ЧЕРНЕНКО. Давай взад, я передумал. Значит, Горыныч, говоришь.Моло-
дец-не в бровь, а в глаз
ГРИШИН. И Галстук, молодой человек, тоже снимите. Рано нас в ста-
рики записывать. Думаете, я не знаю, что там дальше за буковкой
"и".
ЧЕРНЕНКО. Не ссорьтесь. Не ссорьтесь. Такой день, а вы ссоритесь.
А тебе, Михаил без галстука даже лучже. Ты в нем на Винни-Пуха по-
хож. Так что? Опять Пленум собирать будем?
ГРИШИН. Зачем?
ЧЕРНЕНКО. Ну как же, надо же решить, кто дальше державой секрета-
рить будет.
МИХАИЛ. Так и так ясно, зачем собирать?
ЧЕРНЕНКО. Что тебе ясно, Винни-Пух?
МИХАИЛ. Да здравствует основоположник...
ЧЕРНЕНКО. Не шуми. Выражайся конкретнее.
МИХАИЛ. Я за конкретику не отвечаю.
ЧЕРНЕНКО. А за что ты отвечаешь?
МИХАИЛ. За продовольственную программу.
ЧЕРНЕНКО. За продовольствие значит.
МИХАИЛ. Не за продовольствие,а за продовольственную програм-
му. Обеспечиваю комплексность и поступательность грядущего изоби-
лия.
ЧЕРНЕНКО. Виктор, это ты мне вчера докладывал, что в стране жрать
нечего?
ГРИШИН. Я!
ЧЕРНЕНКО. А откуда у тебя эти сведения?
ГРИШИН. Информация получена от нашего резидента в Монако. Ему уда-
лось проникнуть на заседание ихнего казино, где обсуждался вопрос
об оказании помощи голодающим Нечерноземья.
ЧЕРНЕНКО. Так это же вмешательство в наши внутренние дела.
ГРИШИН. Мы уже отреагировали: послали телеграмму протеста и две-
надцать вагонов черной икры.
ЧЕРНЕНКО. А икру зачем?
ГРИШИН.Чтобы подавились от нашего изобилия.
ЧЕРНЕНКО. А может лучше было эту икру отдать товарищам из Нечерно-
земья?
ГРИШИН. Не берут. У товарищей она и так есть, а остальные ее не
любят.
МИХАИЛ. Они потому и Нечерноземьем называются, Константин Усти-
ныч, что ничего черного не любят.
ЧЕРНЕНКО. Ну, так что будем делать? Кого Генсеком назначим?
ГРИШИН. Константин Устинович, вы же обещали!
ЧЕРНЕНКО. Я передумал. Вы тут без моего ведома икру вагонами выво-
зите,а я за вас отвечать буду. В такой стране я управлять не хочу.
ГРИШИН. И не надо, Константин Устинович, неуправляемой державе ну-
жен не управляющий, а ласковый, все понимающий руководитель.
ЧЕРНЕНКО. Ты так думаешь?
ГРИШИН. Уверен. И не только я, все так думают.
МИХАИЛ. Нет, не все!
ДРУЗЬЯ И РОДСТВЕННИКИ. Что?
МИХАИЛ. Я думаю, что Родине нужен не управляющий, а Константин Ус-
тинович Черненко - великий наставник зрелой молодежи.
ГРИШИН. Фу ты, ну ты. Ну, конечно, же великий. О чем речь.
ЧЕРНЕНКО. Ну что ж, воля партии для меня закон. Но чтобы потом ни-
каких претензийй. Поклянитесь, что...
ХОР. Клянемся! Клянемся!
Диалог Тысяча Пятый
24 июня 1984 года.12 часов 05 минут.
Москва.Кремль.Реанимационная.На
барокамере плакат"Все на выборы".
Члены коллективного руководства
свободными от бюллетней руками об-
меряют пациента.Входит лысый сани-
тар.В руках у него коса,на голо-
ве-урна для тайного голосования.
ГРОМЫКО. Как, уже?
МИХАИЛ. Пора, пора, Андрей Андреевич. Народ заждался. Вся страна
застыла у экранов телевизоров.
ГРОМЫКО. Будем будить?
МИХАИЛ. Вам виднее.
ГРИШИН. Надо будить, а то что люди подумают.
ГРОМЫКО. При чем тут люди? Надо же думать и о руководителях. И по-
том, мы ж его уже 9 мая будили. Не бережем мы наши кадры, не бере-
жем.
ГРИШИН. Причем тут 9 мая? Сказано же, народ ждет.
СОЛОМЕНЦЕВ. При чем тут народ? С каких это пор вы народником ста-
ли, Виктор Васильевич?
ГРИШИН. С вами станешь. Я же предлагал купить у японцев электрон-
ного Устиныча. Не захотели-теперь сами выкручивайтесь.
СОЛОМЕНЦЕВ. Ваше предложение противоречит партийной этике: мы не
можем тратить партийные деньги не на членов Политбюро. А ввести
электронного Устиныча в состав партийного руководства может только
Пленум.
