На этом высокопоставленные дипломаты расстались.
Едва успел Гарриман рассказать Рузвельту о встрече с Молотовым, как
дежурный американского посольства доложил о прибытии офицера НКВД со срочным
письмом от маршала Сталина.
Рузвельт вскрыл пакет. Советский лидер предупреждал президента США, что в
Тегеране много переодетых нацистских агентов - не менее ста - и что они
замышляют покушение на "Большую тройку". Сталин приглашал Рузвельта приехать
в советское посольство и остаться там, пока не минует опасность.
На следующее утро Рузвельт приказал паковать свои чемоданы. Американский
президент переехал в советское посольство. Та часть прессы США, которая была
настроена менее дружелюбно к русским, назвала этот шаг Рузвельта "похищением
президента советским ГПУ".
Вернувшись из Тегерана в Вашингтон, Рузвельт провед пресс-конференцию о
встрече лидеров трех союзных держав.
Он сообщил, что немцы замышляли убить Сталина, Черчилля и его самого. Они
спаслись только благодаря тому, что Сталин вовремя узнал о подготовке
покушения.
В стенограмме той пресс-конференции содержится немало любопытных
подробностей, касающихся организации безопасности Сталина. В советской
печати они никогда не приводились.
Когда Рузвельт прибыл в советское посольство, оно напоминало ему
небольшую крепость, ощетинившуюся пулеметами и охранявшуюся отборными
солдатами. В Тегеран для охраны посольства и аэродрома были введены танковый
полк и полк НКВД. Вся территория охранялась двойным кольцом автоматчиков.
Была учреждена особая комендатура советской части Тегерана. Для большей
безопасности узкая улица, где напротив друг друга находились советское и
английское посольства, была перекрыта брезентовыми стенками и, таким
образом, не просматривалась извне.
На время работы конференции Тегеран был отключен от всех видов связи. В
течение четырех суток - с 27 ноября по 1 декабря 1943 года - из иранской
столицы не велось никаких радиопередач. Молчало радио, не звонили телефоны,
не вывозились газеты, не пересылались письма. Въезд в город и выезд из него
были закрыты. Связь заработала лишь после того, как самолеты трех лидеров
находились уже в воздухе.
В иранской провинции началась паника - что происходит в столице? Почему
она молчит? Местные газеты выдвигали самые невероятные предположения, не
исключали и государственный переворот.
Сегодня известно: в момент, когда Молотов стращал Гарримана агентурными
сведениями о готовившемся покушении на Рузвельта, Сталина и Черчилля, в
Тегеране не было ни одной немецкой террористической группы. После ареста
английскими спецслужбами в августе 1943 года офицера СД Майера и двух его
радистов в Тегеран не проник ни один фашисткий агент. Прогерманское подполье
в Иране было давно разгромлено. Осуществить террористический акт против
Сталина, Рузвельта и Черчилля в Тегеране было некому. Молотов, безусловно,
знал об этом.
Неужели слухи о покушении на жизнь членов "Большой тройки" - не более чем
хитроумная ловушка Сталина с целью заманить американского президента в
советскую резиденцию? С какой целью?
Вспоминает сын Лаврентия Берии Серго:
- Меня вызвали к Иосифу Виссарионовичу... Сталин поинтересовался, как
идет учеба в академии, и тут же перешел к делу. Оно было, как он сразу
предупредил, неэтичным. Речь шла вот о чем. Все разговоры Рузвельта и
Черчилля должны прослушиваться, расшифровываться и ежедневно докладываться
лично Сталину. Где именно стоят микрофоны, Иосиф Виссарионович мне не
сказал. Позднее я узнал, что разговоры прослушиваются в шести-семи комнатах
советского посольства, где остановился президент Рузвельт. Все разговоры с
Черчиллем происходили у него именно там...
