автомашин, а автомобиль прикрытия Берии, пытавшийся на высокой скорости
обойти колонну слева, остановил. Офицеры бериевской охраны кроют Красикова
самыми непотребными словами, но шофер сажает машину на тормоза и получает
строгий приказ Серова срочно вернуться в гараж особого назначения. Приказ
безоговорочно выполняется.
- Не исключено, что мирно беседовавшая четверка членов правительства, -
высказывает предположение Красиков, - проследовала на машинах во двор
особняка Берии и там либо арестовала, либо уничтожила всесильного соперника.
Ибо охрана Берии была Серовым отсечена. Но что именно они выехали из
Спасских ворот вчетвером в одной машине, я готов поклясться хоть перед
Богом.
По рассказу этого офицера кремлевской охраны, Берия в сговоре с бывшим
командующим Московским военным округом генералом Артемьевым и комендантом
Москвы генералом Синиловым намеревался арестовать членов Президиума ЦК в
Большом театре, на премьере оперы Шапорина "Декабристы". Он даже вызвал в
Москву несколько воинских соединений, в том числе танковую колонну, чтобы
окружить Большой театр и вынудить членов Президиума ЦК принять его условия.
Но об этом проведалаармейская разведка и проинформировала Маленкова. Одна
танковая колонна по Минскому шоссе двигалась к Москве. Чтобы остановить
танкистов, направили четырех сотрудников восемнадцатого отделения Главного
управления охраны. "Победа" с кремлевскими стражами встретилась с головным
танком как раз напротив панорамы "Бородинская битва".
Старший колонны отказался отвечать на вопросы и пригрозил смять "Победу"
в консервную банку, если она не оавободит путь. Отменить приказ о движении к
Большому театру может только действующий Маршал Советского Союза.
По легенде, которую любят рассказывать до сих пор ветераны Главного
управления охраны, колонну остановил маршал Ворошилов. В ту пору он был
Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Одевшись в маршальскую
форму, он на машине прибыл к станции метро "Маяковская", куда уже подошла
танковая колонна. Ворошилов развернул ее в обратном направлении.
Генеральный прокурор Руденко, выясняя у заместителя Берии генерала
Масленникова причину ввода войск в Москву, дал ему понять, что он, как и его
шеф, ответственен за организацию заговора против правительства. Боясь ареста
и допросов, Масленников застрелился.
Масленников, который при Берии командовал внутренними войсками,
действительно застрелился. Ситуация повторилась в августе 1991 года, когда
покончил с собой министр внутренних дел СССР Борис Пуго, который тоже вводил
войска в столицу по решению ГКЧП.
С этой версией можно было бы согласиться, если бы не одна мелочь:
внутренние войска МВД СССР, которые возглавлял Масленников, танков на
вооружении не имели.
ЕЩЕ ОДИН СВИДЕТЕЛЬ
Как видим, ни у Жукова, ни у Москаленко, ни у Зуба (полковника, в то
время начальника политуправления Московского военного округа, его
свидетельства о тех событиях тоже опубликованы) о войсковых маневрах
упоминаний нет. А как у военных рангом помельче? Записки "крупняка", скорее
всего, предварительно читали "наверху". Может, у кого-либо из чинов поменьше
проскочили интересующие нас сведения?
Конечно, неблагодарная это работа - перелопатить многие десятки сборников
военных воспоминаний, газетных подшивок. Но что поделаешь - охота, как
говорится, пуще неволи.
И, представьте себе, нашел. Рассказ А. Скороходова, тогда подполковника,
о том, как их гвардейский зенитный артиллерийский полк, находившийся в
подмосковном поселке, "готовили на войну" с Берией.
Это произошло двадцатого июня 1953 года. Обратили внимание на дату? День,
как обычно, шел по установленному распорядку. Скороходов, замещавший
командира полка, уехавшего в отпуск, составлял план штабных тренировок на
предстоящий месяц. Потом пошел пообедать. Успел съесть тарелку борща, как
его срочно вызвали на КП. В телефонной трубке он услышал знакомый голос
начальника штаба артиллерии округа полковника Гриба:
- Сейчас же снарядите машину с тридцатью автоматчиками и тремя офицерами.