ГРИШИН. Ну и ввели бы давно.
СОЛОМЕНЦЕВ. Пленум же может созвать только Константин Устинович, а
ему некогда, сами видите. Вот и получается, что ваше предложение
неэтично.
ГРИШИН. Все равно придется будить.
ГРОМЫКО. Это почему же?
ГРИШИН. А кто за него голосовать будет? Я, что ли? Или Вы?
ГРОМЫКО. Я не буду, это было бы нарушением конституционных прав
товарища Черненко.
ГРИШИН. Вот-вот, и я не буду!
МИХАИЛ. Ну, пусть не голосует.
СОЛОМЕНЦЕВ. Ты что, с ума сошел? Хочешь лишить партию, народ само-
го важного голоса. Как председатель партийного контроля, я этого
не допущу.
ГРОМЫКО. Что же ты предлагаешь?
СОЛОМЕНЦЕВ. Перенести выборы на 10 марта 1985 года.
ГРОМЫКО. Почему именно на 10 марта?
СОЛОМЕНЦЕВ. Видите ли, Андрей Андреевич, за 13 лет сидения в По-
литбюро я установил удивительную закономерность.
ГРИШИН. Какую? Леонидовы штаны во все стороны должны? Это я еще-
раньше тебя установил, но молчу. Молчу потому, что в Политбюро,
товарищ Соломенцев, надо не закономерности устанавливать, а Роди-
ной руководить.
СОЛОМЕНЦЕВ. Что вы такое говорите? При чем тут штаны Леонида Иль-
ича? И эта ваша ирония насчет наших интернациональных долгов? Не
понимаю я вас, товарищ Ваксман.
ГРОМЫКО. Ну, ну не ругайтесь. Так почему же именно 10 марта?
СОЛОМЕНЦЕВ. Теперь уже не вспомню, о чем это я хотел сказать. Сби-
ли меня с мысли.
МИХАИЛ. Я помню, Михаил Сергеевич. Вы мне об этой закономерности в
марте говорили, когда Юрий Владимирович неожиданно на заседание
Политбюро явился.
СОЛОМЕНЦЕВ. Ах, да, вспомнил! Так вот я установил, что где-то за
неделю до Дня Парижской Коммуны все настоящие генеральные секрета-
ри оживают, взбадриваются, что ли.
ГРОМЫКО. Неужели?
СОЛОМЕНЦЕВ. Очень устойчивая закономерность. Проведено 4 раза на
Леониде Ильиче и один раз на Юрии Долгоруком.
ГРОМЫКО. Как на Юрии Долгоруком. Он же не был Генсеком.
СОЛОМЕНЦЕВ. Не может быть!
ГРОМЫКО. Посуди сам: если бы Юрий Долгорукй был Генсеком, то мы
его похоронили бы на Красной площади. А он стоит на улице Горько-
го, значит никакой он не Генсек.
СОЛОМЕНЦЕВ. Да ну, что вы мне такое говорите? Бред какой-то.
МИХАИЛ. Андрей Андреевич, вы с Михаилом Сергеевичем о разных Юриях
говорите: вы о князе, который напротив Моссовета торчит, он о то-
варище Андропове, который...
ГРОМЫКО. А причем тут Долгорукий?
МИХАИЛ. Это народ Юрия Владимировича так прозвал.
ГРОМЫКО. Понял. Так, значит, говоришь за неделю до Парижской ком-
муны. Почему же тогда Леонид Ильич помер?
СОЛОМЕНЦЕВ. Я думал об этом. И пришел к выводу, что мы сами вино-
ваты.
ГРОМЫКО. Ты кого-то подозреваеш? (обводит взглядом избирателей).
АЛИЕВ. Я Ильича не убивал, клянусь матерью.
ГРИШИН. У меня алиби: я в это время спал.
СОЛОМЕНЦЕВ. Вы меня не так поняли. Мы все виноваты, поторопились с
выборами.
ГРИШИН. Что значит поторопились? Мы все варианты рассмотрели, как
сейчас помню: 1. Закопать старого и избрать нового. 2. Избрать но-
вого и закопать старого. 3. Избрать нового и не закапывать старо-
го. 4. Закопать старого и не избирать нового. Ты что, забыл?
СОЛОМЕНЦЕВ. Все, да не все. Самый главный вариант проглядели: не
избирать и не закапывать.
АЛИЕВ. Как это?
СОЛОМЕНЦЕВ. А вот, так. Если бы мы не поторопились с выборами и
оставили бы Генсеком Ильича, то в марте каждого года, он был бы с
нами, с партией, с народом.
АЛИЕВ. Что же ты раньше молчал? Получается, что ты убил Ильича.
Это ты, я помню, предложил третий вариант, хотя знал, что избирать
нового нельзя. У, убийца!
СОЛОМЕНЦЕВ. Я не убивал!
ГРИШИН. У него алиби. У него тогда паралич левого полушария был, а
при левом параличе партийный руководитель имеет право не отвечать
за свои слова. Вот если бы правое...