Вот где разгадка: подслушивающие устройства монтировались в апартаменты
Рузвельта и его свиты задолго до того, как они в них поселились. Значит,
слухи о готовившемся покушении инспирировались сознательно. Рузвельт клюнул
на приманку. Этим, наверное, объясняются и его многократные подтверждения
версии о терактах, замышляемых против лидеров трех стран.
Не признаешься же публично, что Сталин обвел его вокруг пальца, как
мальчишку. Вот и приходилось американскому президенту усиленно подчеркивать,
что переезд в советское посольство был вынужденной мерой обеспечения
безопасности. Этой точки зрения он придерживался до конца своих дней,
поскольку в США высказывались сомнения по поводу целесообразности переезда в
советскую резиденцию - мол, в обстановке тесного и раскованного общения со
Сталиным он пошел на излишние уступки в пользу русских.
О прослушивании всех разговоров в апартаментах Рузвельта американцы тогда
еще не подозревали.
ПЛАН РИББЕНТРОПА
Замыслы устранить Сталина рождались не только у руководства военной
разведки - абвера и службы безопасности - СД. Летом 1944 года план
уничтожения советского лидера созрел у... главы внешнеполитического
ведомства Германии Риббентропа.
Вот уж кого меньше всего могли заподозрить в осуществлении теракта!
Естественно, план Риббентропа основывался на дипломатической специфике
его деятельности.
Согласно воспоминаниям шефа политической разведки Германии Вальтера
Шелленберга, покончить со Сталиным Риббентроп намеревался на какой-нибудь
международной конференции. Дипломата в его намерении поддержали Гитлер,
Борман и Гиммлер. Смерть Сталина была бы спасением для Германии, можно было
ставить вопрос о перемирии.
Своей идеей Риббентроп поделился с Шелленбергом в замке Фушл, где
проходили приемы глав иностранных дипломатических миссий:
- Мне нужно поговорить с вами об одном важном деле. Необходима строжайшая
секретность. Никто, кроме фюрера, Бормана и Гиммлера, об этом не знает.
Нужно убрать Сталина.
Шелленберг кивнул головой, не зная, как реагировать на такое заявление.
Риббентроп начал говорить о том, что весь режим в России держится на
способностях и искусстве одного человека и этим человеком является Сталин.
- В личной беседе с фюрером, - продолжал Риббентроп, - я сказал, что
готов пожертвовать собой ради Германии. Будет организована конференция, в
работе которой примет участие Сталин. На этой конференции я должен убить
его.
- Один? - спросил Шелленберг.
- Фюрер сказал, что одному этого не сделать. Он просил назвать человека,
который сможет помочь мне. Я назвал вас.
Далее Риббентроп сказал, что Гитлер приказал ему обсудить этот вопрос с
шефом политической полиции с глазу на глаз и выразил уверенность, что он
найдет практический способ выполнения этого плана.
Риббентроп начал объяснять Шелленбергу детали замысла. Он, конечно,
понимал, что на конференции будет очень строгая охрана, и вряд ли получится
пронести в зал заседаний гранату или револьвер. Однако он слышал, что
техническая группа политической разведки изготовляет револьверы, по форме
ничем не отличающиеся от вечной ручки. Из такого револьвера можно стрелять
крупнокалиберными пулями на расстоянии примерно шестьсемь метров. Эти
револьверы были сделаны настолько искусно, что по внешнему виду никто не мог
догадаться об их действительном назначении.
- Мы, конечно, - сказал он, - могли бы пронести такой револьвер или
что-нибудь в том же духе в зал, и тогда все, что от нас потребовалось бы,
это иметь твердую руку...
По замечанию Шелленберга, говорил Риббентроп с таким увлечением, что
напоминал мальчишку, пересказывающего содержание впервые в жизни
прочитанного детективного романа. Но, увы, было совершенно ясно, что это
самый настоящий фанатик.
