тревогу, почувствовать. Однако догадаться, в чем причина этого недоумения,
я не мог.
Одно я знал определенно - мне нужно лететь туда, на юг. Не потому,
конечно, что Вернел как-то нуждался в моей помощи или поддержке - он был
натурой цельной и целеустремленной, и из этого рождались его спокойствие и
уверенность во всех жизненных обстоятельствах, которым я всегда завидовал.
Поэтому я ни в малейшей степени не беспокоился за него самого. Тревога в
его письме могла иметь следствием лишь еще большую мобилизацию интеллекта
- и только.
Я думал тогда о себе. Только о себе. Я ясно понял, что мне не удастся
найти успокоения в работе, что мне требуется срочно сменить обстановку,
наполнить жизнь какими-то новыми мыслями и ощущениями, и открытие Вернела
давало для этого великолепный повод. Тем более, что он приглашал меня на
остаток сезона - просто глупо было бы отказываться при таких
обстоятельствах. Я заказал по телефону авиабилет, и в начале ночи уже
сидел в кресле самолета, отравляющегося на юг.
Дорога заняла больше двух суток, но мне это все пошло только на
пользу. Усталость - естественная физическая усталость - заглушила
психическое напряжение последних дней и отодвинула на второй план тяжкие
мысли. За все время пути мне удалось поспать, наверное, не больше двух
часов, да и то в самолете - а спать в самолете толком невозможно. Не знаю,
как другие, но я почему-то ощущаю страшное неудобство, когда пытаюсь
пристроить голову в самолетном кресле, шея моя как-то неестественно
сгибается и находится постоянно в напряжении, так что заснуть
по-настоящему просто невозможно. А летать приходится довольно часто и на
большие расстояния...
Но, впрочем, все это не о том.
От Эглади, где расположен аэропорт, до Анангаро прямых и удобных
дорог, конечно, нет. В принципе, если верить карте, мне следовало бы
лететь местной авиалинией еще километров двести на юг, а там попытаться
нанять машину. Но Вернел не советовал отклоняться от рекомендованного им
самим маршрута. И в результате я, как оказалось, сделал огромный крюк,
воспользовавшись сначала междугородным автобусом - жуткой, раскаленной и
дребезжащей развалиной, на каких мне в жизни не приходилось ездить - а
затем попуткой, которая забросила меня к поселку буровиков километрах в
пятидесяти от Анангаро. Мне повезло - я прибыл в поселок как раз в день
приезда туда грузовичка экспедиции для пополнения запасов воды и
продовольствия. Вернее, была уже ночь, когда он приехал - Вернел
предупреждал меня, что они ездят за водой только по ночам. Днем
передвигаться по пустыне не очень приятно - назовем это так.
В общем, когда уже под утро мы достигли лагеря экспедиции, я едва
стоял на ногах, и даже радости от встречи с Вернелом почти не ощутил. Мне
хотелось только одного - спать. Желание это, наверное, нетрудно было
прочитать на моем лице, потому что Вернел даже не стал меня ни о чем
расспрашивать, а сразу провел в свою комнатушку, напоил через силу зеленым
чаем, объясняя несомненную полезность сей процедуры, после чего застелил
мне постель и, пожелав спокойной ночи, ушел. Конечно, была уже не ночь,
было светло и довольно шумно, но через пару минут я уже спал. И проснулся
только под вечер.
И впервые за много-много дней почувствовал какое-то умиротворение.
Нет, конечно, те проблемы, что я оставил позади, по-прежнему нависали
надо мной, и само-собой ничего не могло разрешиться. А то, что я уехал от
них прочь, нисколько не снимало тяжести. От них нельзя было убежать, и я
отчетливо сознавал это еще там, дома - но все же, все же... Мне
действительно стало легче. Не берусь объяснить, почему.
