какие-то экономические и политические преимущества, соразмерные объему
моей помощи. Я же не король и не президент... Нет, я не исключаю, что
после победы не попрошу вас о некоем мелком знаке внимания. Например,
пожаловать мне титул князя или сдать в аренду озеро Селигер для постройки
родового замка... - Новиков развел руками, как бы давая понять, что слова
его следует принимать с долей юмора.
- И только? - спросил Врангель, не приняв предложенного тона. Новиков
вздохнул. Ну что, мол, с тобой поделаешь... - Пусть будет по-вашему. Не
только. В качестве ответной любезности с вашей стороны я бы просил
позволить мне и моим друзьям принять участие в войне. Налицо генерала
отразилось недоумение: - Личное? И в каком же качестве? - В двояком.
Во-первых, на основании джентльменского соглашения я беру на себя
обязательство оказывать вам любую финансовую и техническую помощь, а вы
признаете меня своим политическим и военным советником. Разумеется, строго
конфиденциально. О моем легальном статусе мы условимся позже. А так вы
просто будете прислушиваться к моему мнению, а принятые нами совместно
решения - оформлять в виде своих приказов. Иногда нам, наверное, придется
спорить, и даже остро, но аргументированно. Без амбиций и взаимных обид.
- Н-ну, допустим, - постукивая пальцами по столу, выдавил из себя
Врангель. - Дальше...
- Во-вторых, мой друг и компаньон генерал... назовем его Берестин,
получает статус главного военного советника. С правами, аналогичными моим
в отношении стратегических вопросов ведения кампании... Генерал шумно
вздохнул.
- Я не нуждаюсь в военных советниках. Тем более не имею чести знать
названное вами лицо. В известных мне войнах такой генерал своего имени...
не прославил.
- Само собой. Вы только упускаете, что были и... малоизвестные вам
войны. А также и то, что не всегда одни и те же люди входят в историю под
одним и тем же именем. Но это к слову. А главное - ваши слова звучали бы
убедительно в случае, если бы мы с вами завтракали сейчас не в
Севастополе, а в Гатчине, большевики же рыли окопы на Пулковских
высотах... - Знаете, господин Ньюмен... - Знаю, все знаю, господин
генерал. Оставьте амбиции. Или вы хотите спасти Россию, и тогда мы вместе
сделаем это, или вам желательно еще пару месяцев побыть единовластным и
непогрешимым правителем. Хозяин - барин, как говорится. Я могу уплыть по
своим делам сегодня же. То, что вы уже получили, останется вам. На пару
месяцев хватит, и в эмиграции первое время бедствовать не будете. Ну, а
все остальное, включая золото, валюту, тысяч двадцать винтовок, сотню
пушек, боеприпасы на полгода войны и много других интересных вещей,
разумеется, уплывет со мной. Есть много мест, где на них имеется спрос...
Андрей понимал, что негоже так грубо ломать человека, с которым
собираешься сотрудничать, но знал и то, что авторитарные лидеры подобного
типа склонны поддаваться именно бесцеремонной и грубой силе. В этом,
кстати, отличие американской (которую он в данный момент олицетворял)
политики от русско-советской. Американцы давали своим сателлитам все, что
они хотели, но взамен требовали безоговорочного подчинения. Посол США в
любой банановой республике вел себя, как пахан в зоне, советские же вожди
от лидеров стран, "избравших некапиталистический путь развития", мечтали
добиться того, чего Остап так и не добился от Корейко. То есть искренней
любви. На кой хрен она им была нужна - до сих пор непонятно. А взамен
получали... Причем во всех "братских" странах одинаково, независимо от их
географического положения и уровня развития. Дураков не любят нигде.
- Грузоподъемности моего парохода и моих связей с командованием
оккупационных войск в Турции хватит и для того, чтобы за пару недель
перебросить в Крым все имущество Кавказской армии, оставленное в
Трапезунде, и тысяч тридцать солдат и офицеров, интернированных там же...
