Париже, раз в две недели дай информацию в газету, и привет...
- Твоими бы устами... - улыбнулся Антон.
- А то не так? Ну, упрощаю кое-что, само собой, однако не сравнить! И
заработки опять же, гонорары... И харчи не те. Помнишь, чем нас последние
недели кормили? Так тебе это раз в жизни, для экзотики, а нам... Да что
говорить... Ты вот и недвижимостью владеешь... - Воронцов похлопал ладонью
по перилам балкона.
- Что, нравится? Не отказался бы?
- Я бы, может, и не отказался...
- Могу посодействовать. Тут по-соседству как раз продается... Еще и
лучше моей...
Воронцов с энтузиазмом согласился.
- Ну безусловно! Давно мечтаю. Составь протекцию. У меня там тысчонки
три на книжке завалялись, да еще страховку скоро получу, вот за эту цену и
сторгуй, а уж я отблагодарю...
Антон стал серьезен.
- Цена как раз не вопрос. Было б желание...
Воронцов взял со стола трубку, начал набивать. Ему сразу стало
скучно. Слышал он уже такие разговоры. И даже не раз. И знал, чем они
обычно кончаются. Как раз недавно прошла целая серия процессов над
контрабандистами из плавсостава и руководящих чинов нескольких пароходств.
- Я как раз не это имел в виду, - понял его мысли Антон. - Никакого
криминала. Ни валюты, ни наркотиков. Ты же все равно сейчас в отпуске,
спешить некуда?
- Ну и?
- Не хочешь поучаствовать в одном эксперименте?
- В принципе - отчего бы и нет. А какого рода?
- Психологического. На поведение в нештатных ситуациях.
- Если это не больно да еще и на дачу заработать можно - запросто.
Люблю всякие эксперименты...
- Можешь быть уверен. Совершенно необыкновенные впечатления, плюс
гонорар по высшим ставкам...
- А если подробнее?
- Подробнее как раз нельзя. В том и суть. Так согласен?
Может быть, в другой обстановке и в другом настроении Воронцов
отнесся бы к подобному предложению иначе, но тут все так сложилось, что он
только пожал плечами.
- Если ты настаиваешь... Когда начнем?
- А чего тянуть? Сейчас и начнем...
Он вытащил из кармана синюю коробочку, вроде тех, в каких продают
ювелирные изделия. Открыл ее и протянул Воронцову блестящую таблетку,
около сантиметра в диаметре.
- Приложи позади левого уха. Вот сюда...
Таблетка прилипла, словно магнит к железу. Ощущение было несколько
странное, но оно тут же прошло, и Воронцов перестал ее чувствовать. Даже
потрогал рукой, чтобы убедиться, что таблетка на месте.
- И что дальше с этого будет?
- Смотри...
И Воронцов увидел.
2
...Прямо перед ним поднимались темные, грубо сложенные из гранитных
блоков стены замка. Совершенно реального и подлинного средневекового
замка, с башнями, зубцами, бойницами, "ласточкиными гнездами", рвом вокруг
и подъемным мостом на цепях потолще, чем якорные, и со всеми прочими,
приличествующими такому сооружению атрибутами.
А сам он стоял на ведущей к главным воротам дороге, вымощенной мелким
красным кирпичом. Справа и слева расстилалась холмистая местность,
покрытая жесткой травой, кустарником, отдельно стоящими кряжистыми дубами.
Над всем этим пейзажем низко нависало предгрозовое небо, а позади, когда
Воронцов обернулся, он увидел серое я даже на вид холодное море.
- Однако... - сказал Дмитрий вслух.
Выглядело все очень убедительно. Даже, пожалуй, слишком. Что-то ему и
слышать не приходилось о таких иллюзиях с эффектом присутствия. Разве что
у Лема читал, в "Сумме технологии"...
Но эксперимент - значит эксперимент. От него сейчас ждут поведения.
Нештатная ситуация налицо. Значит, все вопросы и сомнения оставить до
лучших времен. Вводная принята.
