музыкальной фразы или содержания, и не являются окончательным заключением
развития. Это безмолвие не мертво, оно полно возможностей. Белый цвет звучит,
как молчание, которое может быть внезапно понято. Белое - это Ничто, которое
юно, или, еще точнее - это Ничто доначальное, до рождения сущее. Так, быть
может, звучала земля в былые времена ледникового периода.
____________
* Ван Гог в своих письмах ставит вопрос, может ли он написать белую стену
чисто белой. Этот вопрос, не представляющий никаких трудностей для
ненатуралиста, которому краска необходима для внутреннего звучание, кажется
импрессионистически-натуралистическому художнику дерзким покушением на
природу. Этот вопрос представляется такому художнику настолько же
революционным, как, в свое время, революционным и безумным казался переход
коричневых теней в синие (излюбленный пример "зеленого неба и синей травы").
Как в упомянутом случае мы узнаем переход от академизма и реализма к
импрессионизму и натурализму, так в вопросе Ван Гога заметны начатки
"претворения природы", то есть тяготения к тому, чтобы представлять природу не
как внешнее явление, а главным образом выразить элемент внутренней импрессии,
недавно получившей наименование экспрессии.
72
Черный цвет внутренне звучит, как Ничто без возможностей, как мертвое Ничто
после угасания солнца, как вечное безмолвие без будущности и надежды.
Представленное музыкально, черное является полной заключительной паузой, после
которой идет продолжение подобно началу нового мира, так как, благодаря этой
паузе, завершенное закончено на все времена - круг замкнулся. Черный цвет есть
нечто угасшее, вроде выгоревшего костра, нечто неподвижное, как труп, ко всему
происходящему безучастный и ничего не приемлющий. Это как бы безмолвие тела
после смерти, после прекращения жизни. С внешней стороны черный цвет является
наиболее беззвучной краской, на фоне которой всякая другая краска, даже меньше
всего звучащая, звучит поэтому и сильнее и точнее. Не так обстоит с белым
цветом, на фоне которого почти все краски утрачивают чистоту звучания, а
некоторые совершенно растекаются, оставляя после себя слабое, обессиленное
звучание.*
Не напрасно чистая радость и незапятнанная чистота облекаются в белые одежды,
а величайшая и глубочайшая скорбь - в черные; черный цвет является символом
смерти. Равновесие этих двух красок, возникающее путем механического
смешивания, образует серый цвет. Естественно, что возникшая таким образом
краска не может дать никакого внешнего звучания и никакого движения. Серый
цвет беззвучен и неподвижен, но эта неподвижность имеет иной характер, чем
покой зеленого цвета, расположенного между двумя активными цветами и
являющегося их производным. Серый цвет есть поэтому безнадежная неподвижность.
Чем темнее серый цвет, тем больше перевес удушающей безнадежности. При
усветлении в краску входит нечто вроде воздуха, возможность дыхания, и это
создает известный элемент скрытой надежды. Подобный серый цвет получается
путем оптического смешения зеленого с красным; он возникает в результате
духовного смешения самодовольной пассивности с сильным и деятельным внутрен-
_____________
* Киноварь, например, звучит на белом фоне тускло и грязно, на черном она
приобретает яркую, чистую, ошеломляющую силу. Светло-желтый цвет на белом
слабеет, расплываясь; на черном действует так сильно, что он просто
освобождается от фона, парит в воздухе и кидается в глаза.
73
ним пылом.* Красный цвет, как мы его себе представляем - безграничный
характерно теплый цвет; внутренне он действует, как очень живая, подвижная
беспокойная краска, которая, однако, не имеет легкомысленного характера
разбрасывающегося на все стороны желтого цвета, и, несмотря на всю энергию и
интенсивность, производит определенное впечатление почти целеустремленной
необъятной мощи. В этом кипении и горении - главным образом, внутри себя и
очень мало во вне - наличествует так называемая мужская зрелость, (См. таблицу
II).