И замолчал, давая Врангелю время подумать и принять решение, не теряя
лица. Сам налил себе полбокала чуть зеленоватого сухого вина, извлек из
портсигара первую в этот день сигару.
Расчет его оказался верным. Что Врангель примет его предложение, он
не сомневался, не смог угадать только, в какую форму тот облечет свое
согласие. А Врангель сумел за краткие минуты проявить и самообладание, и
определенное остроумие. Барон как-то сразу согнал с лица раздражение и
неприязнь, разгладил жесткие складки у рта.
- Кажется, я понял, о чем вы говорите. Вам хочется поучаствовать в
своеобразном сафари? И вы согласны уплатить за это развлечение
определенную сумму. Думаю, на таких условиях мы можем прийти к соглашению.
Егерь находит зверя, охотник стреляет. После окончания охоты они
расстаются, довольные друг другом...
- Браво, генерал, лучше я и сам не смог бы сформулировать. На том и
поладим.
Наблюдая Врангеля, разговаривая с ним уже второй день, Новиков вдруг
понял, что все это время он понимал генерала неправильно. Попав в плен
навязанных литературой и историческими исследованиями стереотипов, он не
уловил в нем главного. Врангель ведь по натуре - авантюрист и романтик.
Учился в престижном Горном институте, потом вдруг пошел
вольноопределяющимся в гвардию, сдал экзамен на офицерский чин, с блеском
окончил Академию Генерального штаба, в тридцать семь лет стал командиром
кавалерийской дивизии, умело и рискованно сражался во главе Кавказской
армии, в сорок лет свалил Деникина и стал Верховным правителем, в момент,
когда не оставалось надежд не то что на победу, а и на то, что Слащев
удержит крымские перешейки, лютой зимой, в чистом поле, с горсткой
офицеров и юнкеров. Что же это, как не авантюризм пополам с неукротимой
верой в свою счастливую звезду?
Вот на этих чертах его характера и надо играть, а не убеждать его с
позиций американского прагматизма!
Новиков придвинул кресло к столу, подался вперед и даже поманил
генерала рукой, приглашая его к себе поближе.
- А знаете, Петр Николаевич, я теперь, пожалуй, раскрою вам свою
главную тайну. Она проста, хоть и не совсем обычна по нашим меркам. Я ведь
тоже по происхождению русский. Тут вы почти догадались. Иначе зачем бы
мне, в самом деле, тратить деньги на столь сомнительное дело?
Проницательный вы человек. Другого я бы еще долго морочил болтовней про
бескорыстную мечту о спасении чужой страны. Да кому мы нужны, кроме нас
самих! Все эти иностранцы только радуются гибели настоящей России. А с
большевиками они договорятся. Вот и нам нужно договориться, пока не
поздно.
Он еще налил себе в бокал шампанского, залпом выпил (это тоже входило
в рисунок образа).
- А откуда столько денег, спросите вы. Отвечу. В Америке о таком не
принято спрашивать, а здесь можно. Никаких страшных тайн и
старушек-процентщиц. У нас сейчас какой год, двадцатый? Ну вот, значит, в
самом конце девяносто девятого мы с друзьями, четыре гимназиста последнего
класса, юноши с романтическими настроениями, сбежали из дома. Поездом до
Одессы, пароходом до Каира, оттуда в Кейптаун. Великолепное путешествие,
доложу я вам. Англо-бурская война, как вы помните, всеобщий подъем, песня
еще была: "Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне..."
Да, повоевали. Мой друг Алексей Берестин, которого я вам в советники
предложил, до фельдкорнета дослужился. Это у нас корнет - обер-офицерский
чин, а у буров фельдкорнет - почти генерал. Но война и сама по себе дело
не слишком чистое, а там... Причем с обеих сторон. Буры - они колонизаторы
и расисты еще почище англичан. В общем, когда дело к концу пошло, решили
мы, что с нас хватит. Тем более с кафрами местными подружиться успели.