Он провел руками по карманам. Абсолютный минимум. Деньги, неполная
пачка сигарет, зажигалка, и еще спринг-найф - пружинный нож с
десятисантиметровым лезвием. И все. Если скажем, здесь какой-нибудь XII
век и разгул феодализма, так будет трудновато. Историей он всерьез не
занимался, языков, кроме сленгового англо-американского, не знает и даже
"Янки при дворе короля Артура", как назло, с детства не перечитывал.
Но слишком долго раздумывать не стоит, решил Воронцов, вполне можно
заработать несколько штрафных очков. Как на капитанском тренажере в
Гренобле.
По мосту, переброшенному через широкий ров, заполненный неподвижной
темной водой, он вошел в ворота.
Внутри было очень прилично. Даже более чем. Горел яркий свет, а в
нише, где полагалось стоять часовым, или, допустим, привратникам, Воронцов
увидел гостеприимно раскрытую дверь лифта.
- Модернисты они тут, - сказал он негромко.
Створки дверей сомкнулись, и кабина плавно взлетела.
Остановился лифт тоже сам по себе и выпустил Дмитрия в круглый зал,
из которого по радиусам, словно спицы от втулки колеса, расходились шесть
широких, совершенно одинаковых коридоров.
Голый камень стен, высокие сводчатые потолки, полы выстелены темными
дубовыми плахами. По сторонам, сколько хватает взгляда, двери в глубоких
нишах через неравные промежутки. И неизвестно откуда льющийся ровный свет.
Про задачу Буридана Воронцов знал, повода для аналогий давать не
захотел и выбрал самое простое решение - пошел прямо.
...Если рассказывать здесь обо всем, что Дмитрий увидел за те
несколько часов, пока бродил по этажам и коридорам замка, то получится
нечто вроде плохого путеводителя: длинно, скучно, утомительно. И очень
мало похоже на правду.
Проще сказать - там было все. Вот именно: абсолютно все.
Как в рекламе магазинов Вулворта: "Если вы сами не знаете, чего
хотите, заходите к нам. У нас это есть". А уровень и качество сервиса
превосходили все когда-либо виденное Воронцовым в его многолетних
скитаниях по свету.
Он перекусил в автоматическом экспресс-баре, где нужно было выбрать
желаемое в толстой книге вроде нью-йоркского телефонного справочника,
набрать кнопками номер на пульте и получить заказ, который возникал в пище
за стеклянной шторкой. Бесплатно.
В оружейной лавке, похожей на ту, куда он любил заглядывать, бывая в
Сан-Франциско, Воронцов, скорее для забавы, чем по необходимости, выбрал
себе смит-вессон "Хайвей патролмен" 45-го калибра. Застегнул на бедрах
широкий пояс с полусотней толстеньких, тускло блестящих патронов и
замшевой открытой кобурой и, вопреки логике, почувствовал себя гораздо
увереннее и спокойнее.
Почти каждому мужчине оружие заметно прибавляет самообладания. Даже в
тех случаях, когда реальная польза от него равна нулю.
На своем пути Воронцов видел рыцарские залы с титаническими каминами,
украшенные латами, двуручными мечами и алебардами, богато обставленные
гостиные, парадные столовые с сервизами на сто персон, картинные галереи,
библиотеки, курительные салоны, спортзалы, финские и турецкие бани,
будуары для интимных бесед, зимние сады, парижские бистро и средневековые
неаполитанские траттории, и, как уже сказано, многое и многое другое.
Здесь можно было прожить жизнь, не выходя наружу, и жизнь эта была бы
приятной.
Если бы не угнетающее ощущение абсолютного одиночества и полной
затерянности в грандиозном объеме замка. Муравей внутри башенных часов.
В конце концов Воронцов настолько устал от обилия впечатлений и
бессмысленности происходящего, что, увидев в красном коридоре знакомую
дверь и за ней помещение, до последнего гвоздя похожее на пятикомнатный
апартамент в бомбейском отеле "Си рок", решил, что на сегодня хватит.
Запер дверь и, с наслаждением приняв душ, вытянулся на нежно-абрикосовых
батистовых простынях, предварительно включив над входом электрический
транспарант "Не беспокоить" на трех языках.