СОЛОМЕНЦЕВ. Левое, левое. Правое у меня еще к 60-летию Великого
Октября удалили.
РОМАНОВ. Так это же прямой путь в бессмертие, если мы будем не из-
бирать нового и не закапывать старого, то у нас будет вечный нас-
тоящий Генсек. У меня есть идея!
ГРИШИН. Раскопать Леонида Ильича и вновь избрать его Генеральным
секретарем. Угадал?
РОМАНОВ. Угадал! Если парижская закономерность справедлива, то...
ГРИШИН. Поздно, раньше надо было думать об Ильиче.
РОМАНОВ. Что поздно?
ГРИШИН. Раскопками заниматься поздно.. Тоже мне,археологи нашлись.
РОМАНОВ. Почему поздно?
ГРИШИН. Почему, почему. Забыл что ли, как его хоронили? Мало того,
что грохнули со всего размаху, так еще крышкой не закрыли, я ее
вчера за Мавзолеем нашел.
МИХАИЛ. А может Владимира Ильича Генсеком изберем? И раскапывать
ничего не надо.
ГРОМЫКО. Блестящая мысль!
ГРИШИН. Да вы что, серьезно?
ГРОМЫКО. А что? Давайте попробуем? Вдруг получится.
ГРИШИН. Что получится? Вы в своем уме? А кто в Мавзолее лежать бу-
дет? Вы, что ли Андрей Андреевич? Или ты, Михаил?
РОМАНОВ. Да, действительно, кто? Миллионы людей со мира едут в
Москву на Ильича посмотреть, посоветоваться с ним - и смотрят. А
вы хотите лишить их этого. Нет, этот номер не пройдет! Партия это-
го не допустит. А вам, товарищ Соломенцев, надо и левое полушарие
удалить, чтобы были как все, без закономерностей.
АЛИЕВ. Правильно! Тоже мне, Пифагор нашелся!
СОЛОМЕНЦЕВ. Попрошу не оскорблять. Левое полушарие, если партия
прикажет, я, конечно, удалю, но с беспартийным Пифагором на одну
доску меня ставить не позволю.
РОМАНОВ. А тебе, Михаил, тоже лечиться надо. У тебя мания вели-
чия. Ишь чего захотел: Ленина оживить, а самому вместо него в Мав-
золей влезть.
МИХАИЛ. Вы меня не так поняли.
ГРИШИН. За дураков нас считаешь?
МИХАИЛ. Что вы, Виктор Васильевич. Все знают, что после Константи-
на Устиныча в партии самый умный вы. Мне до вас расти и расти еще.
ГРИШИН. Хорошо, хоть это понимаешь. А про воскресение, Михаил, за-
будь. Ильичи свое дело сделали. Теперь наше время. А там, смот-
ришь, и твое подойдет.
МИХАИЛ. Спасибо, Виктор Васильевич. Я так думаю: при вас бы быстро
коммунизм построим.
ГРИШИН. С чего ты взял, что быстро?
МИХАИЛ. Мне позавчера Раиса Максимовна сказала, что у нас все ма-
териальные и идеальные предпосылки для коммунизма есть. И народ
давно готов. Только вот подходящего руководителя не хватает
ГРИШИН. А что, Константин Устинович разве не подходящий? Ты, брат,
говори, говори, да не заговаривайся. Смотри - ожил.
МИХАИЛ. Так это не я говорил. Баба моя. Вечно пустое болтает. Мо-
жет, мне с ней лучше развестись, Виктор Васильевич, а? Как вы счи-
таете?
ГРИШИН. Тихо, спугнешь.
ЧЕРНЕНКО. Кто?
ГРОМЫКО. Мы Константин Устинович.
ЧЕРНЕНКО. Что?
ГРОМЫКО. Выборы сегодня, голосовать пора.
ЧЕРНЕНКО. Давай.
ГРОМЫКО. Чего давай?
ЧЕРНЕНКО. Бюллет.
ГРОМЫКО. Где его бюллетень?
ГРИШИН. Не знаю.
ГРОМЫКО. Миша, где бюллетень N 1 ?
МИХАИЛ. Вот, пожалуйста (достает из-за пазухи)
ГРИШИН. Поздно, опять отключился.
ГРОМЫКО. Какие вы неповоротливые! Такой момент прозевали.
ГРИШИН. Так разве уследишь?
МИХАИЛ. Виктор Васильевич, так может развестись мне, а?
ГРИШИН. Неторопись, Баба твоя дело говорит: ходящего руководителя
не хватает.
Диалог Тысяча шестой.
8 марта 1985 года.11 часов 00 минут.
Москва.Октябрьский район.Комната.
На кровати лежит тетя с французс-
кой грацией.В левой руке у нее
Достоевский,правая удерживает му-
жа. Супруг пытается одной ногой
дотянуться до телевизора.Другая
делает вид,что слушает класси-
ка.Вытянутая нижняя конечность до-
тягивается до выключателя.Раздают-
ся позывные"Утренней почты".Чтица
прицеливается и бросает Федора Ми-
