вилось, что он с трудом удерживался, чтобы не закричать: "А вот, кому
точить ножи, ножницы?" В конце концов он не удержался, закричал. И тут
произошло то, что иногда происходит в сказках: девочка лет двенадцати
выглянула из окна и закричала: "Точильщик!"
Почему-то он сразу подумал, что это Настенька, хотя невозможно было
вообразить, что Настенька, как обыкновенная девочка, живет в обыкновен-
ном доме. Но все-таки это была она! Кто же еще мог выйти из дома с
большим китайским зонтиком, который, как известно, защищает не от дождя,
а от солнца! Кто же еще мог так вежливо спросить:
- Извините, но вы, кажется, совсем не точильщик?
- Конечно, нет! - весело сказал дядя Костя. - Это я просто в шутку
кричал. А ведь правда здорово получилось? Извините, а вы случайно не
Настенька?
Настенька кивнула.
- Не может быть! - закричал дядя Костя. - Какое счастье! Боже мой ми-
лостивый, да ведь мы с Петькой ищем вас целую зиму.
Она засмеялась.
- Так вы дядя Костя? - спросила она" и между ними начался длинный
вежливый разговор - длинный, потому что вежливый, а вежливый, потому что
длинный.
Почти каждая фраза начиналась: "Простите, а не думаете ли вы?" Или:
"Извините, а не кажется ли вам?" Но вот они договорились до Петьки, и
дело пошло веселее.
- Извините, а как сейчас Петя?
- Помилуйте, да он просто места себе не находит. Он очень боится,
чтобы вы... как бы сказать... Мне это кажется странным... Он боится, как
бы вы...
- А почему вам это кажется странным?
- Ну как же! Нельзя же все-таки! - волнуясь, сказал дядя Костя. - Су-
ществуют холодильники, очень хорошие. Еще вчера я читал, что выпущен но-
вый, кажется, "Юность".
Настенька покачала головой.
- Вы даже не можете себе представить, что это за скука! Мертвая рыба
лежит, а мне ее жалко; ученые приходят в шубах и валенках, а я их боюсь.
Нет, нет! Лучше растаять. Если бы не Пекарь - это мой хозяин, - я бы
давно растаяла. Я у него всю зиму провела. А теперь он меня отхлопотал
до апреля.
- Отхлопотал?
- Да. В Министерство ходил. Но, знаете, как это было трудно! Только
потому и удалось, что он очень влиятельный Пекарь. Он сейчас уехал в
Минск. Там живет гроссмейстер по выпечке хлеба, и будет состязание. Но
все равно мой хозяин его победит, потому что минский хлеб он печет лучше
всех в Советском Союзе.
- Позвольте, как же так? - спросил дядя Костя. - Вы сказали - до ап-
реля? Но до апреля осталось только несколько дней.
Настенька вздохнула.
- Разве? Ах, да. Простите, не можете ли вы передать Петеньке письмо?
Я ему написала, что видела сон, что Пекарь любит хлебнуть и что он мой
ненаглядный. Не Пекарь, конечно, а Петя.
Снегурочками, снежными бабами, снежными вершинами занималось Минис-
терство Вьюг и Метелей. Это дядя Костя выяснил точно. Петька едва ли мог
ему пригодиться. В лучшем случае, он рассказал бы, как скучает без Нас-
теньки и как ему хочется почитать ей "Таинственный остров". Для Минис-
терства Вьюг и Метелей подобные доводы не имели значения. Поэтому дядя
Костя послал Петьку к Настеньке, а сам отправился на прием. Он надел
свой лучший костюм и добрых полчаса простоял перед зеркалом, стараясь,
чтобы все у него было, как у людей: глаза не смотрели в разные стороны,
а волосы не торчали дыбом.
Насчет ног он тоже постарался, чтобы они не очень загребали и чтобы
от них, по меньшей мере, не оставались такие большие следы.
Ну и холодно же было в Министерстве Вьюг и Метелей! Сотрудники безу-
частно смотрели на посетителей. Те, у которых был искренний, симпатичный
взгляд, носили темные снеговые очки, тчобы никто не заметил, что они, в
сущности, сердечные люди. От них, что называется, веяло холодом. И хотя
это был не тот холод, от которого кутаюся и одевают шубы, дядя Костя,
войдя в Министерство, почувствовал, что у него зуб не попадает на зуб.