Был предвечерний час, когда солнце уже не жарит немилосердно с
белесого неба, а, постепенно краснея, клонится к горизонту. И было почти
тихо - как оказалось, все собрались на ужин в другом конце лагеря, под
обширным навесом. Так тихо, что слышалось даже гудение кондиционера под
потолком. Кто-то прошел совсем рядом с прикрытым жалюзи окошком. Откуда-то
издалека доносились звуки легкой музыки - наверное, слушали приемник.
Покой, отдых. Мне было хорошо в те минуты.
Наконец, я окончательно проснулся, сел на кровати, потянулся. Стал
потихоньку одеваться, не совсем понимая, какая одежда будет здесь
уместной. Я давно не был в таких диких местах, отвык от того, как люди
ведут себя в подобных обстоятельствах. Последний раз, наверное, я
выбирался в такую глухомань лет десять назад - и тоже вместе с Вернелом.
Но уже не помнил толком, что же тогда мы делали. Я раскрыл свою дорожную
сумку, стал копаться в вещах - и тут он как раз и заявился собственной
персоной.
- Проснулся, наконец! - расплылся он в улыбке. - Ну как, отошел?
- Почти.
- Я уж думал, мне ночевать где-то еще придется. Ладно, иди быстро
умывайся и пошли ужинать. Умывальник в конце коридора. Только воду береги,
сам видел, как за ней ездить приходится.
Они работали здесь уже несколько сезонов, и лагерь отстроили
основательный - одних сборных жилых секций, заброшенных когда-то
вертолетом, было пять штук, да еще разные хозяйственные постройки и целый
небольшой ангар, который использовался под склад и лабораторию. Когда
несколько лет назад Вернел начал поиски Анангаро в этом районе, многие
сочли его авантюристом, и поддержки почти не оказывали. Но после
обнаружения развалин развалины, деньги посыпались отовсюду, и у экспедиции
был теперь даже небольшой вертолет, которым, правда, пользовались нечасто.
Анангаро, как известно, лежал на древнем караванном пути, чем и
определялось его длительное процветание. Но прежде считалось, что путь
этот проходил двумя-тремя сотнями километров севернее - там и сейчас еще
тянется целая цепочка оазисов. А здесь, в предгорьях Гуссона, всегда,
казалось, была пустыня. И только выявленная на космических снимках цепь
каких-то регулярных линий в этом районе заставила Вернела предположить,
что это следы древних каналов. Он подтвердил свое предположение в первый
же полевой сезон, а во второй нашел и сами развалины, уже много веков
засыпанные песком. Несколько лет назад это было крупнейшей сенсацией в
археологии. Теперь, когда он нашел и легендарный зал правителя Кьерра,
назревала сенсация еще более значительная.
Но пока об этой находке знали немногие. Вернел не любил спешки в
таких делах и не торопил события, хотя раскопанное ими гигантское
помещение, очевидно, не могло быть ничем иным. Он сказал мне, что
собирается сделать доклад о находке во время конгресса в Риме, и можно
было не сомневаться, что это сообщение затмит все остальные доклады. Пока
же он продолжал работать - как всегда методично и целеустремленно, без
особой спешки, но и без каких-либо перерывов. Вернел из тех людей, для
которых вся жизнь состоит в работе.
На следующий день, едва лишь рассвело, он повел меня к месту
раскопок.
Я думал, что неплохо представляю себе общий вид города. Не раз видел
фотографии Анангаро в журналах и специальных изданиях, да и Вернел каждый
год показывал самые интересные из отснятых здесь видеоматериалов. К тому
же я был раза два в Панорамном зале Галереи, когда там демонстрировались
панорамы этих мест.
Но я почти сразу ощутил, что все виденное прежде было совсем не то.
Вид раскопок, масштабы их, наконец, отдельные находки, которые где-то
там, вдали, можно было даже подержать в руках, давали лишь смутное
представление о настоящем, подлинном Анангаро. Ведь там не было ни
пустыни, ни раскаленного уже с утра воздуха, ни этого огромного,
необъятного безмолвия вокруг. Только здесь можно было в полной мере
ощутить былое величие города и размах крушения, которое он претерпел.
