вдруг на неуловимое мгновение замирала, фиксируя ту или иную позу - словно
манекенщица на подиуме или фотомодель при щелчке затвора. И тут же вновь
начинала двигаться текуче и плавно, до следующего стоп-кадра,
распространяя вокруг ауру завуалированной и в то же время вызывающей
сексуальности.
И снова Берестин попался на крючок, хотя и знал уже этот прием, и был
не мальчишкой, а тридцатисемилетним, много пережившим и повидавшим
мужчиной, и с обнаженной натурой работать ему было не в новинку.
Сильвия подошла к окну и отдернула плотную шелковую штору. По
стеклам, обгоняя друг друга, бежали струйки дождя, а близкий берег скрыла
туманная дымка.
- Наконец-то, - произнесла женщина с облегчением. - Знал бы ты, как
надоедает это солнце и вечно голубое небо.
Здесь Алексей ее хорошо понимал. Он и сам терпеть не мог погоду
солнечную и безветренную, предпочитая всяческие природные катаклизмы, будь
то снежная пурга или летний дождь с грозой.
- Если ты не торопишься, - сказала Сильвия, поворачиваясь к
художнику, - мы могли бы выпить чаю. Как раз время файф-о-клока. Тем более
я хочу тебя кое о чем расспросить.
- Великолепно! - обрадовался Алексей. - У меня аналогичное желание.
Столько в тебе непонятного для меня, а поговорить откровенно никак не
получается.
- Договорились. Только сначала буду спрашивать я. Позволено даме это
маленькое преимущество? - Безусловно.
Предоставив ей заняться приготовлениями, Берес-тин скрылся в ванной.
Оттирая специальной пастой испачканные масляной краской руки, он
воображал, что и как у него сейчас произойдет с Сильвией. Он не был
чересчур сексуально озабочен, просто за последние полгода, кроме одного, и
то не слишком достоверного случая, с женщинами дела ему иметь не
приходилось. Если, конечно, не считать сорок первого года. Там, хоть и был
он в чужом теле, но с девушкой Леной любовь случилась самая настоящая. Но
все-таки - для комкора Маркова. А для него - словно воспоминание о ярком
сне...
Алексей представил, что сейчас он появится в холле, а там его будет
ждать Сильвия - в каком-нибудь зеленовато-золотистом, отливающем, как
надкрылья майского жука, халате, то ниспадающем свободными складками, то
вдруг прилипающем к телу, как мокрый шелк. Воображение у него было
богатое, и возбудился он достаточно, поэтому картина виделась ему
чрезвычайно реально. Она опустит руки, халат распахнется, а под ним -
наряд стриптизерки. Длинные чулки, кружевной пояс с резинками,
черно-красное, тоже кружевное белье, туфли на высоченных шпильках...
"Вот ерунда, - подумал Алексей, пока еще сохраняя способность
теоретизировать. - Ведь явная пошлость же, а все равно волнует. Что-то
здесь есть выходящее за пределы здравого смысла. Мало я тех же натурщиц
видел во всех позах..."
Он вытер руки махровым полотенцем, еще раз внимательно осмотрел свое
отражение в зеркале, зачем-то подмигнул и, пожав плечами, вышел в каминный
зал. И понял, что ошибся. Сильвия сделала нечто совершенно
противоположное. Она ждала его, опираясь спиной о дверной косяк, в строгом
костюме из василькового, под цвет глаз, велюра. Сильно приталенный жакет,
узкая юбка по колено с разрезами по бокам. И туфли были такие же
васильковые, с золотыми блестками, узкие ремешки оплетали голени почти до
колен. Светло-бежевые кружевные чулки из какого-то искрящегося материала.
Она даже прическу поменяла, то есть сняла парик, чуть взбила короткие,
едва закрывающие уши, волосы и выглядела теперь моложе и естественнее.
Эффект получился куда больший, чем в ожидаемом Алексеем варианте.
Сильвия это поняла, но ответила на его восхищенный взгляд только
медленным взмахом длинных ресниц.
