укрытие. Враг в воздухе. Отбой тревоги.
- Тебе очень весело? - добродушно заметил Оливер.
Петтерсон ухмыльнулся.
- Действительно весело. Просто доктор всегда кажется более умным с
насупленным видом. Я просто не могу удержаться.
Некоторое время они сидели молча, вспоминая музыку горна и лениво
думая о старых добрых военных годах. Телескоп Тони лежал на траве рядом с
Оливером, и он сам не зная зачем поднял его. Он приложил телескоп к глазу
и навел резкость на поверхность воды. Далекая лодочка приобрела четкие
очертания и выросла в размерах в кругляше линзы, и Оливер мог видеть, как
Тони медленно сматывает свою удочку, а Люси поворачивает в сторону дома.
На Тони был красный свитер, хотя на солнце было довольно жарко. На Люси
был купальник, открывавший ее спину темно-коричневую на фоне серо-голубого
гранита дальней скалы. Она равномерно и с силой налегала на весла, лишь
изредка оставляя белый след пены на гладкой поверхности воды. Корабль мой
возвращается в родную гавань, подумал Оливер, внутренне улыбнувшись
напыщенности своего сравнения по отношению к этому скромному явлению.
- Сэм, - произнес Оливер, не отрывая телескопа от глаза. - Я хочу
попросить тебя об одном одолжении.
- Да?
- Я хочу, чтобы ты сказал Люси и Тони именно то, что ты сказал мне.
Петтерсон, казалось, уже совсем заснул. Он развалился в своем кресле,
уронив подбородок на грудь, полузакрыв глаза и вытянув свои длинные ноги.
Раздалось кряхтение:
- И Тони тоже?
- Именно Тони прежде всего, - ответил Оливер.
- Ты уверен?
Оливер положил на землю телескоп и решительно кивнул.
- Абсолютно, - сказал он. - Он полностью доверяет нам... пока что.
- Сколько ему сейчас? - спросил Петтерсон.
- Тринадцать.
- Удивительно.
- Что удивительно?
Петтерсон ухмыльнулся.
- В этом возрасте в наше-то время. Тринадцатилетний мальчик, который
доверяет родителям.
- Послушай, Сэм, - прервал его Оливер, - ты снова изменяешь своей
привычке говорить умные вещи.
- Может быть, - согласился Петтерсон, сделав глоток из своего бокала
и устремив взгляд на лодку, все еще маячившую вдали на залитой солнцем
поверхности воды. - Обычно люди просят докторов говорить правду, - ответил
он. - А когда они получают то, что хотели... уровень разочарования всегда
очень высок, когда речь идет о правде, Оливер.
- Скажи мне, Сэм, - парировал Оливер. - Ты всегда говоришь правду,
когда тебя об этом просят?
- Редко. Я исповедую другой принцип.
- Какой же?
- Принцип легкой успокоительной лжи.
- Я не верю в существование такого понятия, как успокоительная ложь,
- сказал Оливер.
- Ты ведь родился на севере, - улыбнулся Петтерсон. - А я, если ты
помнишь, в Вирджинии.
- Ты имеешь такое же отношение к Вирджинии, как и я.
- Ладно, - сдался Петтерсон. - Мой отец из Вирджинии. Это не проходит
бесследно.
- Не важно откуда твой отец, - возразил Оливер, - должен ведь ты
говорить правду хоть ИНОГДА, Сэм.
- Да, - кивнул Петтерсон.
- Когда?
- Когда я считаю, что человек может переварить ее, - сказал Петтерсон
не покидая своего легкого почти шутливого тона.
- Тони переварит, - сказал Оливер. - У него крепкое нутро.
Петтерсон кивнул:
- Да, это правда. А почему бы нет - ему уже тринадцать. - Он сделал
очередной глоток и поднял бокал, поворачивая его в ладони, как бы
внимательно изучая. - А Люси? - спросил он.
- О Люси не беспокойся, - жестко ответил Оливер.
- Она согласна с тобой? - настаивал Петтерсон.
- Нет, - Оливер нетерпеливо отмахнулся. - Ее послушать, так Тони
должен дожить до тридцати лет с твердым убеждением, что детей находят в
капусте, что никто никогда не умирает, что Конституция гарантирует, что
Энтони Крауна все будут любить больше всего на свете, больше жизни самой.
