им казалось смешным, как она свистела в свисток, раздувая щеки и не сводя с
чегемцев глазных стекол, -- они отправились ночевать к своему родственнику.
-- Мы, жалея бедную старуху, удивлялись ее дикости, -- смеялись
чегемцы, -- а они, оказывается, в это время нас считают дикарями! Ха! Ха!
Ха!
-- Выставить на ночь старуху с ружьем в руках, с глазными стеклами на
носу и со свистулькой на шее -- уж дичее этого и эндурец не придумает! Ха!
Ха! Ха! Ха!
-- И наш милиционер туда же! -- вспоминали они попытки милиционера
объяснить это позорище каким-то там равенством мужчины и женщины, признанной
властью в городах.
И вот не прошло и года после такого светопреставления, как в самом
Чегеме появился человек, заставляющий свою жену с ружьем в руках
подстерегать диких кабанов. Этого терпеть было нельзя.
-- Ты бы еще купил глазные стекла и выставил бы ее с ружьем, как ту
русскую сторожиху, -- язвительно заметил один из старцев, когда Камуг вошел
в комнату, где сидели старейшины.
-- Да повесил бы ей свистульку на грудь, как дитяти, -- сказал другой.
-- Неужто ты не знаешь, -- добавил третий, -- что, по нашим обычаям,
женщина оскверняет оружие, а оружие бесчестит женщину. Отправить жену в ночь
с ружьем -- все равно что отправить ее в ночь с чужим мужчиной. Какой ты
после этого муж, если отправляешь в ночь собственную жену с чужим мужчиной?!
Но тут самый старый из старейшин властным, но не оскорбительным
движением руки остановил старцев и сказал Камугу, склонившему повинную
голову, спокойные, мудрые слова.
-- По нашим обычаям, сынок, -- сказал он, -- женщина может взять в руки
оружие только в одном случае -- если в ее роду не осталось мужчин, которые
могли бы отомстить за пролитую кровь. Тогда женщина -- герой, и наш народ ее
славит в песнях и сказаниях. Но чтобы абхазская женщина взяла в руки ружье и
стреляла, да еще в такое гяурское животное, как дикая свинья, такого позора
мы, сынок, не потерпим. Или покинь село, или оставь жену в покое.
И Камугу пришлось смириться. Истощенный ночными бдениями, бедняга Камуг
умер до своего срока. В сущности, его можно назвать истинным мучеником идеи
и причислить его к лику революционных святых.
Никак не оспаривая первенство Маркса, я предлагаю переименовать закон о
прибавочной стоимости в закон Маркса -- Камуга, подобно тому, как закон
сохранения веса веществ называют законом Ломоносова -- Лавуазье.
Я думаю, было бы справедливо, если бы имя нашего гениального самоучки
хотя бы и с опозданием вошло в историю. В конце концов, он это заслужил
своим открытием, своими страданиями и самозабвенной защитой трудящейся земли
от паразитов-кабанов.
___
-- Что случилось с русскими? -- с каким-то недоумением и горечью время
от времени вопрошали чегемцы, сколько я их помню.
Я думаю, вопрос этот впервые прозвучал, когда чегемцы узнали, что Ленин
не похоронен, а выставлен в гробу в особом помещении под названием
"Амавзолей".
Предание покойника земле для чегемцев настолько важный и
неукоснительный акт, что нравственное чувство чегемцев никогда не могло
примириться с тем, что мертвый Ленин годами лежит в помещении над землей,
вместо того чтобы лежать в земле и слиться с землей.
Вообще чегемцы к Ленину относились с загадочной нежностью. Отчасти,
может быть, это чувство вызвано тем, что они о жизни великого человека
узнали впервые тогда, когда услышали о его смерти и о несправедливом
непредании его праха земле. До этого о существовании Ленина, кроме дяди
Сандро и еще, может быть, двух-трех чегемцев, никто не знал.
Я думаю, так возник чегемский миф о Ленине. Чегемцы про него говорили,
что он хотел хорошего, но не успел. Чего именно хорошего, они не уточняли.
