Балаганов и Паниковский.
Остап молча прошел к бамбуковому столику, положил перед
собой папку и крупными буквами вывел надпись:
"Дело Александра Ивановича Корейко. Начато 25 июня 1930
года. Окончено.... го дня 193.. г. "
Из-за плеча Бендера на папку смотрели молочные братья.
-- Что там внутри? - спросил любопытный Паниковский.
-- О! -- сказал Остап. -- Там внутри есть все: пальмы,
девушки, голубые экспрессы, синее море, белый пароход, мало
поношенный смокинг, лакей-японец, собственный бильярд,
платиновые зубы, целые носки, обеды на чистом животном масле и,
главное, мои маленькие друзья, слава н власть, которую дают
деньги. И он раскрыл перед изумленными антилоповцами пустую
папку.
ГЛАВА XV. РОГА И КОПЫТА
Жил на свете частник бедный. Это был довольно богатый
человек; владелец галантерейного магазина, расположенного
наискось от кино "Капиталий". Он безмятежно торговал бельем,
кружевными прошвами, галстуками, пуговицами и другим мелким, но
прибыльным товаром. Однажды вечером он вернулся домой с
искаженным лицом. Молча он полез в буфет, достал оттуда цельную
холодную курицу и, расхаживая по комнате, съел ее всю. Сделав
это, он снова открыл буфет, вынул цельное кольцо краковской
колбасы весом ровно в полкило, сел на стул и, остекленело глядя
в одну точку, медленно сжевал все полкило. Когда он потянулся
за крутыми яйцами, лежавшими на столе, жена испуганно спросила:
-- Что случилось, Боря?
-- Несчастье! - ответил он, запихивая в рот твердое
резиновое яйцо. -- Меня ужасно обложили налогом. Ты даже себе
не можешь представить.
-- Почему же ты так много ешь?
-- Мне надо развлечься, -- отвечал частник. -- Мне
страшно.
И всю ночь частник ходил по своим комнатам, где одних
шифоньеров было восемь штук, и ел. Он съел все, что было в
доме. Ему было страшно.
На другой день он сдал полмагазина под торговлю
писчебумажными принадлежностями. Теперь в одной витрине
помещались галстуки и подтяжки, а в другой висел на двух
веревочках огромный желтый карандаш.
Потом настали времена еще более лихие. В магазине появился
третий совладелец. Это был часовых дел мастер, оттеснивший
карандаш в сторону и занявший половину окна бронзовыми часами с
фигурой Психеи, но без минутной стрелки. И напротив бедного
галантерейщика, который не переставал уже иронически улыбаться,
сидел, кроме постылого карандашника, еще и часовщик с воткнутой
в глаз черной лупой.
Еще дважды посетило галантерейщика горе-злосчастье. В
магазин дополнительно въехали водопроводный мастер, который
тотчас же зажег какой-то паяльный примус, и совсем уже странный
купец, решивший, что именно в 1930 году от рождества христова
население Черноморска набросится на его товаркрахмальные
воротнички.
И когда-то гордая, спокойная вывеска галантерейщика
приобрела мерзкий вид.
ТОРГОВЛЯ Галантерейными Товарами Галантпром В.
КУЛЬТУРТРИГЕР
ПОЧИНКА Разных часов Б. Павел Буре ГЛАЗИУС-ШЕНКЕР
КАНЦБУМ Все для Художника И совслужащего ЛЕВ СОКОЛОВСКИЙ
РЕМОНТ Труб, раковин и унитазов М. Н. ФАНАТЮК
СПЕЦИАЛЬНОСТЬ Крахмальных Воротничков Из Ленинграда КАРЛ
ПАВИАЙНЕН
Покупатели и заказчики со страхом входили в некогда
благоухавший магазин. Часовой мастер ГлазиусШенкер, окруженный
колесиками, пенсне и пружинами, сидел под часами, в числе коих
были одни башенные. В магазине часто и резко звонили
будильники. В глубине помещения толпились школьники,
осведомлявшиеся насчет дефицитных тетрадей. Карл Павиайнен
стриг свои воротнички ножницами, коротая время в ожидании
заказчиков. И не успевал обходительный Б. Культуртригер
спросить покупательницу: "Что вы хотели? "-как водопроводчик
Фанатюк с грохотом ударял молотком по ржавой трубе, и сажа от
паяльной лампы садилась на нежный галантерейный товар.
