гимназистов до попов-расстриг и аптекарей, что все давно смешалось и верх
брал тот, кто "круче", невзирая на происхождение и стаж. И здесь либерте,
эгалите, фратерните...
- Вон лежит. Хряк его звали... - указал один из местных на
неудачливого стрелка.
- Хряк! - презрительно сплюнул поручик. - На подсвинка не тянет, а
туда же... наклонился над убитым, перевернул на спину. На вид ему было лет
двадцать пять, лицо почти интеллигентное, особенно когда с него сошло
томно-наглое выражение. Откуда вдруг такая кличка? В руке Хряк сжимал
вороненый пистолетик калибра 6,35. Действительно фраер...
- А по профессии вы кто тут? - продолжал допрос Рудников. -
Портяночники все?
- Обижаешь, начальник, - прогудел диаконский бас из середины строя. -
Домушники мы, природные. А тех и не знали почти, просто так вышло. Хабар
толкнули, ну и обмыть...
- Я тебе не начальник, на Лубянке начальники, - и повернулся к
Новикову. - Покараульте их, а я еще осмотрюсь, мало ли чего...
Вернулся он минут через десять, обойдя все примыкающие комнаты и
чуланы.
- Порядок, - сказал поручик, засовывая маузер под ремень. - Однако
загадили они квартиру и распотрошили все. Пал Савич полвека добро наживал,
уважительный был... Куда старика подевали, падлы, дядьку моего?
- Да точно помер он, говорю как на духу, - снова ответил диаконский
голос. - Месяц уж скоро. У Хряка с ним дела были, да у того, Копченого, он
вроде как и наследство принял. Ну а мы за компанию. Кое-что и пропили, не
без того...
- Заткнись! Разбазарился... Значит так, сявки. Теперь мы здесь жить
будем. Забирайте свою хурду - и брысь! Сами запомните и другим передайте:
кто под дверью ошиваться будет - замочу. Вы меня в деле видели. А кто в
уголовку стукнуть вздумает - утоплю в сортире...
- Подожди, Мизгирь, я лучше придумал, - вмешался в игру Шульгин. -
Вы, убогие, жить хотите? Хорошо жить, я имею... Тогда вот так - очищайте
себе хавиру поближе к нашей и живите. У нас на подхвате. Поимеете
побольше, чем от Копченого. Что будет надо - я скажу. Кликуха моя -
Пантелей. Не слыхали? Ничего, еще услышите, или у питерских спросите, те
знают... Я - Пантелей, он - Мизгирь, это - Князь, это - Таракан... -
Басманов, услышав, как назвал его Шульгин, поморщился. А тот, разбрасывая
клички, не имел никакой задней мысли, говорил, что в голову пришло, лишь
бы без запинки.
- Тут будет наша хата. Пока поручений никаких не будет, занимайтесь
своими делами, но двоих-троих - чтоб всегда на стреме оставлять и глядеть,
чтоб по нашему коридору всякая рвань не шлялась.
Свистну вот так - на цырлах сюда. И ни в каком больше разе. Кто без
дела у дверей шляться будет - зашибу. Ясно? Тогда так - а ты, Мизгирь,
пригляди - всю рвань из комнат повыбрасывать, полы выдраить, как в
бутырках драют... А первым делом жмуриков отсюда долой. Оттащите подальше,
а лучше в реку. Потом позырь, где они разместятся, и дай им что-то за
труды...
Через полтора часа, когда домушники, обращенные в шестерок, закончили
уборку и удалились, тихие и вежливые, прихватив с собой массу всякого
тряпья и прочей дряни, имеющей, тем не менее, определенную рыночную
стоимость. Рудников устроил экскурсию по квартире.
- Я ведь давно ее в виду имел, сам не знаю, для чего, - повествовал
он. - Пал Савич - еще с восьмидесятых годов (прошлого века, разумеется)
съемщик этого корпуса и главный хитровский "каин", скупщик краденого. Я у
него в четырнадцатом здесь был, как раз в начале августа, правда, только в
первой комнате, но и про остальное мне рассказывали. Помер он, скорее
всего, действительно сам, хотя и крепок был, но уж за семьдесят. Про Хряка
с Копченым еще выясню, что да кто, однако обратите внимание - полы не
взломаны, подоконники на месте. Значит, или знали, где старик добро свое
прятал, или, наоборот, знали, что искать нечего...