- Да... Снегурочка... очень любопытно! Желаю успеха, - выслушав его,
нетерпеливо сказал Старший Советник. - Но мы, к сожалению, ничем не мо-
жем помочь.
- Извините, но ведь речь идет только о продлении срока. Ну, скажем,
до осени.
- Знаем мы эти продления! Сперва до осени, потом до зимы, а зимой...
Нет, нет, не могу. И потом, хотите выслушать совет опытного человека? Не
связывайтесь. У нее нет ни паспорта, ни свидетельства о рождении. Она
числится давно растаявшей, и то, что она сидит где-то под зонтиком, воо-
бще бесмыслица, противоречащая всем законам природы.
- Природу следует исправлять, если это возможно.
- В данном случае это невозможно. Обратитесь в Министерство "Аркти-
ческих Вьюг и Метелей" может быть, там заинтересуются этим вопросом.
Целый час дядя Костя упрямо доказывал, что Настенька вовсе не бесс-
мыслица, а как раз наоборот - чудо природы. Все было напрасно. Он ушел
расстроенный, не заботясь больше ни о глазах, которые смотрели в разные
стороны, ни о ногах, которыми он нарочно загребал изо всей силы.
Дядя Костя был умный, даром что всю жизнь занимался чужими делами.
"Если уж в Министерстве Вьюг и Метелей дело вышло табак, - подумал он, -
чего же ждать от Министерства Арктических Вьюг и Метелей?"
И он поехал в Институт Вечного Льда.
Это была уже не зима, когда Тулупов чувствовал себя в своей тарелке,
но еще и не лето, когда он чувствовал себя не в своей. Приближалась вес-
на, и хотя он погрустнел, помрачнел, но крепкий бесформенный нос еще
бодро торчал картошкой между розовых щек.
- Не может быть! Нашлась! - так же, как дядя Костя, закричал он. -
Какое счастье! Где она?
- Дома.
- Как дома? Надо немедленно отправить ее в холодильник.
- Вы понимаете, - волнуясь, сказал дядя Костя, - она говорит, что в
холодильнике скука.
Тулупов обиделся.
- Что значит - скука? - холодно спросил он. - У нас лучшие холо-
дильники в мире. Свежая курица сохраняет свежесть в течение пятнадцати
лет.
Дядя Костя хотел сказать: "То курица", но вовремя удержался.
- В таком случае извините, - сказал Тулупов (он становился все холод-
нее), - ничем не могу помочь.
Дядя Костя замолчал. Все у него разъехалось от огорчения. Глаза уже
смотрели в разные стороны, а ноги, даром что он сидел, стали заходить
одна за другую. Тулупов посмотрел на него и смягчился.
- Ладно, куда ни шло, - вдруг сказал он. - Поехали.
- Куда?
- В Министерство. Не думайте, что из-за вашей Настеньки. Они там та-
кое напутали с мартовскими метелями, что сам черт голову сломит.
Что случилось с мартовскими метелями, этого дядя Костя так и не по-
нял, хотя Тулупов дорогой старался объяснить ему, что к ним нужен умелый
подход, а в Министерстве считают, что они должны начинаться только с ве-
дома и согласия начальства.
Очевидно, именно об этом шел громкий разговор, доносившийся из-за
двери кабинета министра, - дядя Костя ждал Тулупова в приемной. Потом
послышался смех, и еще через несколько минут Тулупов вышел в приемную с
подписанным приказом. Вот он:
"Пункт 1. Разрешаю с 1-го апреля 1970 года считать Снегурочку, сбе-
жавшую из Института Вечного Льда, самой обыкновенной девочкой без особых
примет.
Пункт 2. Имя, отчество, фамилия: Снежкова Анастасия Павловна. Время и
место рождения: поселок Немухин, 1970 год.
Социальное положение: служащая.
Отношение к воинской повинности: не подлежит".
- А почему Снежкова? - спросил дядя Костя.
- Их всех выписывают Снежковыми. Ну, а как еще? Снегурочкина? Если ей
не понравится, переделаем. Но ведь она же все равно со временем замуж
выйдет.
- А почему служащая?
- Поправим, если хотите. Домашняя хозяйка?
- Нет уж, пускай служащая. А почему Павловна?
- Это я виноват, - немного смутившись, ответил Тулупов. - Но ведь, в
сущности, они все мои дети. Другое нехорошо.
- А именно?
- Долго объяснять. Пошли к секретарю, может быть, он не заметит.
Но секретарь заметил, даром что он был в снеговых очках. Внимательно
прочитав приказ, он вернул его Тулупову.
