Сольнес. Нет, он сгорел у нас.
Хильда. Дотла?
Сольнес. Да.
Хильда. Это было большим несчастьем для вас?
Сольнес. То есть, как на это взглянуть. Как строителю, мне этот пожар
помог выбиться на дорогу.
Xильда. Ну, а ? ..
Сольнес. У нас только что родились тогда те двое малюток.
Xильда. Да, бедняжки близнецы!
Сольнес. Родились они такими здоровыми, крепкими. И росли просто не
по дням, а по часам.
Хильда. Малютки очень растут в первые дни.
Сольнес. Нельзя было налюбоваться на них с Алиной, когда они лежали
так... все вместе... Но тут случился ночью пожар...
Хильда (напряженно). Ну? И что же? Говорите же! Сгорел кто-нибудь?
Сольнес. Нет, не то. Все спаслись благополучно...
Хильда. Так что же тогда?..
Сольнес. Алина была страшно потрясена. Пожар... вся эта тревога...
Пришлось спасаться сломя голову... в такую холодную зимнюю ночь... И ее
и малюток вынесли... в чем они лежали.
Хильда. И они не выжили?
Сольнес. Нет, выжили. Но у Алины сделалась лихорадка. И молоко испор-
тилось. Она непременно хотела кормить сама. Это был ее долг, как она го-
ворила. И оба наших мальчика... (Ломая руки.) Оба! О-о!
Хильда. Не вынесли этого?
Сольнес. Этого они не вынесли. Вот как мы потеряли их.
Хильда. Должно быть, это было ужасно тяжело для вас?
Сольнес. Да, тяжело. Но в десять раз тяжелее для Алины. (Стискивая
руки в тихом бешенстве.) Подумать, что такие вещи могут твориться на бе-
лом свете! (Отрывисто
и твердо.) С того дня, как я лишился их, я потерял охоту строить
церкви.
Хильда. Вы, может быть, неохотно взялись и за нашу церковную башню?
Сольнес. Неохотно. Помню, как я был доволен и рад, когда закончил ее.
Хильда. Это и я помню.
Сольнес. С тех пор я никогда и не строил ничего такого. Ни церквей,
ни башен.
Хильда (медленно кивает). А только жилые дома.
Сольнес. Семейные очаги для людей, Хильда.
Хильда. Но с высокими башнями и шпицами.
Сольнес. Да, когда только можно. (Переходя на более легкий тон.) Так
вот я и говорю... пожар помог мне выбиться в люди. Как строителю, то
есть.
Хильда. Почему вы не называете себя архитектором, как другие?
Сольнес. Не получил такого основательного образования. Почти до все-
го, что я теперь знаю, умею, я дошел сам.
Хильда. Тем не менее вы пошли в гору, строитель.
Сольнес. Да, после пожара. Я разбил почти весь наш сад на небольшие
участки под дачи. И тут я мог строить, как моей душе хотелось. С тех пор
и пошло все, как по маслу.
Хильда (пытливо смотрит на него). Да вы, должно быть, ужасный счаст-
ливец. Судя по всему.
Сольнес (нахмурясь). Счастливец? И вы повторяете это? Вслед за други-
ми.
Хильда. Да, право, мне так кажется. И если бы вы только могли перес-
тать думать о своих малютках, то...
Сольнес (медленно). Этих малюток... не так-то легко выбросить из го-
ловы, Хильла.
Хильда (несколько неуверенно). Неужели они все еще так расстраивают
вас? Столько времени спустя?
Сольнес (не отвечая на вопрос и пристально глядя на нее). Счастливец,
говорите вы...
Хильда. А разве вы не счастливец... в остальном?
Сольнес (продолжая смотреть на нее). Когда я рассказывал вам про по-
жар... гм....
Хильда. Ну, ну ?
Сольнес. У вас не явилась... какая-нибудь такая... особенная мысль,
от которой вы не могли отделаться?
Хильда (стараясь припомнить), Нет. Какая бы это могла быть мысль?
Сольнес (тихо, отчеканивая слова). Единственно благодаря пожару я по-
лучил возможность строить дома, семейные очаги для людей. Уютные, слав-
ные, светлые домики, где отец с матерью, окруженные ребятишками, могут
жить
в мире и довольстве... радуясь жизни, радуясь тому, что живут на све-
те... Особенно же тому, что составляют одно целое... и в великом, и в
малом. .
Хильда (с увлечением). Ну, а разве это не огромное счастье для вас,
что вы можете создавать такие чудные семейные уголки?