Квартира и вправду была недурна. Специально ли ее так спланировали,
или она образовалась в процессе многочисленных перестроек?
Четырехкомнатная, с длиннейшим, в три колена изломанным коридором, все
комнаты на разных уровнях, соединенные то крутыми, то пологими, в две-три
ступени лестничками. Обшарпанные, конечно, стены, штукатурка отстает
пузырями и масляная краска шелушится, но в целом еще вполне ничего. Из
кухни с закопченной печью и потолком, оттого что три зимы топили черт
знает чем, в том числе и бумагой, железная дверь черного хода вела на
задний двор, а та, что в коридоре, кирпичным тоннелем соединялась с
подвалами соседнего корпуса. Даже ватерклозет действовал, хотя ржавая вода
еле-еле сочилась из склеротических труб.
Правда, из имущества после уборки остались только стол, стулья, два
комода, никелированная кровать с шарами, титанических размеров диван и
резной буфет с остатками посуды.
- Живем, господа! Вам, Сергей Степанович, особливая благодарность и
рукопожатие перед строем...
- Да что же... Рад стараться, если пригодилось. И вы молодцом,
Александр Иванович, в жилу мне подыграли. А Пантелей - это кто? Я не
слышал.
- Говорят, что есть в Питере налетчик знаменитый. В полную силу еще
не вошел, но знающие люди считают - года через три королем станет. Если не
остановит кто...
Новиков вытряхнул из вещмешка предусмотрительно упакованные
баллончики мощного универсального дезинсекталя.
- Давайте, братцы, санобработку проведем. Каждый аршин протравить,
клопов да блох со вшами тут наверняка тьма. И будем устраиваться.
Проверили надежность тяжелого, в руку толщиной засова на двери,
осмотрели решетки на окнах. Крепость, ничего на скажешь. Пал Савич, хоть и
был в большом авторитете, но своим клиентам и постояльцам доверял не
слишком.
В дальней комнате, выходящей единственным окном в сторону
примыкающего к Москве-реке пустыря, Шульгин бросил на пол свой и Новикова
матрасы, надул их с помощью миниатюрного насоса, притащил сюда же табурет
и два стула, растопил чугунную, заводской работы буржуйку, стал разбирать
и раскладывать принесенное с собой имущество. Мешки их не выглядели
слишком тугими, но поместилось в них немало, да еще и под одеждой, в
карманах и подсумках, кроме оружия и боеприпасов, удалось спрятать массу
полезных в здешней жизни предметов. На гвоздях развесили АКСУ, сумки с
запасными магазинами и гранатами, недельный продовольственный НЗ отнесли
на кухню. На крайний случай пригодится, а так за золото в Москве достать
можно, что хочешь, невзирая на "военный коммунизм".
В чуланчике Басманов обнаружил две ведерных бутыли довольно чистого
самогона.
- Пойдет гвардейцам нашим с дорожки да для согрева...
- Я бы и сам не прочь, двенадцать часов на ногах, да барахла на себе
пуда три... - Шульгин со стоном потянулся. - Что там у нас сегодня на
ужин?
Рудников, с которым они раньше и знакомы-то были не очень близко,
оказался человеком совершенно незаменимым.
- Готово уже, минуток пять - и все... Калачи свежайшие, в сковороде
колбаска...
Новиков поднял крышку. Действительно, колбаса зажарена прямо
полукольцами, но уже остыла.
- Нет, я воздержусь, - он с сомнением покрутил носом. - Она, может,
собачья, если не хуже...
- Да что вы, Андрей Дмитриевич! - Рудников засунул в рот покрытый
застывшим жиром кусок, вдумчиво разжевывал. - Чудесная колбаса,
крестьянская, с чесночком... Стали б фартовые собачатину жрать! Я ее
только разогрею...
Коньяк во фляжках решили пока поберечь, выпили по полстакана
самогона. Вполне ничего, лучше того, что приходилось употреблять в
студенчестве на сельхозработах. С опаской Новиков попробовал шкворчавшую
на сковородке и вкусно пахнущую колбасу. Нет, действительно, отлично!
