относительно ранения, начальник разведкоманды "Цеппелин" Отто Краус
предложил сделать диверсанту хирургическую операцию на ноге. Однако Таврин
отверг это предложение. Сошлись на менее болезненном варианте. В рижском
военном госпитале Таврину под наркозом сделали на теле три глубоких надреза
- один на животе и два на руках. Чем не зарубцевавшиеся раны?
Инструктировал Таврина лично Отто Скорцени.
- В беседе Скорцени объяснил мне, - давал Таврин показания на Лубянке, -
какими личными качествами должен обладать террорист. Он заявил, что если я
хочу остаться живым, то должен действовать решительно и смело и не бояться
смерти, так как малейшее колебание и трусость могут меня погубить. Весь этот
разговор сводился к тому, чтобы доказать мне, что осуществление
террористических актов вполне реально, для этого требуется только личная
храбрость, и при этом человек, участвующий в операции, может остаться
живым...
На допросах в Москве Таврин вспомнил о трех встречах со Скорцени.
Возможно, их было и больше.
Советская контрразведка проявила особый интерес к третьей встрече,
которая состоялась в январе 1944 года в Берлине. Характер беседы с матерым
диверсантом Скорцени воспроизводили не менее десятка раз - не скрывает ли
чего-нибудь Таврин?
С разных сторон подбирались к главному вопросу - что имел в виду
Скорцени, когда спрашивал у Таврина, возможно ли осуществить в Москве такую
же операцию, как недавнее похищение Муссолини? Какими именно точками в
Москве и Подмосковье он интересовался?
Таврин рассказал все, что знал. По его словам, он убеждал Скорцени в том,
что Подмосковье - это не Италия, что осуществить подобную операцию в России
будет крайне трудно. Кого именно Скорцени намеревался умыкнуть на этот раз,
Таврину не известно. Не исключено, что самого Сталина или на худой конец
какую-то крупную птицу из высшего эшелона.
Можно представить, как повела себя советская контрразведка, узнав о
намерении Скорцени. Наверняка были предприняты самые решительные меры по
предотвращению дерзкого замысла матерого диверсанта.
Но это, так сказать, попутный след, который обнаружился во время допросов
Таврина. Основной же вел к уничтожению Сталина на месте.
Кроме взрыва в Большом театре, предполагались еще два варианта
террористического акта, ставившего целью устранение советского руководителя,
без которого, как считали в Берлине, страну охватит хаос и остановится
наступление Красной Армии.
В случае появления возможности совершить покушение во время проезда
бронированного автомобиля Сталина с пуленепробиваемыми стеклами Таврину
следовало обстрелять его бронебойными снарядами. Для этой цели
высококвалифицированные инженеры из спецлаборатории разработали уникальное,
единственное в своем роде оружие - "панцеркнакке".
Это был необычный аппарат, работавший по принципу короткоствольной
безоткатной пушки. Он состоял из небольшого ствола, который при помощи
специального кожаного манжета легко крепился на правой руке. Преимущество
ствола в том, что его свободно можно было спрятать в рукаве пальто. Никому в
голову не могло прийти, что в стволе находился реактивный
бронебойно-зажигательный снаряд калибра 30 мм, способный пробить
45-миллиметровую броню на расстоянии 300 метров. Снаряд приводился в
действие нажатием специальной кнопки, соединенной проводом с электрической
батарейкой, спрятанной в кармане одежды. "Панцеркнакке" (буквально
"прогрызающий броню") имел комплект из девяти такихснарядов.
Если этот вариант по каким-то причинам не проходил или предоставлялся
случай оказаться на близком расстоянии от Сталина, террориста снабдили
пистолетами с отравленными и разрывными пулями.
Кажется, все было предусмотрено до мелочей. Но и чекисты не дремали!