Но этот идеальный красный цвет может подвергаться в реальной действительности
большим изменениям, отклонениям и различениям. В материальной форме красный
цвет очень богат и разнообразен. Представьте себе только все тона от
светлейших до самых темных: красный сатурн, киноварно-красный, английская
красная, краплак! Этот цвет в достаточной мере обладает возможностью сохранять
свой основной тон и в то же время производить впечатление характерно теплой
или холодной краски.**
Светлый теплый красный цвет (сатурн) имеет известное сходство со средне-желтым
цветом (у него и в пигментации довольно много желтого) и вызывает ощущение
силы, энергии, устремленности, решительности, радости, триумфа (шумного) и
т.д. Музыкально он напоминает звучание фанфар с призвуком тубы, - это упорный,
навязчивый, сильный тон. Красный цвет в среднем состоянии, как киноварь,
приобретает постоянство острого чувства; он подобен равномерно пылающей
страсти; это уверенная в себе сила, которую не легко заглушить, но которую
можно погасить синим, как раскаленное железо остужается водою. Этот красный
цвет вообще не переносит ничего холодного и теряет при охлаждении в звучании и
содержании. Или, лучше сказать, это насильственное трагическое охлаждение
вызывает тон, который художниками, особенно нашего времени, из-
__________________
* Серое есть неподвижность и покой. Это чувствовал уже Делакруа, который
хотел дать впечатление покоя путем смешения зеленого с красным (Signac).
** Конечно, каждая краска может быть теплой или холодной, но ни одна другая
не дает такого сильного контраста, как красная. В ней - полнота внутренних
возможностей.
74
Движение. 1935
бегается и отвергается, как "грязь". Но это заслуженно, так как грязь в
материальной форме, как материальное представление, как материальное существо,
обладает, подобно всякому другому существу, своим внутренним звучанием.
Поэтому в современной живописи избегание грязи так же несправедливо и
односторонне, как вчерашний страх перед "чистой" краской. Не следует никогда
забывать, что все средства чисты, если возникают из внутренней необходимости.
В этом случае внешнее грязное - внутренне чисто. В ином случае внешне чистое
будет внутренне грязным. По сравнению с желтым цветом, сатурн и киноварь по
характеру сходны, но только устремленность к человеку значительно меньше. Этот
красный цвет горит, но больше внутри себя: он почти совершенно лишен несколько
безумного характера желтого цвета. Поэтому этот цвет пользуется, может быть,
большей любовью, чем желтый. Им охотно и часто пользуются в примитивном
народном орнаменте, а также и в национальных костюмах; в последнем случае он
особенно красиво выглядит на вольном воздухе, как дополнительный к зеленому.
Характер этого красного, главным образом, материальный и очень активный (если
его взять отдельно) и так же, как желтый, не склонен к углублению. Этот
красный цвет приобретает более глубокое звучание только при проникновении в
более высокую среду. Утемнение черным - опасно, так как мертвая чернота гасит
горение и сводит его на минимум. Но в этом случае возникает тупой, жесткий,
мало склонный к движению, коричневый цвет, в котором красный цвет звучит, как
еле слышное кипение. Тем не менее, из этого внешне тихого звучания возникает
внутренне мощное звучание. При правильном применении коричневой краски
рождается неописуемая внутренняя красота: сдержка. Красная киноварь звучит,
как туба; тут можно провести параллель и с сильными ударами барабана.
Как всякая холодная краска, так и холодная красная (как, например, краплак)
несет в себе очень большую возможность углубления, особенно при помощи лазури.
Значительно меняется и характер: растет впечатление глубокого накала, но
активный элемент постепенно совершенно исчезает. Но, с другой стороны, этот
активный элемент не вполне отсутствует, как, например, в глубоком зеленом
цвете; он оставляет после себя предчувствие, ожидание нового энер-
76
гичного воспламенения, напоминая что-то ушедшее в самое себя, но остающееся
настороже и таящее или таившее в себе скрытую способность к дикому прыжку. В
этом также и большое различие между ним и утемнением синего, ибо в красном,
даже и в этом состоянии, все еще чувствуется некоторый элемент телесности.