Иногда, стыдясь суесловного употребления его имени и отчасти кодируя его от
злого любопытства темных сил природы, они не называли его, а говорили: Тот,
кто Хотел Хорошего, но не Успел.
По представлению чегемцев, над которыми в мое время молодежь втихомолку
посмеивалась, Ленин был величайшим абреком всех времен и народов. Он стал
абреком после того, как его старшего брата, тоже великого абрека, поймали и
повесили по приказу царя.
Его старший брат не собирался становиться абреком Он собирался стать
учителем, как и его отец. Но судьбе было угодно другое. Оказывается, в
Петербурге в те времена, как и в Абхазии, тоже бывали всенародные скачки. И
вот старший брат Ленина, увлеченный скачками, не заметил, что слишком
высовывается из толпы и мешает царю Николаю проехать к своему почетному
месту, чтобы любоваться скачками.
Брат Ленина не хотел оскорбить царя, но так получилось. Люди царя не
подоспели вовремя, чтобы очистить дорогу перед царской лошадью, а царь на то
и царь, чтобы, не останавливаясь, ехать к своему почетному месту. И когда
царь Николай, одетый в белую черкеску и сидя на белой лошади, доехал до
брата Ленина, а тот, увлеченный скачущими всадниками, его не заметил, царь
при всем народе стеганул его камчой, сплетенной из львиной шкуры, и поехал
дальше.
С этого все началось. Оказывается, род Ленина был очень гордым родом,
хотя люди этого рода всегда бывали учителями или метили в учителя. Брат
Ленина не мог вынести оскорбления, нанесенного ему при народе даже царем
Николаем.
Кстати, по абхазским обычаям самое страшное оскорбление, которое можно
нанести человеку, -- это ударить его палкой или камчой. Такое оскорбление
смывается кровью и только кровью оскорбителя. Ударил камчой или палкой --
значит, приравнял тебя к скоту, а зачем жить, если тебя приравняли к скоту?!
Кстати, удар камчой или палкой считается нешуточным оскорблением,
иногда приводящим даже к пролитию крови, и в том случае, если кто-то без
разрешения хозяина ударил его лошадь. Особенно возмутительно, если кто-то по
невежеству или из присущей ему наглости ударил лошадь, на которой сидит
женщина. Конечно, если женщина промолчит, а никто из родственников этого не
заметил, все может обойтись мирно. Но если ударивший лошадь вовремя не
принес извинений, дело может кончиться очень плохо.
Бывает так. Кавалькада односельчан едет в другое село на свадьбу или
поминки. Вдруг лошадь, на которой, скажем, сидит женщина, заупрямилась
переходить брод, то ли чувствуя, что всадница не очень-то уверена в себе, то
ли еще что.
И тут может случиться, что едущий сзади сгоряча, не спросясь, стеганул
эту лошадь, чтобы она шла в воду. И как раз в это мгновение обернулся кто-то
из ее родственников и видел всю эту картину во всей ее варварской
непристойности. Нет, тут он, конечно, промолчит, чтобы не разрушать
общественное мероприятие, в котором они принимают участие.
Но кристаллизация гнева в душе этого родственника уже началась почти с
химической неизбежностью. Однако всадник, легкомысленно ударивший лошадь, на
которой сидела женщина, еще может все исправить.
Стоит ему подъехать к омраченному родственнику и сказать:
-- Не взыщи, друг, я тут стеганул вашу лошадь невзначай...
-- О чем говорить! -- отвечает ему тот с вполне искренним великодушием.
-- Скотина, она на то и скотина, чтобы стегать ее. Выбрось из головы! Не
мучься по пустякам!
Но мы отвлеклись. А между тем царь Николай стеганул камчой брата
Ленина, совершенно не подозревая, какие грандиозные исторические события
повлечет за собой эта мгновенная вспышка царского гнева.
Брат Ленина ушел в абреки, взяв с собой двух-трех надежных товарищей, с
тем чтобы кровью царя смыть нанесенное ему на людях оскорбление. Но жандармы
его поймали и повесили вместе с его товарищами.
И тогда Ленин еще мальчиком дал клятву отомстить за кровь брата.