Только здесь можно было понять, почему крушение Анангаро в те далекие века
оказалось потрясением для всего мира.
Город был действительно велик. Мне пришлось немало поездить по свету,
и я не раз поражался, сколь небольшими по размеру оказываются вблизи - за
редкими исключениями - казавшиеся по описаниям величественными древние
сооружения. Современная цивилизация дала в руки человеку слишком большую
силу, и масштабы наших сегодняшних творений далеко превосходят то, что
казалось фантастикой не слишком далеким нашим предкам. И на фоне этих
нынешних творений незаслуженно меркнут многие действительно достойные
восхищения сооружения древних.
Но сказать такое об Анангаро я бы не решился.
Город лежал в основании давным-давно уже завоеванной пустыней
овальной котловины, окруженной невысокими пологими холмами. Но мне не
составило труда вообразить, что здесь было раньше. Оазис Анангаро занимал
тогда всю котловину. В те далекие годы воды здесь благодаря капризу
природы было вполне достаточно - реки, стекавшие по склонам Гуссона,
которые сегодня бесследно исчезают в песках сотней километров южнее, в то
время каким-то образом питали водоносный горизонт, протянувшийся на многие
десятки километров, и именно здесь вода вновь выходила на поверхность.
Сейчас, когда город был наконец обнаружен, многие исследователи приходят к
выводу, что истинной причиной его крушения было, конечно, не нашествие
полчищ Нандува, а какие-то фатальные, хотя и не носящие характера
внезапной катастрофы, изменения в поведении водоносных пластов, совпавшие
с этим нашествием во времени. В противном случае, место это - слишком
удобное со стратегической точки зрения - было бы безо всякого сомнения
довольно быстро обжито вновь. Вернел, правда, придерживается другой
теории, считая, что к моменту гибели города существование оазиса уже
длительное время основывалось исключительно на функционировании
искусственных водоводов, после разрушения которых во время нашествия
вернуть жизнь в эти края оказалось попросту не под силу людям того
времени. А то, что следы этих водоводов пока не обнаружены, ни о чем еще
не говорит.
Но это уже не имеет прямого отношения к моему рассказу.
Вернел повел меня к развалинам через вершину Южного холма, с которого
открывался самый впечатляющий вид на город. Здесь, между Южным и Северным
холмами когда-то в глубокой древности пролегало русло, которое весной и
летом, во время таяния снегов на склонах Гуссона наполнялось водой. На его
берегу и возник когда-то город, быстро превратившись в крепость на древнем
караванном пути. По мере роста города рос и оазис, и вскоре жители его
перегородили русло плотиной, позволявшей удерживать прежде терявшуюся в
пустыне воду - остатки этой плотины, раскопанные экспедицией года три
назад, были прямо под нами. А дальше, за плотиной начинался сам город -
стоящие друг за другом ряды сложенных из серого камня стен. Солнце еще не
успело подняться высоко, холмы бросали в котловину длинные тени, и
казалось, что город под нами уходит куда-то вдаль, к горизонту.
- Впечатляет? - спросил Вернел.
- Да.
- Это лучшая точка для обзора. Кстати, мы нашли здесь фундамент
сторожевой башни - вон там, справа. Если бы Нандув тогда не распорядился
сровнять с землей все сторожевые сооружения, Анангаро нашли бы еще в
прошлом веке.
Нандув во всем был основателен. Но он не сумел бы скрыть Анангаро от
людей на столь долгое время, если бы не помогла пустыня - наверное, уже
через сотню лет запустения барханы засыпали город, сохранив его до наших
дней под толщей песка. Может, его и смогли бы обнаружить раньше. Но
раскопать - нет. Вернел рассказывал мне про здешние осенние бури, когда