План дипломата показался шефу политической полиции, мягко выражаясь,
результатом его нервного и умственного переутомления. Однако обстановка была
неподходящей, чтобы возражать, и, кроме того, Шелленберг понимал, что каждое
сказанное им слово будет передано Гитлеру.
От этой затеи попахивало авантюрой. Когда за дело берутся
непрофессионалы, жди провала. Но идею одобрил самолично фюрер! И тогда
Шелленбергу показалось, что он нашел выход из сложного положения.
Заявив собеседнику, что хотя план технически выполним, однако успех его
прежде всего будет зависеть от того, удастся ли заманить Сталина на
конференцию, чего добиться будет весьма трудно, особенно после неудачно
опыта отношений с русскими в Стокгольме. Шелленберг отказался предпринимать
какие бы то ни было попытки связаться с русскими, поскольку потерял доверие
с их стороны, и все из-за противодействия Риббентропа. Он, министр
иностранных дел, должен создать необходимые условия для осуществления плана
и прежде всего добиться согласия Сталина участвовать в работе конференции.
Если ему это удастся, шеф политической полиции готов поддержать его словом и
делом.
- Я еще подумаю над планом, - сказал Риббентроп, - и поговорю с Гитлером.
После этого я вас вызову.
По словам Шелленберга, больше о своем плане Риббентроп ему не напоминал.
Заметим - разговор проходил летом 1944 года, и не надо было строить
особых иллюзий относительно согласия Сталина на участие в международной
конференции с участием германской стороны. Дивизии Красной Армии неудержимо
двигались на запад, взламывая немецкую оборону мощными ударами. План
Риббентропа умер сам собой. Тихо и незаметно.
Сам же Шелленберг однажды рассказал об этом плане Гиммлеру. Тому особенно
понравилось, как его подчиненный ответил Риббентропу. И тем не менее, после
обсуждений с Гитлером Гиммлер предложил свой план, очень напоминавший план
Риббентропа. В соответствии с ним специалисты изготовили мину для убийства
Сталина. Размером с кулак, она имела вид кома грязи. Мина должна была быть
прикреплена к машине Сталина. Мина имела запал, управляющийся с помощью
коротковолнового передатчика, и была настолько мощной, что когда при
испытании ее взорвали, то от машины почти ничего не осталось. Передатчик был
размером не более пачки сигарет и мог подорвать мину на расстоянии до
одиннадцати километров.
Двое бывших военнослужащих Красной Армии, находившиеся до войны в течение
долгого времени в Сибири (один из них был знаком с механиком из гаража
Сталина) ночью на большом транспортном самолете были доставлены к тому
месту, где, по сообщению, переданному немецкими агентами, находилась ставка
Сталина. Они спрыгнули с парашютами и, насколько в Берлине могли установить,
точно приземлились в указанном месте. Однако это было последнее, что хозяева
о них слышали, хотя оба имели коротковолновые передатчики. Нет уверенности,
что они вообще попытались выполнить задание. Более вероятно, что очень скоро
после приземления они были схвачены или же сами сдались органам НКВД и
рассказали о задании.
СУХАЯ ОДЕЖДА
Эта операция по сей день считается самой серьезной из всех попыток
покушения на Сталина. К ее реализации немецкие спецслужбы приступили летом
1944 года.
Главным действующим лицом и исполнителем выступал бывший командир
пулеметной роты с Калининского фронта Петр Иванович Таврин.
Когда его задержали и привезли в Москву в контрразведывательное
управление НКВД СССР, он охотно рассказал о себе: 1909 года рождения,
уроженец села Бобрик Нежинского района Черниговской области Украинской ССР,
русский, в 1942 году на фронте был принят кандидатом в члены ВКП(б),
образование незаконченное высшее. До войны работал начальником Туринской
геологоразведочной партии на Урале. В Красную Армию призван в августе 1941
года.
Однако уже выборочная проверка основных биографических данных показала,
чтоонилегендированные. На самом деле у арестованного была другая фамилия -