- Чай я приготовила в другой комнате. Пойдем... Она повела Берестина
сначала полутемным коридором, потом по узкой деревянной лестнице. Походка
у нее было специально отработана для таких случаев, легкая, летящая, с
плавным покачиванием бедрами, а по трапу она шла так, что Алексей вообще
не мог отвести глаз.
В небольшой уютной комнате Сильвия накрыла инкрустированный
перламутром столик в чисто британском стиле. Серебряный чайник с кипятком
и еще один, поменьше, с заваркой. Два кувшинчика - с молоком и сливками.
Нарезанный лимон, тарелка с сырами, сахарница, трехсотграммовая бутылка
бренди, пепельница. И букет нежнейших хризантем непередаваемого
бледно-фиолетового оттенка в хрустальной вазе.
Сильвия села в кресло напротив Алексея, непринужденно забросила ногу
на ногу таким выверенным движением, что край юбки пришелся ровно на
сантиметр выше края чулка. "Интересно бы получилось, если б Сашка сейчас
вошел", - подумал Берестин и спросил Сильвию, не опасается ли она такого
варианта.
- Ну, во-первых, мы пока с тобой не в постели, а во-вторых, это
все-таки ваши с ним проблемы, не мои. - Но, увидев его протестующий жест,
успокоила: - На вашем пароходе такое количество помещений, что найти в них
человека против его воли практически невозможно. И Шульгин здесь еще ни
разу не был. Мы с ним встречались в других местах... Однако давай оставим
эту скучную тему. Я хотела поговорить совсем о другом. Мы знакомы уже
скоро месяц, с того печального дня, когда Шульгин доставил меня из Лондона
в качестве "военнопленной". - Она иронически, но и с нескрываемой грустью
покачала головой. - С тех пор я все время анализирую, как все это вообще
могло произойти. А информации мне не хватает. И картинка, как любит
выражаться ваш предводитель Новиков, в одно целое не складывается.
- Андрей нам не предводитель. Он, скорее, первый среди равных, - счел
нужным возразить Алексей. - Или, если угодно, по распределению ролей -
генератор идей, и не больше...
Сильвия ничего не ответила, только вновь качнула головой и уронила на
глаза косую пышную прядь.
- Так вот, чтобы нам впредь больше не возвращаться к нашим баранам и
беседовать "без гнева и пристрастия", не разъяснил бы ты мне конспективно,
но доходчиво, как вся эта история вообще началась, какую роль кто
исполнял, откуда появился тот, кого вы называете Антоном... Вот хотя бы
это для начала.
- Запросы у тебя... - потер ладонью подбородок Алексей. - Мы и сами
очень многого до сих пор не знаем и не понимаем... Впрочем, попробовать
можно. При условии, что ты меня в свою очередь просветишь. Бог даст,
кое-как и разберемся, что почем...
Он устроился в кресле поудобнее, достал из нагрудного кармана длинную
и тонкую сигару зеленовато-соломенного цвета, взглядом спросил у хозяйки
разрешения, тщательно ее раскурил и только потом произнес
задумчиво-доверительным тоном: - Итак, я родился в Кордове... - Заметив
недоуменную гримаску на лице своей визави, пояснил, окутываясь голубыми,
остро пахнущими клубами дыма: - Был во времена нашей молодости такой
фильм, "Рукопись, найденная в Сарагосе", с Цибульским в главной роли. Там
герой начинает рассказывать историю о человеке, который рассказывает свою
историю, персонаж которой тоже рассказывает новую историю, и так далее...
Сюжет в стиле русской матрешки. По-моему, уровней двадцать там было, и в
конце концов ни один зритель уже ничего не понимал. Чудный фильм, я его
раз шесть смотрел. Предыдущая фраза - оттуда. С нее начинается одно из
самых интересных приключений...