- А не послушаетесь, - сказал он грозно, - всех уволю!
В тумбочке нашлась непременная Библия, а в мини-баре мартини, тоник,
лимонный сок, лед. Воронцов смешал себе легкий коктейль и с полчаса
почитал из Экклезиаста. Потом, успокоившись и укрепив свой дух, погасил
свет и без усилий заснул.
...Проснулся он поздно, да это и неудивительно, потому что за окном
тоскливо ползли по небу низкие и рыхлые тучи, из них сеялся сероватый
мелкий дождь, за которым не видно было не только моря, но я близких
холмов. Под такую погоду мощно свободно проспать и сутки...
Ночью, очевидно, он получил дополнительную информацию и теперь
отчетливо представлял, куда ему надо идти, хотя по-прежнему не знал -
зачем.
Пройдя несколько анфилад, поднявшись по трем лестницам (одна из них
была чугунная винтовая), Дмитрий открыл высокие резные двери, вошел в
помещение, которое опять показалось ему смутно знакомым. Через секунду он
догадался, откуда. Это был кабинет управляющего царским Морским
министерством адмирала Григоровича, точно такой, как на фотографии в
училищном музее. Застекленные дубовые шкафы вдоль стен, в которых мерцали
тисненые, кожа с золотом, переплеты книг, модели исторических бригов,
фрегатов и клиперов на фигурных подставках, целая коллекция палашей, шпаг
и кортиков, писанные маслом портреты бородатых и бритых адмиралов в
звездах и лентах, большой глобус в углу.
И, похоже, Дмитрия здесь ждали, если судить по горячему, только что с
огня, кофейнику на огромном, как артиллерийский полигон, столе.
Тут бы ему и понять все, но - нет, не сообразил Воронцов, не хватило
критической массы информации. Тем более, что его внимание захватили книги
в шкафах. Наверняка тут могут быть истинные раритеты...
Взгляд сразу задержался на глубоко вдавленных в шоколадный сафьян
вызолоченных буквах. Он открыл дверцу и извлек громадный, тяжелый том.
"Расписание чинов Российского Императорского флота за 1717-1913
годы".
"Ну что ж, теперь, по крайней мере, можно проверить достоверность
семейных преданий", - подумал Воронцов, садясь в удивительно удобное
кресло.
Выложил на стол, чтоб не мешал, килограммовый "Смит энд Вессон",
включил настольную лампу, потому что сизо-серый свет из стрельчатых окон
наводил тоску, налил в чашку именно так, как нужно, заваренный кофе и
погрузился в бесконечное и увлекательное перечисление фамилий, титулов,
дат рождения и смерти, сражений и кампаний, чинов и наград, словно ничто
другое его сейчас не интересовало.
Самое интересное, что так оно и было. Чувство, которое привело
Воронцова в этот кабинет, больше ничего не подсказывало, а искать логику и
смысл происходящего он не собирался. Делал же то, что считал для себя
естественным в предложенных обстоятельствах.
Помнится, кандидатов на должность в английской разведке в прежние
времена оставляли одних в кабинете, а потом спрашивали, что лежит в
верхнем левом ящике стола. Того экзамена Воронцов наверняка не выдержал
бы.
...Краем глаза Дмитрий уловил, что обстановка в кабинете как-то
изменилась. Поднял голову и увидел - дальняя стена исчезла, и там,
подавшись вперед и напряженно глядя на него, стоит неуловимо знакомая
женщина.
Чисто автоматически он отметил сначала изящество линий ее фигуры,
длину и стройность ног, то, как они просвечивают сквозь почти прозрачное
золотистое платье, успел даже ощутить естественное я волнующее восхищение
(не каждый день удается увидеть такое), и только потом до него дошло, что
это ведь не просто красивая женщина, это она - Натали!
С которой он довольно нелепо простился накануне выпуска из училища,
да так больше и не встретился никогда по не зависящим от него причинам.
Сердце, пропустив очередной такт, забилось тяжело, словно с трудом
перекачивая вдруг загустевшую и ставшую тяжелой, как ртуть, кровь, и горло