После второго полустакана Басманов вдруг спросил:
- Скажите-ка, Андрей Дмитриевич, что за нужда была вам с нами идти?
Рисковать зачем? Неужели б мы сами не справились? А вы уж потом?
- Ну, Михаил Федорович, - ответил Новиков, хрустя огурцами, - я же не
спрашиваю, на кой ляд вам потребовалось во всероссийскую кутерьму
ввязываться? От Петрограда до Гельсингфорса совсем близко, служили бы
сейчас, как Маннергейм... Вы нас до сих пор за патрициев каких-то держите?
Дружина пусть воюет, а мы на веранде чаи гоняем...
- Оно, конечно, кому как, а я так, развлечься намереваюсь. Заскучал,
можно сказать. После Африки совсем ничего интересного в жизни не было... -
Шульгин посмотрел на часы. - Однако, пора...
В своей комнате он выставил в форточку антенну портативной рации,
передал короткий условный сигнал, дождался ответов от старших групп: "Я
третий, нахожусь возле Курского вокзала, уточните место"... "Я пятый, на
Рогожском кладбище"... "Одиннадцатый, иду по Ордынке"...
Ни одна группа пока не потерялась. Шульгин включил непрерывную подачу
пеленга. Рудникова с фонарем послал ждать на улицу.
Через полчаса вдали коротко замигал фонарь. Первая серия вспышек -
пароль, вторая - номер группы.
К началу третьего прибыли все. Зря большевики пугали комендантским
часом и бдительностью своих патрулей. Сорок вооруженных бойцов прошли
город насквозь по всем направлениям и обошлись не то что без стрельбы, а
даже и без ножей.
Отдав все необходимые распоряжения. Новиков с Шульгиным остались
одни. В стекло барабанил всерьез разошедшийся дождь. Гудел огонь в
буржуйке.
- Ну вот и снова мы дома, Андрюх, самая малость осталась, - сказал
элегически Сашка, сбросив тяжелые сапоги, стянул шерстяные носки и
блаженно шевелил пальцами у огня. - Только уж больно дом-то...
- Какой ни есть, а наш. Другого теперь не будет. С утра пойдем,
налегке прогуляемся. Только одеться иначе, под комиссара какого, по
конторам разным походить, местность изучить, как раньше знали...
- Ага. И автомобиль раздобыть надо... - Шульгин задул лампу,
предварительно раскурив у верхнего обреза стекла сигару. Густыми клубами
наполнил комнату, чтобы перебить запах дезинфекции и прежних хозяев. В
плотной гуталиновой темноте, которую не рассеивали багровые блики из
поддувала, огонек сигары полыхал, как сигнальный фальшфейер.
- Включи приемник, пока не лег, попробуй Берестина поймать. Что там
на фронтах новенького случилось?..
Василий ЗВЯГИНЦЕВ
ОДИССЕЙ ПОКИДАЕТ ИТАКУ
КНИГА ПЕРВАЯ
ПРОЛОГ. НА ДАЛЕКОМ БЕРЕГУ
В пространстве все происходит беззвучно. Соприкасаются ли кристаллики
льда в хвосте кометы или взрывается звезда. Вполне возможно, что и в этом
выражается рациональность природы, ее нежелание тратиться на ненужные
эффекты там, где их некому оценить. И действительно - кто мог бы
наблюдать, как в одном из секторов Дальнего Космоса, бог знает в скольких
сотнях или тысячах парсек от обжитых и освоенных мест, вдруг
материализовался подпространственный звездный крейсер типа "Кондотьер-VII"
- огромный, зеркально-блестящий, полыхающий фиолетовыми импульсами
генераторов, - появился в реальном пространстве, гася околосветовую
скорость до планетарной, и начал вдруг изгибаться по всем осям,
деформироваться и искажаться, как искажаются очертания дальних предметов в
жарком мареве пустыни.
Затем - через миг непредставимо короткий (или настолько же длинный -
на границе подпространственных туннелей время теряет размерность и знак)
крейсер исчез, растаял, растворился, после него осталось только
невообразимой яркости бесшумное лиловое пламя. А потом - совсем уже