Всем выдать по полному боекомплекту. Через два часа быть в штабе округа. О
выезде доложите!
Команду Скороходов выполнил через полчаса, взяв солдат в полковой школе.
И сразу же новое приказание - выслать еще одну машину и тоже с тридцатью
автоматчиками.
Между тем новый приказ:
- Развернуть батареи на огневых позициях, действовать по плану боевой
тревоги!
Вой сирены привел в движение весь военный городок. Главный пост молчит,
никаких донесений о появлении воздушных целей не передает. Из жилых домов
выбегают офицеры. Солдаты под дружный вскрик "раз-два, взяли..." выкатывают
из парка тяжелые пушки. Поступает и новое приказание: объявить боевую
тревогу батареям, находящимся в лагере, на стрельбище.
Скороходов повел колонну сам. Сержант на проходной широко открыл ворота,
полк трогается и сразу же останавливается.
По шоссе мимо артиллеристов стремительно проносится головной танк.
"Тридцатьчетверка" на большой скорости идет в сторону Москвы, из глушителя
вылетает чернью дым, пушка и пулемет расчехлены, в открытой башне видна
фигура танкиста в шлеме и черном комбинезоне. За ним движется большая
колонна машин. Истошный рев моторов, дымный чад, резкий запах солярки.
Неужели опять война? А может, это Берия стягивал к столице войска МВД для
захвата власти? Но ведь танков-то они не имели...
Наконец, и машины Скороходова выезжают на шоссе. Первая позиция недалеко
- десяток километров. Дорога идет мимо двухэтажной дачи, обнесенной высоким
забором с рядами колючей проволоки поверх. Ворота ее закрыты наглухо, но
кажется, что в глазок кто-то зорко наблюдает. Более года назад командир
дивизии запретил ездить мимо этой таинственной дачи. Теперь Скороходов
посчитал обстоятельства чрезвычайными и повел колонну по "запрещенной"
дороге. Неожиданно метров через двести перед головной машиной как из-под
земли появляются двое военных. Один - полковник в кителе с погонами войск
МВД, другой - молоденький лейтенант в гимнастерке, тоже "малиновый", с
автоматом на груди. Низенький, плотный полковник с красным от жары лицом
встает поперек дороги, подняв руку.
- Немедленно возвращайтесь в свои казармы. Я уполномочен от имени
правительства передать войсковым частям - все приказания отменяются.
И он разводит руки в стороны, показывая, что двигаться дальше можно,
только переехав через него.
- Я получил приказ от своего командира и буду выполнять, пока он сам его
не отменит, - кричит Скороходов.
- Вы ответите за свое преступление! - Полковник свирепеет от бешенства. -
Я вас предупреждаю... Немедленно поворачивайте назад в казармы!
И он оборачивается, будто за ним стоит по меньшей мере рота солдат с
пулеметами, а не один неуверенно топчущийся лейтенант.
Малиновые петлицы и полковничьи погоны в те годы могли быть причиной
крупных неприятностей, но Скороходов действовал строго по уставу и
чувствовал себя абсолютно правым.
- С дороги, полковник! Я выполняю приказ. Не то сейчас вызову солдат и
уберу вас силой!
Скороходов кивнул водителю, машина тронулась, полковник отскочил на
обочину, бессильно грозя кулаком.
Вскоре батарея втянулась на огневую позицию. Объявили боевую тревогу. Все
пришло в движение, расчеты снимали пушки с крюков тягачей, закатывали в
подготовленные окопы. Раздалось тарахтенье подвижной электростанции, у
оптической трубы уже стоял разведчик и внимательно оглядывал небо, ожидая
увидеть надвигающуюся армаду самолетов. Но голубое небо по-прежнему было
чистым.