- Не выйдет, - холодно сказал он.
- Почему? Ведь министр подписал.
- Да. Очевидно, забыл, что Снежные Красавицы еще не цветут.
- Ничего не понимаю. Объясните, пожалуйста, - попросил дядя Костя.
- Да что там, чиновники проклятые, - отводя его в сторону, проворчал
Тулупов. - Вы понимаете, к таким приказам вместо печати прикалывается
веточка Снежной Красавицы. А сейчас середина марта, и она еще не цветет.
Послушайте, а может быть, веточку можно нарисовать? - повернувшись к
секретарю, попросил он. - У меня в институте один парень рисует что твой
Репин. Как живая будет.
- Вы же на основании этого приказа будете метрику хлопотать?
- Да.
- Ну вот. Милиция не позволит.
Секретарь снял очки, зажмурился от света и поманил Тулупова поближе.
У него был симпатичный взгляд, и сразу стало ясно, что снеговые очки он
носит просто для приличия.
- Попробуйте наведаться к Башлыкову, - оглянувшись по сторонам, тихо
сказал он. - Он всю жизнь возится со снежными деревьями. Может быть, он
вам поможет.
- Какой Башлыков?
- Из Отдела Узоров на Оконном Стекле.
- Он же на пенсии.
- Вот об этом с ним как раз не стоит разговаривать, - улыбнувшись,
сказал секретарь. - О чем угодно, кроме пенсии. А то вы получите не
снежное дерево, а фиговое. Вообще к нему стоит заглянуть, у него сад
прекрасный.
Он надел снеговые очки и, чтобы все его пугались, свирепо выдвинул
нижнюю челюсть.
- Понятно, - сказал Тулупов. - Пошли.
Тут произошли два события одинаково важных. Во-первых, выходя из Ми-
нистерства, дядя Костя оступился и сильно подвернул левую ногу. Во-вто-
рых, случилось то, чего никто не ожидал, кроме Тулупова, утверждавшего,
что в Министерстве напутали с мартовскими метелями: по радио сообщили,
что завтра начнется сильный шквал. О шквалах обычно не сообщают, а тут
не только сообщили, но и посоветовали: птицам сидеть по гнездам, а мили-
ционерам привязать к ногам что-нибудь тяжелое, потому что они, как из-
вестно, не могут уйти с поста даже в самую плохую погоду.
Пока дядя Костя хлопотал о Настеньке, Петька читал ей "Таинственный
остров". Слушая, она штопала что-нибудь или шила. В интересных местах
она поднимала глаза, взмахивала ресницами, и у Петьки - ух! - с размаху
куда-то ухало сердце.
Они ходили в магазины, и на солнечной стороне Петька держал над Нас-
тенькой китайский зонтик. Она говорила: "Петенька, я сама", но держал
всетаки он - просто потому, что это было приятно.
Они разговаривали. Настенька рассказала ему свой сон, и Петька ска-
зал, что ей еще повезло: он лично никогда не видит снов.
- Но, с научной точки зрения, - объяснил он, - люди, которые видят
сны, почти ничем не отличаются от людей, которые их не видят.
Потом Настенька рассказала о Пекаре, как он заботится о ней, не топит
в ее комнате, а по вечерам заставляет принимать ледяную ванну.
- Главное, чтобы душа была горячая, - говорил он, - а прочее - кино.
Вот ты вроде прохладная, а от тебя в доме тепло. В чем же дело?
Когда он хотел похвалить что-нибудь, он говорил: "Рояль". "Ух, я се-
годня кренделя выдал! Рояль!"
Так они сидели и разговаривали, когда дядя Костя вошел, сильно хро-
мая, и плюхнулся в кресло.
- Беда, братцы, подвернул ногу.
Пока Настенька бегала за полотенцем и холодной водой, он разулся и
долго горестно рассматривал распухшую ногу.
- Раз, два, три, - сказал он и сунул ногу в ведро с холодной водой. -
Вот что, Петя, есть на свете такой - ох! - Башлыков из Отдела Узоров на
Оконном Стекле. Ты немедленно - ох! - поедешь к нему и передашь это
письмо. Но ни слова о пенсии. Ни слова! Если уж очень захочется сказать
"пенси-я", говори что-нибудь другое на "пе"... "пекарня" или "пе-нал".
Понятно?
Петя жил в Немухине, а Башлыков - в Мухине по той же Киевской желез-