В конце концов странный комбинат частников развалился, и
Карл Павиайнен уехал на извозчике во мглу, увозя свой не
созвучный эпохе товар. За ним канули в небытие Галантпром и
Канцбум, за которыми гнались конные фининспектора. Фанатюк
спился, Глазиус-Шенкер ушел в часовой коллектив "Новое время".
Гофрированные железные шторы со стуком упали. Исчезла и
занятная вывеска.
Вскоре, однако, шторы снова поднялись, и над бывшим
ковчегом частников появилась небольшая опрятная таблица:
Черноморское отделение
Арбатовской конторы
ПО ЗАГОТОВКЕ
РОГОВ И КОПЫТ
Праздный черноморец, заглянув в магазин, мог бы заметить,
что прилавки и полки исчезли, пол был чисто вымыт, стояли
яичные конторские столы, а на стенах висели обыкновенные
учрежденские плакаты насчет часов приема и вредности
рукопожатий. Новоявленное учрежденьице уже пересекал барьер,
выставленный против посетителей, которых, однако, еще не было.
У маленького столика, на котором желтый самовар пускал пары и
тоненько жаловался на свою самоварную судьбу, сидел курьер с
золотым зубом. Перетирая чайные кружки, он раздраженно напевал:
Что за времена теперь настали, Что за времена теперь
настали, - В бога верить перестали, В бога верить перестали.
За барьером бродил рыжий молодец. Он изредка подходил к
пишущей машинке, ударял толстым негнущимся пальцем по клавише и
заливался смехом. В самой глубине конторы, под табличкой
"начальник отделения", сидел великий комбинатор, озаренный
светом штепсельной лампы.
Гостиница "Карлсбад" была давно покинута. Все антилоповцы,
за исключением Козлевича, поселились в "Вороньей слободке" у
Васисуалия Лоханкина, чрезвычайно этим скандализованного. Он
даже пытался протестовать, указывая на то, что сдавал комнату
не трем, а одному-одинокому интеллигентному холостяку. "Мон
дье, Васисуалий Андреич, -- отвечал Остап беззаботно, - не
мучьте себя. Ведь интеллигентный-то из всех трех я один, так
что условие соблюдено". На дальнейшие сетования хозяина Бендер
рассудительно молвил: "Майн готт, дорогой Васисуалий! Может
быть, именно в этом великая сермяжная правда". И Лоханкин сразу
успокоился, выпросив у Остапа двадцать рублей. Паниковский и
Балаганов отлично ужились в "Вороньей слободке", и их голоса
уверенно звучали в общем квартирном хоре. Паниковского успели
даже обвинить в том, что он по ночам отливает керосин из чужих
примусов, Митрич не преминул сделать Остапу какое-то въедливое
замечание, на что великий комбинатор молча толкнул его в грудь.
Контора по заготовке рогов и копыт была открыта по многим
причинам.
-- Следствие по делу Корейко, -- говорил Остап, - может
поглотить много времени. Сколько-знает один бог. А так как бога
нет, то никто не знает. Ужасное положение. Может быть-год, а
может быть-и месяц. Во всяком случае нам нужна легальность.
Нужно смешаться с бодрой массой служащих. Все это даст контора.
Меня давно влечет к административной деятельности. В душе я
бюрократ и головотяп. Мы будем заготовлять что-нибудь очень
смешное, например, чайные ложечки, собачьи номера или
шмуклерский товар. Или рога и копыта. Прекрасно! Рога и копыта
для нужд гребеночной и мундштучной промышленности. Чем не
учреждение? К тому же в моем чемоданчике имеются чудные бланки
на все случаи жизни и круглая, так называемая мастичная печать.