Сольнес. Цена, Хильда! Ужасная цена, в которую мне самому обошлось
это счастье!
Хильда. Да неужели же никак нельзя отделаться от этой мысли?
Сольнес. Нет. Чтобы получить возможность строить семейные очаги для
других, мне пришлось отказаться... навсегда отказаться иметь свой
собственный... То есть, настоящий семейный очаг - с детьми и... с отцом
и матерью.
Хильда (мягко). Но так ли это еще? Навсегда ли, как вы говорите?
Сольнес (медленно кивает). Вот цена того счастья, о котором толкуют
люди. (Тяжело вздыхая.) Этого счастья... гм... этого счастья нельзя было
купить дешевле, Хильда.
Хильда (по прежнему). Да разве нет надежды, чтобы все наладилось сно-
ва?
Сольнес. Нет. Никакой. Это тоже результаты пожара... Результаты бо-
лезни, которую схватила тогда Алина.
Хильда (глядя на него с каким-то неопределенным выражением). И вы
все-таки продолжаете устраивать все эти детские?
Сольнес (серьезно). Разве вы никогда не замечали, Хильда, что невоз-
можное... всегда как будто манит и зовет нас?
Хильда (задумчиво). Невозможное?.. (Оживленно.) Да, да! Так и с вами
то же?..
Сольнес. И со мной.
Хильда. Значит, и в вас сидит что-то вроде тролля?
Сольнес. Почему тролля?
Хильда. Ну, а как же назвать это?
Сольнес (встает). Да, да, пожалуй, так. ( Горячо.) Да и как мне не
стать троллем, если со мной всегда и везде бывает так? Всегда и во всем!
Хильда. То есть, как это понять?
Сольнес (сдавленным от волнения голосом). Слушайте хорошенько, что я
буду говорить вам, Хильда. Все, что мне удалось сделать, построить, соз-
дать красивого,
прочного, уютного... да и величавого... (Ломая руки.) О, страшно по-
думать даже!..
Хильда. Что? Что страшно?
Сольнес. Что все это я постоянно должен выкупать... платить за все...
не деньгами... а человеческим счастьем. И не одним своим собственным, но
и чужим! Да, вот оно что, Хильда! Вот во что мне, как художнику, обош-
лось мое
место, и мне самому... и другим. И я день за днем вынужден смотреть,
как другие вновь и вновь расплачиваются за меня. День за днем, день за
днем... без конца!
Хильда (встает и пристально смотрит на него). Теперь вы, верно, дума-
ете... о ней?
Сольнес. Да. Больше всего об Алине. У нее ведь тоже было свое призва-
ние, как у меня свое. (Дражайшим голосом.) Но ее призванию суждено было
быть исковерканным, разбитым вдребезги, чтобы мое могло окрепнуть...
одержать
какое-то подобие великой победы! Да, надо вам знать, что У Алины...
были тоже способности строить, созидать.
Хильда. У нее! Строить?
Сольнес (качая головой). Не дома и башни со шпицами... и тому подоб-
ное, с чем я тут вожусь...
Хильда. А что же ?
Сольнес (мягко, растроганно). Маленькие детские души, Хильда. Помо-
гать им мало-помалу расти, приобретать благородные, прекрасные формы.
Вырастать в стройные, зрелые человеческие души. Вот какого рода способ-
ности были у Алины. И все это осталось втуне. Навсегда. Ни к чему...
Точно пепелище после пожара!
Хильда. Но если бы даже и так...
Сольнес. Если бы?.. Это так! Я знаю, что это так.
Хильда. Не по вашей же вине, во всяком случае.
Сольнес (вперив в нее взгляд и медленно кивая). Да вот в этом-то и
весь вопрос.. Страшный вопрос. Вот сомнение, которое грызет меня... день
и ночь.
Хильда. Сомнение?
Сольнес. Да. Предположим... что я, всему виною. То есть, в известном
смысле.
Хильда. Вы! Виною пожара!
Сольнес. Всего, всего, как есть. И в то же время, может быть...
все-таки не виноват ни в чем.
Хильда (озабоченно смотрит на него). Ну, строитель... если вы догова-
риваетесь до таких вещей, то, значит... вы и вправду больны.
Сольнес. Гм... в этом смысле мне, пожалуй, никогда и не выздороветь.
Рагнар тихонько приотворяет маленькую угловую дверь слева, в
то время как Хильда переходит на середину комнаты.