Петтерсон улыбнулся.
- Смеешься, - сказал Оливер. - До рождения сына всегда думаешь, что
только и будешь воспитывать его и давать образование. На самом деле это
последнее, что ты делаешь. Приходится вести непрерывную борьбу за каждую
крупинку его бессмертной души.
- Тебе нужно было завести еще несколько сыновей, - посоветовал
Петтерсон. - Тогда сомнения были бы менее мучительными.
- Ну, нет еще нескольких, - категорично отреагировал Оливер. - Так ты
будешь говорить с Тони или нет?
- Почему бы тебе самому не сказать ему все?
- Мне хочется, чтобы это прозвучало официально, - пояснил Оливер. - Я
хочу, чтобы он воспринял это, как приговор авторитета, не подсказанный
любовью.
- Не подсказанный любовью, - тихо и задумчиво произнес Петтерсон
подумав при этом: "Что за загадочный человек? Никто другой из моих
знакомых не употребил бы такую фразу. Приговор авторитета. Мальчик мой, и
не надейся дожить до зрелой старости." - Ладно, Оливер, - вслух произнес
он. - Под твою ответственность.
- Под мою ответственность, - сказал Оливер.
- Мистер Краун?..
Оливер повернулся в кресле. Со стороны дома через лужайку к нему
направлялся молодой человек.
- Да? - ответил Оливер.
Молодой человек подошел и остановился перед двумя собеседниками.
- Меня зовут Джефри Баннер, - представился он. - Меня прислал мистер
Майлс, управляющий гостиницей.
- Да? - Оливер смотрел на него все еще ничего не понимая.
- Он сказал, что вы подыскиваете компаньона для вашего сына на
оставшуюся часть лета, - пояснил молодой человек. - Он сказал, что вы
собираетесь уезжать сегодня вечером, так что я сразу и пришел.
- А, ну да, - произнес Оливер, встав и пожав юноше руку, одновременно
окидывая его изучающим взглядом. Баннер был худощав, немного выше среднего
роста. У него были густые черные волосы, уложенные в короткую стрижку,
смуглая от природы кожа была покрыта загаром, что делало его похожим на
уроженца Средиземноморья. Глаза его были глубокими, по-девичьи голубыми с
оттенком фиолетового, и блестели с чистотой детского взгляда. Лицо его
было тонким и живым, что создавало впечатление бесконечной молодости и
энергии, лоб высокий, покрытый бронзовым загаром. В своем вылинявшем сером
свитерке, неглаженных простых брюках и теннисных тапочках, измазанных
травой, он походил на гребца, отмеченного печатью природного интеллекта. В
самой непринужденности его позы раскованной и одновременно почтительной -
было что-то от избалованного, но прилично воспитанного сына почтенного
семейства. Оливер, который при малейшей возможности любил окружать себя
красивыми людьми (их темнокожая служанка в городском доме была одной из
самых красивых девушек в Хатфорде), сразу же решил, что юноша ему
понравился.
- Это доктор Петтерсон, - представил Оливер своего друга.
- Здравствуйте, сэр, - поприветствовал Баннер.
Петтерсон ленивым жестом приподнял свой бокал.
- Извините, что не встаю, - сказал он. - По воскресеньям я редко
встаю на ноги.
- Да, конечно, - согласился Баннер.
- Хотите поговорить с юношей наедине? - спросил Петтерсон. - Тогда я,
наверное, смогу пошевелиться.
- Нет, - сказал Оливер. - Конечно, если мистер Баннер не станет
возражать.
- Нисколько, - ответил Баннер. - Никаких секретов. Если что-то
деликатное, так я совру.
Оливер усмехнулся.
- Хорошее начало. Хотите сигарету? - И он протянул Баннеру пачку.
- Нет, спасибо.
Оливер взял себе сигарету, закурил и бросил пачку Петтерсону.
- Вы не из тех молодых людей, которые курят трубку, не так ли?
- Нет.
- Хорошо, - сказал Оливер. - Сколько вам лет?
- Двадцать, - ответил Баннер.
- Когда я слышу слово "двадцать", - вставил Петтерсон, - мне хочется
схватиться за пистолет.
