако, было бы слишком смело утверждать, что значение Дебюсси
исчерпывающим образом представлено в этом определении. Несмотря на точки
соприкосновения с импрессионистами, стремление музыканта к внутреннему
содержанию настолько сильно, что в его вещах можно сразу же почувствовать его
душу со всеми ее мучительными страданиями, волнениями и нервным напряжением
современной жизни. А с другой стороны, Дебюсси в "импрессионистских" картинках
никогда не применяет чисто материальной ноты, характерной для программной
музыки, а ограничивается использованием внутренней ценности явления.
Сильное влияние на Дебюсси оказала русская музыка - Мусоргский. Не
удивительно, что имеется известное сродство Дебюсси с молодыми русскими
композиторами, к числу которых, в первую очередь, следует причислить Скрябина.
В звучании их композиций имеется родственная нота. Одна и та же ошибка часто
неприятно задевает слушателя. Иногда оба композитора совершенно внезапно
вырываются из области "новых уродств" и следуют очарованию более или менее
общепринятой "красивости". Часто слушатель чувствует себя по настоящему
оскорбленным, когда его, как теннисный мяч, перебрасывают через сетку,
разделяющую две партии противников - партию внешней "красивости" и партию
внутренне прекрасного. Эта внутренняя красота есть красота, которую,
отказываясь от привычной красивости, изображают в силу повелительной
внутренней необходимости. Человеку, не привыкшему к этому, эта внутренняя
красота, конечно, кажется уродством, ибо человек вообще склонен к внешнему и
не охотно признает внутренюю необходимость, - особенно в наше время! Этот
полный отказ от привычно-красивого есть путь, которым в наши дни идет венский
композитор Арнольд Шенберг. Он пока еще в одиночестве и лишь немногие
энтузиасты признают его. Он считает, что все средства святы, если ведут к цели
самопроявления. Этот "делатель рекламы", "обманщик" и "халтурщик" говорит в
своем учении о гармонии: ".. .возможно всякое созвучие, любое прогрессивное
движение. Но я уже теперь чувст-
33
вую, что и здесь имеются известные условия, от которых зависит, применяю ли я
тот или иной диссонанс".*
Здесь Шенберг ясно чувствует, что величайшая свобода, являющаяся вольным и
необходимым дыханием искусства, не может быть абсолютной. Каждой эпохе дана
своя мера этой свободы. И даже наигениальнейшая сила не в состоянии
перескочить через границы этой свободы. Но эта мера во всяком случае должна
быть исчерпана и в каждом случае и исчерпывается. Пусть упрямая повозка
сопротивляется как хочет! Исчерпать эту свободу стремится и Шенберг и на пути
к внутренне необходимому он уже открыл золотые россыпи новой красоты. Музыка
Шенберга вводит нас в новое царство, где музыкальные переживания являются уже
не акустическими, а чисто психическими. Здесь начинается "музыка будущего".
После реалистических идеалов в живопись, сменяя их, входят импрессионистские
стремления. В своей догматической форме и чисто натуралистических целях они
завершаются теорией неоимпрессионизма, одновременно приближающегося к области
абстрактного. Теорией неоимпрессионистов - которую они считают универсально
признанным методом - является не передача на полотне случайного отрезка жизни,
а выявление всей природы во всем ее блеске и великолепии.**
К этому же приблизительно времени относятся три явления совершенно другого
рода: Россети и его ученик Берн-Джонс с рядом их последователей, Беклин и
пошедший от него Штук с их последователями, и Сегантини, за которым также
тянутся недостойные формальные подражатели.
Я остановился именно на этих трех для того, чтобы охарактеризовать искания в
нематериальных областях. Россетти обратился к прерафаэлитам и пытался влить
новую жизнь в их абстрактные формы. Беклин ушел в область мифов и сказок, но в
противоположность Россетти, облекал свои абстрактные образы в сильно развитые
материально-телесные формы. Сегантини в этом ряду - внешне наиболее
материальный. Он брал совершенно готовые природные
___________
* "Die Musik", X, 2, стр. 104. Выдержки из "Harmonielehre" (Учение о
гармонии), издание "Universal Edition".
** См., напр., В. Signac, "De Delacroix au Neo-impressionisme".
34
формы, которые нередко отрабатывал до последних мелочей (напр., горные цепи,
камни, животных и т.д.) и всегда умел, несмотря на видимо материальную форму,
создать абстрактные образы. Возможно, благодаря этому он внутренне наименее
материальный из них. Эти художники являются искателями внутреннего содержания
во внешних формах.
Иным путем, более свойственным чисто живописным средствам, подходил к похожей
задаче искатель нового закона формы - Сезанн. Он умел из чайной чашки создать
одушевленное существо или, вернее сказать, увидеть существо этой чашки. Он
поднимает "nature-morte" до той высоты, где внешне-"мертвые" вещи становятся
внутренне живыми. Он трактует эти вещи так же, как человека, ибо обладает
даром всюду видеть внутреннюю жизнь. Он дает им красочное выражение, которое
является внутренней живописной нотой, и отливает их в форму, поднимающуюся до
абстрактно-звучащих, излучающих гармонию, часто математических формул.