Задержание семейной пары Таврина-Шиловой после приземления в Смоленской
области пятого сентября 1944 года подавалось в печати как случайность или в
лучшем случае как результат служебной добросовестности старшего лейтенанта
милиции Ветрова (имя и отчество этого человека, к сожалению, в документах не
сохранилось).
Ветров всю ночь простоял на дороге у поселка Карманово, не сомкнув глаз.
Его подняли по тревоге и сообщили, что над линией фронта обстрелян немецкий
самолет, который, по всей видимости, углубился на советскую территорию. Не
исключено, что где-нибудь поблизости выброшен десант. Ветрову надлежало
внимательно наблюдать за всеми проезжающими и с помощью группы, спрятавшейся
поблизости от дороги, принять меры для задержания подозрительных.
Ночью шел дождь, и старенькая офицерская шинелька Ветрова сильно намокла.
Но он не покидал своего поста, какой бы привлекательной не представлялась
мысль пойти в поселок согреться. Ветров был еще тот служака.
Его долготерпение было вознаграждено. Рано утром на раскисшей дороге
показался мотоцикл с коляской. Наметанным глазом Ветров определил - едут
двое.
Когда мотоцикл приблизился. Ветров увидел, что за рулем сидит молодой
мужчина в кожаном пальто с майорскими погонами, а в коляске - миловидная
женщина в шинели с погонами младшего лейтенанта.
Ветров дал знак остановиться. Пятнистый мотоцикл притормозил у одинокой
фигуры милиционера.
- Проверка документов, товарищ майор, - козырнул Ветров. - Прошу
предъявить служебные удостоверения...
Водитель мотоцикла беспрекословно выполнил требование. Ветров внимательно
изучил удостоверение. "Таврин Петр Иванович, заместитель начальника отдела
контрразведки "СМЕРШ" 39-й армии 1-го Прибалтийского фронта", - прочитал
милиционер. Все в порядке с документами и у спутницы мотоциклиста.
Ветров хотел уже их отпустить, но на всякий случай спросил:
- Откуда едете, товарищ майор?
Таврин назвал населенный пункт в районе Ржева, где по первоначальному
плану должен был приземлиться самолет. Но на подлете к заданной точке они
попали в зону обстрела системы ПВО и вынуждены были развернуться в сторону
Смоленска. Название местности - где-то в районе деревень Завражье и
Яковлеве, где сел самолет, Таврин, естественно, не знал. Ночь, темнота...
Ветров подозрительно рассматривал майора. В голове промелькнуло - это же
почти двести километров отсюда. Не менее пяти часов пути. Всю ночь лил
дождь, а на мотоциклисте и его спутнице абсолютно чистая и сухая одежда.
И вдруг подозрительность с лица Ветрова как рукой сняло.
- Все в порядке, товарищ майор, - почти весело сказал он. - Можете ехать,
только надо сделать отметку, что вы выехали из нашей зоны.
- Какую отметку? - возмутился майор. - Это еще что такое? Делать вам тут
в тылу нечего!..
- Ничего не могу поделать, товарищ майор, - сочувственно произнес Ветров.
- Приказ не мною придуман. Придется заехать в Карманово. Уж извините - такой
порядок. Да и на следующем посту вас все равно задержат, ежели без отметки.
Последний довод прозвучал убедительно, и майор, ворча сквозь зубы,
вынужден был выполнить требование милиционера. Тем более, что к ним
приближалась опергруппа, сидевшая в засаде.
По дороге в Карманово майор возмущался здешними порядками: его вызвали с
фронта в Москву, в Главное управление контрразведки "СМЕРШ", дорога каждая
минута, а тут какая-то районная милиция с ее дурацкими отметками. Ветров
помалкивал, изображая неловкость.
Точно не известно, куда привезли супругов Тавриных. По одной версии - в
райотдел НКВД, по другой - в комендатуру войсковой части. Единственное, в
чем нет разночтений, это в том, что пока Таврины оформляли отметки в своих
документах, старший лейтенант Ветров на свой страх и риск решил обыскать
мотоцикл.