Оливер уставился на озеро. Люси неустанно гребла и лодка заметно
увеличилась в размерах, красный свитер Тони стал ярче. - Скажите, - мистер
Баннер, - спросил он. - Вы когда-нибудь болели?
- Простите его, юноша, - сказал Петтерсон. - Он из тех людей, которые
никогда в жизни сами не болели, и считают болезнь признаком слабости.
- Он прав, - ответил Баннер. - Если бы я нанимал кого-то для общения
со своим сыном, меня бы тоже интересовало здоровье этого человека. - Он
повернулся к Оливеру. - Однажды был перелом ноги, - начал он. - Когда мне
было девять лет поскользнулся играя в бары.
Оливер кивнул, молодой человек ему нравился все больше и больше.
- И все?
- Да все.
- Вы учитесь в колледже? - спросил Оливер.
- В Дармуте, - уточнил Баннер. - Надеюсь вы ничего против Дармута не
имеете.
- К Дармуту я нейтрален, - сказал Оливер. - Где вы живете?
- В Бостоне, - ответил за него Петтерсон.
- Откуда ты знаешь? - Оливер удивленно посмотрел на Петтерсона.
- У меня хороший слух, - пояснил Петтерсон.
- Я и не знал, что так сразу выдаю себя, - ответил Баннер.
- Все в порядке, - успокоил его Петтерсон. - Акцент не режет слух.
Просто бостонский.
- А почему вы не пошли в Гарвард? - спросил Оливер.
- Я думаю, что ты слишком далеко зашел, - сказал Петтерсон.
Баннер хихикнул. Ему казалось нравилось это интервью.
- Отец сказал, что мне лучше уехать подальше от дома, - сказал он. -
Для моего же блага. У меня две сестры, я младший в семье, и отец считал,
что на мою долю выпадет гораздо больше любви и внимания, чем следует. Он
хочет научить меня, что мир вовсе не то место, где пять обожающих тебя
женщин в любое время готовы броситься тебе на помощь.
- И что вы намереваетесь делать, когда закончите колледж? -
поинтересовался Оливер. Он явно симпатизировал юноше, но вовсе не
собирался из-за этого пропустить информацию, которая могла бы влиять на
способности молодого человека.
- Собираюсь работать в дипломатической службе, - сказал Баннер.
- Почему? - удивился Оливер.
- Путешествия, - объяснил Баннер. - Далекие страны. Начитался "Семь
столпов мудрости" в шестнадцать лет.
- Сомневаюсь, что вас призовут на такие подвиги, - сказал Петтерсон,
- как бы вам ни удалось выслужиться в департаменте.
- Конечно, не в этом все дело, - сказал Баннер. - У меня такое
чувство, что что-то должно произойти в ближайшие несколько лет, и мне
хочется быть в курсе происходящего. - И он самокритично засмеялся. -
Трудно рассуждать о том, чему собираешься посвятить свою жизнь не
становясь при этом напыщенным, правда? Я представляю себя сидящим в
утреннем одеянии за столом собрания и говорящим: "Я отказываюсь отдавать
Венесуэлу".
Оливер посмотрел на часы и решил перевести разговор на более
практическую тему.
- Скажите, мистер Баннер, - сказал он, - вы занимаетесь спортом?
- Немного играю в теннис, плаваю, катаюсь на лыжах...
- Я хотел спросить, вы в какой-то команде? - уточнил Оливер.
- Нет.
- Хорошо, - прокомментировал Оливер. - Спортсмены так много
занимаются собой, что никогда нельзя рассчитывать, что они проявят заботы
о ком-то другом. А моему сыну нужна забота и много внимания...
- Знаю, - сказал Баннер. - Я видел его.
- О! - удивился Оливер. - Когда?
- Я здесь уже несколько дней, - ответил молодой человек. - Я был
здесь большую часть лета. Моя сестра живет в полумиле отсюда, вниз по
озеру.
- Вы сейчас живете у нее?
- Да.
- Почему вы согласились на эту работу? - внезапно задал вопрос
Оливер.
Баннер улыбнулся.
- Причина обычная, - сказал он. - Да еще и провести все лето на
свежем воздухе.
- Вы бедны?
Юноша пожал плечами.
- Отец пережил Депрессию, - ответил он. - Но все еще прихрамывает.