Рагнар (увидев Хильду). Ах... извините, господин Сольнес... (Хочет
уйти.)
Сольнес. Нет, нет, останьтесь. И кончим это дело.
Рагнар. Ах, если бы!..
Сольнес. Вашему отцу не лучше, я слышал?
Рагнар. Отцу все хуже и хуже. Потому я и прошу вас... умоляю... напи-
шите доброе слово на одном из этих чертежей! Чтобы отец мог прочесть
это, прежде чем...
Сольнес (с горячностью). И не заикайтесь мне больше о ваших чертежах.
Рагнар. Вы просмотрели их?
Сольнес. Да, просмотрел.
Рагнар.И они никуда не годятся? И я, верно, тоже?
Сольнес (уклончиво). Оставайтесь у меня, Рагнар. Условия по вашему
желанию. Вы сможете жениться на Кае. Зажить без забот. Может быть, даже
счастливо. Только не думайте строить сами.
Рагнар. Да, да... так, значит, и придется пойти сказать отцу... Я
обещал ему... Так и сказать ему, перед смертью?
Сольнес (содрогаясь). О-о! Скажите ему... скажите ему, что хотите.
Самое лучшее - ничего не говорите. (С внезанным порывом.) Не могу я пос-
тупить иначе, Рагнар!
Рагнар. Так вы позволите мне взять чертежи обратно?
Сольнес. Берите, берите их! Вот они на столе.
Рагнар (идет к столу). Благодарю.
Хильда (кладет руку на папку). Нет, нет, оставьте.
Сольнес. Зачем ?
Хильда. Я тоже хочу посмотреть их.
Сольнес. Да ведь вы уже... (Рагнару.) Ну, пусть они полежат здесь.
Рагнар. Извольте.
Сольнес. И ступайте сейчас же домой к отцу.
Рагнар. Придется, видно.
Сольнес (почти с отчаянием). Рагнар, не требуйте от меня невозможно-
го! Слышите! Не требуйте!
Рагнар. Нет, нет. Извините... (Кланяется и уходит в маленькую дверь.)
Хильда (идет и садится на стул у зеркала, сердито глядя на Сольнеса).
Это было ужасно гадко с вашей стороны.
Сольнес. И вам так кажется?
Хильда. Да, безобразно, гадко! И бессердечно, и зло, и жестоко.
Сольнес. Ах, вы не понимаете моего положения.
Хильда. Все-таки... не вам быть таким.
Сольнес. Вы же сами недавно сказали, что только я один должен иметь
право строить.
Хильда. Так могу говорить я, а не вы.
Сольнес. Я тем более. Я ведь недешево купил свое место.
Хильда. Ну да. Ценой какого-то семейного уюта... как вы это называе-
те... и тому подобного.
Сольнес. И своего душевного спокойствия вдобавок.
Хильда (встает). Душевного спокойствия! (С чувством.) Да, тут вы пра-
вы!.. Бедный строитель, вы ведь воображаете, что...
Сольнес (с тихим, клокочущим смешком). Присядьтека опять, Хильда, да
послушайте, - рассказ будет забавным.
Хильда (садится; напряженно). Ну?
Сольнес. Это такая пустяковая, смехотворная история. Ведь всего и де-
ла было, что трещина в дымовой трубе.
Хильда. Только и всего?
Сольнес. Да, вначале. (Придвигает стул ближе к Хильде и садится.)
Хильда (нетерпеливо, хлопая себя рукой по колену). Так трещина в ды-
мовой трубе, значит!
Сольнес. Я заметил эту трещину еще задолго до пожара. Каждый раз, как
мне случалось бывать на чердаке, я смотрел, тут ли она еще.
Хильда. И она была?
Сольнес. Да. Никто кроме меня не знал о ней.
Хильда. И вы никому ничего не говорили?
Сольнес. Нет, не говорил.
Хильда. И не подумали велеть, чтобы ее заделали?
Сольнес. Думать-то думал... Но дальше этого не шел. Каждый раз, как я
хотел заняться этим, словно кто останавливал меня. Ну, не сегодня, дума-
лось мне,- завтра. Так до дела и не дошло.
Хильда. Да зачем же вы так мешкали?
Сольнес. Затем, что я все раздумывал... (Медленно и понизив голос.) А
что если благодаря этой небольшой черной трещине в дымовой трубе я выд-
винусь... как строитель...
Хильда (глядя перед собой). Да... в такой мысли должно быть что-то