Конечно, если бы царь Николай был таким же, как Большеусый, он тут же
уничтожил бы весь род Ленина, чтобы некому было мстить. Но царь Николай был
довольно добрый и слишком доверчивый царь. Он не думал, что род учителей
может оказаться таким гордым. И тут он дал промашку.
Ленин ушел в абреки, двадцать лет скрывался в сибирских лесах, и
жандармы всей России ничего с ним не могли поделать. Наконец он подстерег
царя, убил его и перевернул его власть. По другой версии он его только
ранил, а Большеусый позже его прикончил. Но так или иначе, царь уже не в
силах был удержать власть, и Ленин ее перевернул.
Однако многолетнее пребывание в холодных сибирских лесах подорвало его
здоровье, чем и воспользовался Большеусый. Правда, перед смертью Ленин успел
написать бумагу, где указывал своим товарищам, что и как делать без него.
Первое, что он там написал, -- Большеусого отогнать от власти, потому
что он -- вурдалак.
Второе, что он там написал, -- не собирать крестьян в колхозы.
Третье, что он там написал, -- если уж совсем не смогут обойтись без
колхозов, не трогать абхазцев, потому что абхазцу, глядя на колхоз, хочется
лечь и потихоньку умереть. Но так как абхазцы хотя и малочисленная, но
исключительно ценная порода людей, их надо сохранить Их надо сохранить,
чтобы в дальнейшем при помощи абхазцев постепенно улучшать породу других
народов, гораздо более многочисленных, но чересчур простоватых, не
понимающих красоту обычаев и родственных связей.
Четвертое, что он там написал, -- за всеми государственными делами не
забывать про эндурцев и постоянно приглядывать за ними.
Пересказывая завещание Ленина, чегемцы неизменно обращали внимание
слушателей на тот неоспоримый факт, что Ленин перед смертью больше всего был
озабочен судьбой абхазцев. Как же чегемцам после этого было не любить и не
чтить Ленина?
Кстати, весть о завещании Ленина, я думаю, принес в Чегем некогда
известный командир гражданской войны, дядя Федя, живший в Чегеме то у одних,
то у других хозяев. Он иногда запивал с таинственной для Чегема
длительностью. А так как в Чегеме все пили, но алкоголиков никогда не
бывало, его запои чегемцами воспринимались как болезнь, присущая русским
дервишам.
-- Ему голос был, -- говорили чегемцы, -- поэтому он бросил все и
пришел к нам.
Чегемцам это льстило. Подробнее о дяде Феде мы расскажем в другом
месте. Это был тихий, мирный человек, в сезон варения водки сутками
дежуривший у самогонного аппарата и никогда в это ответственное время не
запивавший.
Он в самом деле был легендарным командиром гражданской войны, а потом,
после победы революции, стал крупным хозяйственным работником. В отличие от
многих подобного рода выдвиженцев он откровенно признавался своему
начальству, что не разбирается в своей работе. Его несколько раз снижали в
должности, и вдруг в один прекрасный день он прозрел. Он понял, что в мирной
жизни он ничего, кроме крестьянского дела, которым занимался в Курской
губернии до германской войны, делать не может.
Сопоставив эту истину с реками крови, пролитыми в гражданскую войну, с
родителями и женой, зарубленными белоказаками в родном селе, он не выдержал.
Грандиозный алкогольный цунами подхватил его, протащил по всей России,
переволок через Кавказский хребет, и однажды цунами схлынул, а герой
гражданской войны очнулся в Чегеме с чудом уцелевшим орденом Красного
Знамени на груди.
Но о нем -- в другом месте, а здесь мы продолжим чегемскую легенду о
Ленине. Значит, Ленин написал завещание, или бумагу, как говорили чегемцы,
но Большеусый выкрал ее и сжег. Однако Ленин как мудрый человек, хотя и
сломленный смертельной болезнью, успел прочесть ее своим родственникам.
После смерти Ленина Большеусый стал уничтожать его родственников, но те
успели пересказать содержание ленинской бумаги другим людям. Большеусый стал