Скороходов доложил начальнику штаба артиллерии, что три батареи уже
заняли огневые позиции. В ответ - новый приказ:
- На все огневые позиции батарей завезти по полному комплекту
боеприпасов. Открыть склады, взять снаряды...
По радио передают самые мирные известия - гдето убирают урожай, играют в
футбол. Клавдия Шульженко поет о любви. А полк занял боевые позиции около
Москвы.
Так в боевой готовности провели три дня. Наконец с КП округа дали
"отбой", и все батареи, кроме дежурных, возвратились в городок.
Только второго июля дошел слух: всему причиной был Берия.
Скороходову в то время дважды приходилось приезжать в штаб Московского
военного округа, на территории которого находился бункер с именитым
арестантом. В октябре пятьдесят третьего года, когда Скороходов вместе со
своим командиром дивизии приехал туда в первый раз, их машину, полевой
"газик", остановили на углу. Дальше пошли пешком.
Вход в штаб напоминал чем-то известную фотографию Смольного в 1917 году.
На площадке с колоннами стояли два станковых пулемета с заправленными
лентами, около них сидели на табуретках по два пулеметчика. У пропускной
"вертушки", помимо дежурного контролера, стояли еще по два автоматчика.
Справа в стене портала - окошко бюро пропусков, и возле него вооруженные
солдаты.
Темное ночное небо нависало над Москвой. Но большой четырехугольный двор,
обрамленный зданием старинной архитектуры, был ярко освещен прожекторами,
установленными на стволах деревьев. Прожекторы выбеливали каждый камешек на
дорожках, скамейки и низкую чугунную ограду, окружавшую небольшое возвышение
в центре. Командир дивизии незаметно показал Скороходову глазами на
невзрачный холмик, и подполковник понял, что это и есть тот бункер, куда
запрятали всемогущего Берию.
Скороходов на всю жизнь запомнил подробность: во всех четырех углах двора
стояли танки в полной готовности. В каждом - танкисты в походных шлемах и
черных комбинезонах.
Во второй раз Скороходов был в штабе недели через две. В охране ничего не
изменилось. По-прежнему было очень тревожно. Много времени спустя полковник
Зинкин, бывший рядовым караульным в команде генерала Батицкого, рассказывал:
- Поганая была работа, наверное, за все годы службы не было так погано.
Редкий мерзавец попался, вел себя исключительно нагло. Приходилось стоять у
двери - там окошко. Эта тварь и ругалась, и запугивала, и, можешь себе
представить, бабу требовала! Такая пакость!
Шло время, и история с арестом Берии не то что забывалась, а в насущных
заботах отходила на второй план. И все-таки, признается Скороходов, то одна,
то другая мысль возникала в голове.
Зачем, скажем, Хрущеву нужно было поднимать войска противовоздушной
обороны столицы? Ведь в частях, подчиненных непосредственно Берии, не было
авиации. Видно, Хрущев не сбрасывал со счетов и того, что у Берии в войсках
МВД и госбезопасности было немало искренних сторонников, отнюдь не
механически, а вполне сознательно защищавших хорошо отлаженную к тому
времени карательную систему.
Скороходов пишет, что суд над Берией проходил в том же бункере.
Председательствовал маршал Конев. Суд продолжался недолго, и приговор был
приведен в исполнение в том же бункере, а труп казненного сожжен.
Однако и тут начинаются странные вещи.
ФАТА МОРГАНА
Начнем с того, что праха Берии никто и никогда не видел. Никто не знает,
где он захоронен.
В 1958 году его сын Серго и жена Нина Теймуразовна жили в Свердловске под
девичьей фамилией супруги - Гегечкори. Однажды в своем почтовом ящике Нина
Теймуразовна обнаружила фотографию, на которой Лаврентий Павлович был
изображен с какой-то дамой на площади Мая в столице Аргентины Буэнос-Айресе.
Снимок был сделан на фоне президентского дворца.
Увидев фотографию, Нина Теймуразовна сказала:
- Это муж.
В почтовом ящике вместе со снимком находилось таинственное сообщение: "В