Деньги, от которых Корейко отрекся и которые щепетильный
Остап счел возможным заприходовать, были положены в банк на
текущий счет нового учреждения. Паниковский снова бунтовал и
требовал дележа, в наказание за что был назначен на
низкооплачиваемую и унизительную для его свободолюбивой натуры
должность курьера. Балаганову достался ответственный пост
уполномоченного по копытам с окладом в девяносто два рубля. На
базаре была куплена старая пишущая машинка "Адлер", в которой
не хватало буквы "е", и ее пришлось заменять буквой "э".
Поэтому первое же отношение, отправленное Остапом в магазин
канцелярских принадлежностей, звучало так:
Отпуститэ податэлю сэго курьэру т. Паниковскому для
Чэрноморского отдэлэния на 150 рублэй (сто пятьдэсят)
канцпринадлэжностэй и крэдит за счэт Правлэния в городэ
Арбатовэ.
ПРИЛОЖЭНИЭ. Бэз
приложэний.
-- Вот послал бог дурака уполномоченного по копытам! -
сердился Остап. - Ничего поручить нельзя. Купил машинку с
турецким акцентом. Значит, я начальник отдэлэния? Свинья вы,
Шура, после этого! Но даже машинка с удивительным прононсом не
могла омрачить светлой радости великого комбинатора. Ему очень
нравилось новое поприще. Ежечасно он прибегал в контору с
покупками. Он приносил такие сложные канцелярские машины и
приборы, что курьер и уполномоченный только ахали. Тут были
дыропробиватели, копировальные прессы, винтовой табурет и
дорогая бронзовая чернильница в виде нескольких избушек для
разного цвета чернил. Называлось это произведение "Лицом к
деревне" и стоило полтораста рублей. Венцом всего был чугунный
железнодорожный компостер, вытребованный Остапом с пассажирской
станции. Под конец Бендер притащил ветвистые оленьи рога.
Паниковский, кряхтя и жалуясь на свою низкую ставку, прибил их
над столом начальника. Все шло хорошо и даже превосходно. На
планомерной работе сказывалось только непонятное отсутствие
автомобиля и его славного водителя-Адама Козлевича.
На третий день существования конторы явился первый
посетитель. К общему удивлению, это был почтальон. Он принес
восемь пакетов и, покалякав с курьером Паниковским о том о сем,
ушел. В пакетах же оказались три повестки, коими представитель
конторы срочно вызывался на совещания и заседания, причем все
три повестки подчеркивали, что явка обязательна. В остальных
бумагах заключались требования незнакомых, но, как видно,
бойких учреждений о представлении различного рода сведений,
смет и ведомостей во многих экземплярах, и все это тоже в
срочном и обязательном порядке.
-- Что это такое? -- кричал Остап. -- Еще три дня тому
назад я был свободный горный орел-стервятник, трещал крыльями,
где хотел, а теперь пожалуйтеявка обязательна! Оказывается, в
этом городе есть множество людей, которым Остап Бендер нужен до
зарезу. И потом, кто будет вести всю эту переписку с друзьями?
Придется понести расход и пересмотреть штаты. Нужна знающая
конторщица. Пусть сидит над делами.
Через два часа стряслась новая беда. Пришел мужик с
тяжелым мешком.
-- Рога кто будет принимать? - спросил он, сваливая кладь
на пол.
Великий комбинатор косо посмотрел на посетителя и его
добро. Это были маленькие кривые грязные рога, и Остап взирал
на них с отвращением.
-- А товар хороший? - осторожно спросил начальник
отделения.
-- Да ты посмотри, рожки какие! -- загорячился мужик,
поднося желтый рог к носу великого комбинатора. -- Рожки первый
сорт. Согласно кондиций.
Кондиционный товар пришлось купить. Мужик долго потом пил
чай с Паниковским и рассказывал о деревенской жизни, вызывая в
Остапе естественное раздражение человека, зря потерявшего
пятнадцать рублей.
-- Если Паниковский пустит еще одного рогоносца, -- сказал
Остап, дождавшись ухода посетителя, - не служить больше
Паниковскому. Уволю без выходного пособия. И вообще хватит с
нас государственной деятельности. Пора заняться делом.
Повесив на стеклянную дверь табличку "перерыв на обед",
начальник отделения вынул из шкафа папку, в которой якобы
заключалось синее море и белый пароход, и, ударив по ней
ладонью, сказал:
