руки вверх, - свидетельствует Москаленко. - В это время Жуков обыскал Берию,
после чего мы увели его в комнату отдыха Председателя Совета Министров, а
все члены Президиума и кандидаты в члены остались проводить заседание, там
же остался и Жуков".
По версии Жукова, приказ поднять руки вверх отдавал он. В интерпретации
Москаленко, как видим, именно он выступает в качестве главного действующего
лица, а Жуков лишь обыскал оторопевшего Берию. В чем нет разночтений, так
это по поводу портфеля Берии, в котором обнаружили лист бумаги, весь
исписанный красным карандашом: "Тревога, тревога, тревога". Видимо, когда
начали о нем разговор на заседании, он сразу почувствовал опасность и имел в
виду передать этот лист охране Кремля, - делает догадку Москаленко.
Он же приходит к заключению: по реакции присутствовавших никто, наверное,
кроме членов Президиума Булганина, Маленкова, Молотова и Хрущева, не ожидал
ареста Берии.
После всего происшедшего заседание длилось еще минут пятнадцать-двадцать,
потом все члены Президиума ЦК и Жуков уехали домой. Сторожить Берию в
комнате отдыха Председателя Совета Министров остались Москаленко, Батицкий,
Баксов, Зуб и Юферев. Снаружи, со стороны приемной, двери охраняли Брежнев
(вот неожиданность!), Гетман, Неделин, Пронин и Шатилов.
Берия нервничал, пытался подходить к окну, несколько раз просился в
уборную, и все пятеро генералов с, обнаженным оружием сопровождали его туда
и обратно. Картинка была еще та! По словам Москаленко, видно было, что Берия
хотел как-то подать сигнал охране, которая всюду и везде стояла в военной
форме и в штатском платье, но с оружием.
Правда, непонятно, почему многочисленная охрана спокойно смотрела на то,
как пятеро вооруженных генералов водили ее начальника по кремлевским
коридорам до туалета и обратно. Тут с памятью у мемуариста, наверное, не все
в порядке. Хотя не исключено, что заговорщики уже заменили кремлевских
охранников на своих людей.
Караулили Берию довольно долго. Ждали темноты, чтобы вывезти Берию из
Кремля незаметно. Все были голодны, и Суханов, помощник Маленкова,
организовал для генералов бутерброды и чай.
В ночь с 26 на 27 июня, примерно около 24 часов, с помощью Суханова,
помощника Маленкова, Москаленко вызвал пять легковых машин "ЗИС-110" с
правительственными сигналами и послал их в штаб Московского округа ПВО по
улице Кирова. К тому времени по распоряжению Москаленко было подготовлено
тридцать офицеров-коммунистов штаба округа под командованием начальника
оперативного управления полковника Ерастова. Все они были вооружены и
привезены в Кремль без проверки на пяти машинах и, как только прибыли, сразу
же заменили охрану в Кремле внутри здания, где под охраной находился Берия.
После этого, окруженный охраной, он был выведен наружу и усажен в машину
"ЗИС-110" на заднее сиденье. Там же сели сопровождавшие его вооруженные
Батицкий, Баксов, Зуб и Юферев. Сам Москаленко сел в эту машину спереди,
рядом с шофером. В другую машину были посажены шесть прибывших офицеров из
ПВО. Двумя этими машинами военные проехали без остановок через Спасские
ворота и повезли Берию на гарнизонную гауптвахту Москвы...
На следующий день, то есть в субботу, двадцать седьмого июня, когда
Москаленко вместе с Батицким, Гетманом и другими генералами был в канцелярии
гауптвахты, туда приехали заместители Берии генерал-полковники Круглов и
Серов. Они доложили, что прибыли по приказанию Хрущева и Маленкова для того,
чтобы совместно с Москаленко вести следствие по делу Берии.
Москаленко почувствовал себя неловко - ведь им предписывалось вести дело
в отношении их начальника.
- Хорошо, - сказал армейский генерал. - Пусть будет так. Но тогда на
допросе должны присутствовать Батицкий и Гетман.
Серов и Круглов категорически и наотрез отказались от этого предложения.
Спорили долго, но к общему знаменателю не пришли. Тогда Москаленко
позвонил Маленкову.
В кабинете его не было. В приемной ответили, что все члены Президиума в
Большом театре на премьере Ю. Шапорина "Декабристы".
Москаленко позвонил туда и попросил к телефону Маленкова либо Хрущева.
Подошел Маленков. Выслушав доклад, он попросил подождать. Через пару минут
Москаленко услышал его голос:
- Все трое приезжайте сюда.
Во время антракта в особой комнате Большого театра собрался весь
Президиум ЦК.
Серов и Круглов доложили, что Москаленко и его генералы неправильно
обращаются с Берией, порядок содержания его неверный, Москаленко не хочет
вести с ними следствие.
Дали слово Москаленко. Он сказал:
- Я не юрист и не чекист, как обращаться с Берией, не знаю. Я воин и
коммунист. Вы мне сказали, что Берия враг нашей партии и народа. Поэтому все
мы, в том числе и я, относимся к нему как к врагу. Но если я в чем-то и не
прав, подскажите, и я исправлю.
Маленков сказал:
- Действия товарища Москаленко правильны. Президиум ЦК их одобряет.
Хрущев дополнил:
- Следствие будет вести вновь назначенный Генеральный прокурор Руденко в
присутствии товарища Москаленко...
После этих слов Серов и Круглов вышли, а Москаленко предложили сесть...
за стол и выпить рюмку вина за хорошую, успешную и, как сказал Маленков,
чистую работу.
Поведение Серова и Круглова несколько озадачило и встревожило Москаленко.
Ему через месяц-два после ареста Берии начали поступать анонимные письма с
угрозами расправиться. Часть этих писем он уничтожал, часть посылал Серову,
который стал председателем КГБ.
После возвращения из Большого театра Москаленко с товарищами перевели
Берию во двор штаба МВО, в бункер, заглубленный в землю, сделанный как
временный командный пункт штаба округа.
Двадцать девятого июня к Москаленко прибыл новый Генеральный прокурор
Руденко, и они вместе в течение шести месяцев день и ночь вели следствие.
Оно шло трудно и тяжело.
Двадцать третьего декабря 1953 года Берия был осужден и расстрелян, а его
труп сожжен.
Через день, двадцать пятого декабря, Москаленко был вызван к министру
обороны Булганину. Он предложил написать реляцию на пять человек -
Батицкого, Юферева, Зуба, Баксова и Москаленко для присвоения звания Героя
Советского Союза. Первым трем первичного, а последним двум второго.
Москаленко, по его словам, категорически отказался это сделать, мотивируя
тем, что они ничего такого не совершили. Булганин, однако, сказал: ты не
понимаешь, ты не осознаешь, какое большое, прямо революционное дело вы
сделали, устранив такого опасного человека, как Берия, и его клику.
Москаленко вторично отказался делать такое представление. Тогда Булганин
предложил написать реляции на несколько человек для награждения орденами
Красного Знамени или Красной Звезды.
История повторяется: в августе 1991 года, празднуя победу над участниками
попытки государственного переворота, тогдашний мэр Москвы, профессор и
демократ Гавриил Попов предложил присвоить Борису Ельцину звание Героя
Советского Союза.
ВСЕ НЕ ТАК
В постсоветское время вдруг заговорил, нарушив многолетнее молчание, сын
Лаврентия Павловича Берии Серго.
По его утверждению, отец был убит двадцать шестого июня пятьдесят
третьего года без суда и следствия. И вовсе не в Кремле, как под хмельными
парами рассказывал Хрущев.
Заседание в Кремле действительно намечалось, но его почему-то отложили.
Лаврентий Павлович уехал домой обедать. Примерно в полдень в кабинете Бориса
Львовича Ванникова, генерал-полковника, впоследствии трижды Героя
Социалистического Труда, а тогда ближайшего помощника Берии по атомным
делам, раздался звонок. Серго Лаврентьевич находился в кабинете Ванникова -
работал над докладом правительству о готовности к испытаниям.
Звонил летчик-испытатель Ахмет-Хан Султан, дважды Герой Советского Союза.
С ним и с Сергеем Анохиным, тоже Героем Советского Союза, замечательным
летчиком-испытателем, Серго в те годы работал вместе и сошелся близко.
- Серго! - сказал Ахмет-Хан Султан. - У вас дома была перестрелка. Ты все
понял? Тебе надо бежать, Серго! Мы поможем...
У них действительно была эскадрилья, и особого труда скрыться, скажем, в
Финляндии или Швеции не составляло. И впоследствии Серго не раз убеждался,
что эти летчики - настоящие друзья.
Что налицо заговор против отца, Серго, по его словам, понял сразу. Иначе
чем могла быть вызвана перестрелка в доме? Об остальном можно было только
догадываться. Но что значило бежать в такой ситуации? Если отец арестован,
побег - лишнее доказательство его вины. И почему и от кого должен бежать
сын, не зная ни за собой, ни за отцом какой-либо вины? Словом, Серго ответил
отказом и тут же рассказал обо всем Ванникову.
Из Кремля вместе с ним поехали на Малую Никитскую, где жил Берия. Это
неподалеку от площади Восстания. В одноэтажном особняке дореволюционной
постройки три комнаты занимал сам Берия, две - Серго со своей семьей.
Когда они подъехали со стороны улицы, ничего необычного не заметили, а
вот во внутреннем дворе находились два бронетранспортера. Позднее Серго
приходилось слышать и о танках, стоявших якобы возле их дома, но сам он
видел только два бронетранспортера и солдат. Сразу же бросились в глаза
разбитые стекла в окнах отцовского кабинета. Значит, действительно
стреляли... Охрана личная у отца была - по пальцам пересчитать. Не было,
разумеется, и настоящего боя. Все произошло неожиданно и мгновенно.
Встреча Серго с отцом намечалась на четыре часа. Ванников тоже должен был
принять в ней участие. Но она не состоялась.
Внутренняя охрана в дом их не пропустила. Ванников потребовал объяснений,
пытался проверить документы у военных, но Серго уже все понял. Отца дома не
было. Арестован? Убит? Когда возвращались к машине, услышал от одного из
охранников: "Серго, я видел, как на носилках вынесли кого-то, накрытого
брезентом..."
В Кремль возвращались молча. Серго думал о том, что только что услышал.
Кто лежал на носилках, накрытых брезентом? Спешили вынести рядового
охранника? Сомнительно.
Со временем он разыскал и других свидетелей, подтвердивших, что видели те
носилки...
Подтверждением этой версии служит рассказ одного из офицеров кремлевской
охраны Сергея Павловича Красикова, который дежурил в день ареста Берии на
Спасских воротах. Так вот, этот офицер собственными глазами видел выезжавшую
из Кремля машину с улыбавшимся Берией - днем! А не "ближе к полуночи", как
утверждал Москаленко.
- Только принял пост, - рассказывает Красиков, - вижу - от здания
правительства вдоль Кремлевской стены ко мне бежит Серов. Тогда еще не было
между Кремлевской стеной и зданием четырнадцатого корпуса разделительной
металлической ограды и ворот. Подбежал, командует: "Отсеки машину охраны
Берии от кортежа и прикажи вернуться в гараж". Я ему говорю: "Они не
исполнят моего приказа, товарищ генерал. Я остановлю, а вы приказывайте, что
следует им исполнять".
Едва успели обменяться этими словами, как из-за угла административного
здания на бешеной скорости вынеслась кавалькада правительственных машин.
Автомобили прикрытия с асами-шоферами экстракласса, точно соревнуясь друг с
другом в лихости езды и нарушении правил дорожного движения, пытались сесть
на хвосты автомашинам своих охраняемых.
Красиков включил зеленый свет на выезд и пропустил машину Хрущева. В ней
на заднем сиденье были Никита Сергеевич, Маленков, Булганин. А на откидном
стульчике в накинутом на плечи пиджаке - Лаврентий Павлович! Все четверо
весело улыбаются, точно только что услышали веселый анекдотец.
Подняв жезл в положение "Внимание! ", Красиков пригасил скорость