Глава 2
Алексей Берестин действительно был в молодости офицером
воздушно-десантных войск, хотя и дослужился только до командира роты. Но
служил хорошо, за участие в боевых действиях против сепаратистов ( а может
быть, и истинных патриотов) в одной далекой, но "дружественной" стране был
даже награжден медалью "За отвагу" и каким-то латунным местным орденом. А
потом стал профессиональным художником, и тоже неплохим. В кругах
московской богемы слыл конформистом, потому что писал преимущественно
романтические городские пейзажи "с настроением", к андерграунду относился
без интереса, ни в каких "бульдозерных выставках" не участвовал,
зарабатывал достаточно на безбедную жизнь холостяка без особых запросов и
был уверен, что ничего чрезвычайного до самой смерти с ним уже произойти
не может. И лишь иногда его одолевали сомнения - не совершил ли он ошибки,
уволившись из армии? Особенно, когда встречал вдруг старого сослуживца с
полковничьими погонами на плечах. Но сомнения быстро проходили, стоило
лишь представить, какую цену пришлось бы за подобные погоны платить.
Выходило, что на свободе все же лучше - абсолютная независимость и
возможность делать только то, что хочешь, приличная мастерская в центре
Москвы и всегда десятка-другая в кармане, позволяющая не слишком
заботиться о дне грядущем... Чего еще желать в этой быстротекущей жизни?
И уж никаким образом ему не могло прийти в голову, что ждут его в
самом ближайшем будущем приключения более чем невероятные, затрагивающие
судьбы не только человечества, а целой Галактики, по меньшей мере. Причем
ему в этой странной истории отводится роль... Нельзя сказать, чтобы
главная, но особенная. Как у запала, от которого детонирует огромной
мощности фугас.
Началось все до удивления просто - гуляя как-то по московским улицам,
он встретил молодую женщину, поразившую его своей необыкновенной
внешностью. Познакомился при довольно странных обстоятельствах, а потом,
пожалуй, и влюбился. Да нет, то чувство, что у него возникло к Ирине,
следовало бы назвать как-то иначе... Одним словом, он потерял голову,
причем настолько, что не особенно удивился, когда она призналась, что
представляет на Земле высокоразвитую инопланетную цивилизацию, и попросила
выполнить ее маленькую просьбу. Всего-то и дел, что сходить на несколько
часов в прошлое, в тысяча девятьсот шестьдесят шестой год, и сделать там
кое-что, по сути дела, мелочь, но мелочь, от которой зависит чуть ли не
существование всей Галактики. Самое смешное, что он действительно побывал
в прошлом и все, что от него требовалось, исполнил. И вот тогда...
- Скажи, - спросил он Сильвию после этого краткого вступления, - что
там у вас случилось, почему вы вдруг набросились на бедную Ирину, как те
самые ежовские энкавздешники? Неужели нельзя было разобраться спокойно?
Сильвия вздохнула, чуть заметно дернула плечом. - Как интересно
сравнивать, насколько по-разному выглядят одни и те же события с разных
точек зрения. Поставь теперь себя на мое место. Я - резидент, отвечающий
за целую планету, у меня масса действительно серьезных дел, о которых твоя
Ирина, всего лишь рядовой агент-координатор, понятия не имела и не имеет.
И вот я получаю сообщение, одно наряду с сотнями гораздо более важных, что
в Москве, курируемой совсем юной агентессой, по сути - практиканткой,
происходят некоторые странности. Не слишком существенные, но все равно
непорядок. Я посылаю туда двоих контролеров - выяснить, в чем дело,
оказать помощь, если нужно, или принять иные меры по их усмотрению. И
вдруг происходит невероятное - мои сотрудники сталкиваются с
противодействием, причем на уровне, превосходящем человеческие
возможности. Их выбрасывают с Земли, и не куда-нибудь, а на нашу же базу,
расположенную в полусотне парсеков отсюда. Что я должна была подумать?
Вдобавок один агент погибает, а уцелевший сообщает, что "Ирина" вступила в
сговор с неизвестной "третьей силой". Потому третьей, что со второй, так
называемыми "форзейлями", нашими традиционными противниками, мы давно
поддерживали неофициальные, но подчиняющиеся определенным правилам