Этот цвет напоминает средние и низкие звуки виолончели, несущие элемент
страстности. Когда холодный красный цвет светел, он приобретает еще больше
телесности, но телесности чистой, и звучит, как чистая юношеская радость, как
свежий, юный, совершенно чистый образ девушки. Этот образ можно легко передать
музыкально чистым, ясным пением звуков скрипки.* Этот цвет, становящийся
интенсивным лишь путем примеси белой краски - излюбленный цвет платьев молодых
девушек.
Теплый красный цвет, усиленный родственным желтым, дает оранжевый. Путем этой
примеси, внутреннее движение красного цвета начинает становиться движением
излучения, излияния в окружающее. Но красный цвет, играющий большую роль в
оранжевом, сохраняет для этой краски оттенок серьезности. Он похож на
человека, убежденного в своих силах, и вызывает поэтому ощущение
исключительного здоровья. Этот цвет звучит, как средней величины церковный
колокол, призывающий к молитве "Angelus", или же как сильный голос альта, как
альтовая скрипка, поющая ларго.
Как оранжевый цвет возникает путем приближения красного цвета к человеку, как
фиолетовый, имеющий в себе склонность удаляться от человека, возникает в
результате вытеснения красного синим. Но это красное, лежащее в основе, должно
быть холодным, так как тепло красного не допускает смешения с холодом синего
(никаким способом), - это верно и в области духовного.
Итак, фиолетовый цвет является охлажденным красным, как в физическом, так и в
психическом смысле. Он имеет поэтому характер чего-то болезненного, погасшего
(угольные шлаки!), имеет в себе что-то печальное. Не на-
____________
* Чистые, радостные, часто следующие друг за другом звуки колокольчиков (а
также и конских бубенцов) называются по-русски "малиновым звоном". Цвет
малинового варенья близок к описанному выше холодному красному цвету.
77
прасно этот цвет считается подходящим для платьев старух. Китайцы применяют
этот цвет непосредственно для траурных одеянии. Его звучание сходно со звуками
английского рожка, свирели и в своей глубине - низким тонам деревянных духовых
инструментов (напр., фагота).*
Оба последних цвета, возникающие путем суммирования красного с желтым и синим,
являются цветами малоустойчивого равновесия. При смешении красок наблюдается
их склонность утрачивать равновесие. Получаешь впечатление канатоходца,
который должен быть настороже и все время балансировать на обе стороны. Где
начинается оранжевый цвет и кончается желтый или красный? Где границы, строго
отделяющие фиолетовый цвет от красного или синего?** Оба только что
охарактеризованных цвета (оранжевый и фиолетовый) составляют четвертый и
последний контраст в царстве красок, простых примитивных цветных тонов, причем
в физическом смысле они находятся по отношению друг к другу в том же
положении, как цвета третьего контраста (красный и зеленый), т.е. являются
дополнительными цветами. (См. таблицу II).
Как большой круг, как змея, кусающая свой хвост, - символ бесконечности и
вечности, - стоят перед нами эти шесть цветов, составляющие три больших пары
контрастов. Направо и налево от них находятся две великих возможности
безмолвия: безмолвие смерти и безмолвие рождения. (См. таблицу III).
Ясно, что все приведенные обозначения этих простых красок являются лишь весьма
временными и элементарными. Такими же являются и чувства, которые мы упоминаем
в связи с красками - радость, печаль и т.д. Эти чувства также являются лишь
материальными состояниями души. Гораздо более тонкую природу имеют тона
красок, а также и музыки; они вызывают гораздо более тонкие вибрации, не
поддающиеся словесным обозначениям. Весьма вероятно, что со временем каждый