Изображается не человек, не яблоко, не дерево. Все это используется Сезанном
для создания внутренне живописно звучащей вещи, называемой картиной. Так же
называет свои произведения один из величайших новейших французских художников
- Анри Матисс. Он пишет "картины" и в этих "картинах" стремится передать
"божественное".* Чтобы достигнуть этого, он берет в качестве исходной точки,
какой-нибудь предмет (человека или что-либо иное) и пользуется исключительно
живописными средствами - краской и формой. Руководимый чисто индивидуальными
свойствами, одаренный как француз особенно и прежде всего колористически,
Матисс приписывает краске преобладающее значение и наибольший вес. Подобно
Дебюсси, он в течение долгого времени не всегда мог освободиться от привычной
"красивости"; импрессионизм у него в крови. Так, среди картин Матисса, полных
внутренней жизненности и возникающих в силу внутренней необходимости, мы
встречаем и другие картины, возникающие в результате внешнего импульса,
внешней привлекательности (как часто вспоминается тогда Манэ!), которые
обладают главным образом и исключительно внешней жизнью. Здееь специфически
французская, утонченная, гурманская, чисто
____________
* См. его статью в "Kunst und Kunstler", 1909 г., выпуск VIII.
35
мелодически звучащая красота живописи поднимается на заоблачную прохладную
высоту.
Соблазну такой красоты никогда не поддается другой великий парижанин, испанец
Пабло Пикассо. Всегда одержимый потребностью самовыявления, часто бурно
увлекающийся Пикассо бросается от одного внешнего средства к другому. Когда
между этими средствами возникает пропасть, Пикассо делает прыжок и, к ужасу
неисчислимой толпы своих последователей, - он уже на другой стороне. Они-то
думали, что вот уже догнали его, а теперь им снова предстоят тяжкие испытания
спуска и подъема. Так возникло последнее "французское" движение кубизма, о
котором подробно будет сказано во второй части. Пикассо стремится достичь
конструктивности, применяя числовые отношения. В своих последних вещах (1911
г.) он логическим путем приходит к уничтожению материального, причем не путем
его растворения, а путем чего-то вроде дробления отдельных частей и
конструктивного разбрасывания этих частей по картине. Но при этом он, как ни
странно, хочет сохранить видимость материального. Пикассо не останавливается
ни перед какими средствами и, когда краски мешают ему в проблеме чисто
рисуночной формы, он бросает их за борт и пишет картину коричневым и белым.
Эти проблемы являются также его главной силой. Матисс - краска, Пикассо -
форма, - два великих указателя на великую цель.
-------------------------------------------------------------------------------
IV. Пирамида
Итак, постепенно у различных видов искусства зарождается стремление наилучшим
образом выразить то, что каждое из них имеет сказать, и притом средствами,
всецело ему присущими.
Несмотря на обособленность каждого из них, или же благодаря этой
обособленности, они, как таковые, никогда еще не стояли ближе друг к другу,
чем в эти последние часы духовного поворота.
Во всем сказанном заложены зародыши стремления к нереалистическому, к
абстрактному и к внутренней природе. Сознательно или бессознательно художники
следуют словам Сократа: "Познай самого себя!". Сознательно или бессознательно
они начинают обращаться главным образом к своему материалу; они проверяют его,
кладут на духовные весы внутреннюю ценность его элементов, необходимых для
создания их искусства.
Из этого стремления, само собой, как естественное следствие, вытекает, что
каждый вид искусства сравнивает свои элементы с элементами другого. Наиболее
плодотворные уроки можно в данном случае извлечь из музыки. Музыка уже в
течение нескольких столетий, за немногими исключениями и отклонениями,
является тем искусством, которое пользуется своими средствами не для
изображения явлений
37
природы, а для выражения душевной жизни музыканта и для создания своеобразной
жизни музыкальных тонов.
Художник, не видящий цели даже в художественном подражании явлениям природы,
является творцом, который хочет и должен выразить свой внутренний мир. Он с
завистью видит, как естественно и легко это достигается музыкой, которая в
наши дни является наименее материальным из всех искусств. Понятно, что он
обращается к ней и пытается найти те же средства в собственном искусстве.
Отсюда ведут начало современные искания в области ритма и математической,
абстрактной конструкции; отсюда же понятно и то, что теперь так ценится,
повторение красочного тона, и того, каким образом цвету придается элемент
движения и т.д.
Такое сопоставление средств различнейших видов искусства, это перенимание
одного от другого может быть успешным только в том случае, если оно будет не
внешним, а принципиальным. Это значит, что одно искусство должно учиться у
другого, как пользоваться своими средствами; оно должно учиться для того,
чтобы затем по тому же принципу применять свои собственные средства, то-есть
применять их в соответствии с принципом, свойственным лишь ему одному. Учась
этому, художник не должен забывать, что каждому средству свойственно свое
особое применение и что это применение должно быть найдено.
В применении формы музыка может достигнуть результатов, которых невозможно
добиться в живописи. Но с другой стороны, в отношении некоторых свойств,
музыка отстает от живописи. Так, например, музыка имеет в своем распоряжении
время, элемент длительности. Зато живопись, не располагая указанным
преимуществом, способна в одно мгновение довести до сознания зрителя все
содержание произведения, на что музыка, в свою очередь, не способна.* Музыке,
которая внешне с природой совершенно не связана, незачем заимствовать для
своего языка какие бы то ни было.
Эти различия, как и все на свете, относительны. В известном смысле, музыка
может избежать длительности во времени, а живопись применить ее. Как сказано,
все эти утверждения имеют лишь относительную ценность.
38
В розовом ключе. 1926
внешние формы.* Живопись в наше время еще почти всецело зависит от форм,
заимствованных у природы. Ее сегодняшняя задача состоит в исследовании и
познании своих собственных сил и средств - что давно у же делает музыка - и в
стремлении применить эти средства и силы чисто живописным образом для цели
своего творчества.
Так углубление в себя отграничивает один вид искусства от другого, но так же
сравнение вновь соединяет их во внутреннем стремлении. Так мы видим, что
каждое искусство располагает свойственными ему силами, которые не могут быть
заменены силами другого. В конечном итоге мы приходим к объединению сил