Мыто, русские, народ ужасно жалостливый и склонный ко всяким инородцам с
сочувствием относиться, как к братьям меньшим. Они это оценили...
Импровизация увлекла самого Андрея. Он повторял сейчас кое-что из
того, что рассказывал при вербовке капитану Басманову, и попутно добавлял
новое, компилируя ранее читанные авантюрные романы и свои еще детские
фантазии. Получалось, именно за счет этого, убедительно. Он не излагал
заученную легенду, а словно бы вспоминал, привирая по ходу, как это
свойственно охотникам и солдатам. Врангель, стихийный психолог, поскольку
вождь по призванию, обратил на это внимание и поверил, особенно по
контрасту с прежним, как бы заранее отрепетированным поведением странного
гостя.
- Короче, - продолжал Новиков, - отступили мы на север, с месяц
прожили у кафров в деревне, и они, наконец, то ли в благодарность, то ли
чтобы от нас отделаться, показали нам дорогу к тамошнему Эльдорадо. Про
Клондайк знаете? Полная ерунда тот Клондайк. Столби участки, потом
неделями промывай песок... Мы нашли ЖИЛУ! Вы б ее видели! Самородки - от
фунта до пуда. И их там было... Тонны и тонны! Забота одна - как все
вывезти. Но сейчас не об этом. Чтоб не думали, будто я так, болтаю, я вам
самородок подарю. Вы ж горный инженер, вам интересно будет, он у меня
вместо пепельницы в каюте стоит. Восемь фунтов и сколько-то унций, а по
форме - будто морская раковина. В самый раз, одним словом. Ну так вот,
разобрались с золотом, почувствовали себя состоятельными людьми, решили
заняться алмазами. В Южной Африке их тоже навалом. Буссенара читали? А
когда деньги несчитанные имеются, все остальное - вопрос техники. Сейчас
мы владеем десятью месторождениями с урожайностью до пяти тысяч каратов в
год с каждого.
Причем алмазы не технические, а ювелирные, почти каждый можно сразу в
перстни вставлять... Живи и радуйся. Но мы же молодые тогда были, едва за
двадцать, и вдруг стали богаче Креза. Даже неизвестно, насколько богаче.
Если бы выбросить все нами добытое на рынки, получилось бы, как у испанцев
в XVI веке - под американское золото элементарно не нашлось в Европе
товаров. И тогда мы решили просто жить. То есть использовать свои деньги
для обеспечения интересного и абсолютно свободного существования. Но
большие деньги имеют загадочное свойство - они как бы деформируют вокруг
себя реальность...
Новиков и сам не заметил, как начал говорить серьезно, то есть в
аллегорической форме излагать Врангелю некую философскую квинтэссенцию
того, что произошло с ними на самом деле. Да и неудивительно. Генерал был
первым посторонним человеком в этом времени, с кем ему довелось беседовать
на подобные темы. Причем личностью Врангель был далеко не ординарной.
Независимо от оценки, данной ему не слишком добросовестными
интерпретаторами истории.
- Деформируют реальность... Или, проще сказать, наличие возможностей,
выходящих за пределы нормы, как бы повышают уровень этой самой нормы. Да
вы и по себе можете судить - с человеком вашего возраста и профессии, но
застрявшим в подполковничьем чине, и приключения случаются
соответствующие, примеры сами придумайте, а вот вы стали
генерал-лейтенантом, и вокруг вас завертелись совсем другие шансы. Один
знакомый поэт так выразился: "А рядом случаи летали, словно пули... Одни
под них подставиться рискнули, и ныне кто в могиле, кто в почете..." В
общем, не успели мы обратить какую-то мизерную долю наших сокровищ в
доллары и фунты, приобрести приличные дома и замки, пароход вот этот -
подвернулась информация о сокровищах ацтеков. Снова совсем как в романах.
А романы, кстати, тоже не на пустом месте создаются. Был я знаком с одним
настоящим американцем, писателем, рассказывал ему о своих приключениях,