В коляске милиционер обнаружил три чемодана. Превозмогая страх - все-таки
майор "СМЕРШа", Герой Советского Союза! - Ветров непослушными руками открыл
чемоданы. Кроме личных вещей, принадлежащих майору, там лежали семь
пистолетов, портативная рация, "панцеркнакке" и кожаное пальто к нему,
магнитная мина с приспособлением для дистанционного взрыва, более сотни
разных штампов, чистые бланки документов.
Ясно, что майора и его спутницу после этих находок не отпустили и
продержали некоторое время под стражей, пока не связались с Москвой и не
установили - в 39-й армии Таврин не значится да и вообще человека с такой
фамилией нет во всей системе "СМЕРШ".
Вскоре за ними приехали контрразведчики из Москвы и забрали с собой.
Таврин сделал признание, что заброшен на советскую территорию для выполнения
специального задания, связанного с совершением террористического акта против
Сталина.
И только совсем недавно стало известно, что задержание Таврина старшим
лейтенантом милиции Ветровым не простая случайность.
Еще во время подготовки Таврина к операции чекисты получили из Риги
сообщение о странном заказе, который сделал неизвестный посетитель в одной
из пошивочных мастерских, входивших в систему немецких спецслужб. Клиент
попросил сшить ему кожаное пальто по русской моде, но с расширенным правым
рукавом (для "панцеркнакке", конечно же!) и широкими удлиненными карманами.
Ни адреса, ни своего имени заказчик не оставил, сказав, что сам придет за
пальто. Портной, работавший на советскую разведку, удивился необычайности
кроя и анонимности заказчика и поделился своими подозрениями с кем надо. Во
время примерки за заказчиком незаметно проследили. Из мастерской он
направился прямехонько в отель "Эксельсиор", известный посвященным тем, что
он входил в систему учреждений германских спецслужб. Обладателя необычного
кожаного пальто взяли на заметку - видный мужчина, выше среднего роста,
широкоплечий, с благородными привлекательными чертами, с большим лоснящимся
лбом, розовощекий.
Для доставки диверсантов на советскую территорию оборудовали специальный
четырехмоторный транспортный самолет "Арадо-332", который благодаря
двадцатиколесному шасси и особым каучуковым гусеницам мог приземлиться не
только на неприспособленной площадке, но и в случае необходимости даже на
пахотном поле. Для передвижения по советской территории супругам подготовили
закамуфлированный мотоцикл "М-72" советского производства. Посадку самолета
должна была обеспечивать заранее заброшенная аэродромная команда.
По плану ее выбросили первой. Однако ей не повезло - переловили
сотрудники "СМЕРШ". На допросах аэродромщики особо не упирались и выложили
все, что им было известно. Они признались, что прибыли с целью встретить
другой самолет. Кто на нем должен прилететь, понятия не имеют.
Контрразведчики поняли, что может пожаловать важная птица, и предложили
радисту группы передавать в разведцентр ту информацию, которую ему дадут.
Началась радиоигра. Радист сообщал: все зер гут, подготовка к приему
самолета идет по плану.
Не заметив подвоха, разведцентр дал добро на вылет супругов. Пятого
сентября 1944 года "Арадо-332" взлетел с военного аэродрома под Ригой и взял
курс к месту посадки на советской территории. Однако на подходе к нему был
обстрелян зенитной артиллерией и получил серьезные повреждения. Стало ясно,
что сесть в указанном квадрате не удастся, и экипаж принял решение совершить
посадку в другом, более безопасном месте.
Приземлились возле села Карманово Смоленской области. При посадке в
полнейшей темноте и на незнакомой местности самолет получил дополнительные
повреждения. Пока пилоты наскоро устраняли неисправности, пассажиры выкатили
мотоцикл, уселись, завели мотор, попрощались с членами экипажа и двинулись
по направлению к Москве.
Советская контрразведка между тем обеспокоилась, не встретив самолет в
