- И вы хотите меня убедить, что настолько слабо профессионально
подготовлены, пытаясь говорить со мной о достаточно деликатных вещах в такой
обстановке? - я обвел рукой вокруг. - Может, еще на митинге будем вопросы
решать? Так и ответы будут соответственные... - и я наизусть закатил
длиннейшую фразу из только что прочитанного Троцкого.
- М-мда, - сказал Вадим Антонович, и после движения его головы комната
опустела.
- Я, признаться, не сразу поверил Станиславу Викентьевичу, что нам в
руки попал разведчик высокого класса. Я думал - ну, курьер и курьер. Ну
может быть образованный и неглупый. Однако... И почему же вы просто курьер?
- Почему и нет? А если как раз на такой случай? Если ситуация настолько
серьезна, что кое-кому потребовалось проверить надежность не только канала
связи, но и всей московской сети? Что и достигнуто. Были бы ваши люди
чуть-чуть грамотнее, уже после нашей с "Бутусовой" встречи в кабаке нужно
было всю схему операции менять. А так... - Я снова посмотрел на часы. - У
вас остается всего два с половиной часа, чтобы принять принципиальное
решение. Или на операции крест, а меня к стенке, или...
- Что должно случиться в полночь? - быстро спросил Вадим.
- Ничего чрезвычайного. Просто выйдет контрольное время, и меня,
посылку и всю операцию спишут в расход. Концы в воду, как у вас говорят. И
можете ловить конский топот.
Он задумался, а снова закурил, чувствуя, неприятное жжение на языке.
Неужели было время, когда я выкуривал одну-две хорошие сигары в неделю, под
настроение?
Но у этого не совсем понятного человека папиросы были
высококачественные, турецкие, марки "Кара Дениз".
- А если, значит, успеть до двенадцати? У вас есть чем замотивировать
столь долгую задержку?
- Раз плюнуть. Первая половина - в соответствии с фактами. А дальше...
- я сделал вид, что импровизирую на ходу. - Кафе открылось не в девять, а
почти в полдень. Меня это насторожило, я долго проверялся, заметил слежку.
Водил преследователей по всей Москве до темноты, потом оторвался. Укрылся
вместе с Людмилой на тайной, лично моей квартире, немножко ее подопрашивал,
на предмет выяснения, не работает ли она на противника, потом со всеми
предосторожностями явился на место в последний момент. Специально
последний...
- Не слишком ли примитивно? Вам поверят? - спросил Кириллов, обмозговав
мой план.
- Должны. Именно потому, что будь я "двойником", обставил все без
задоринки. Пошел, встретил, вернулся, и ноль сомнений.
- Возможно, возможно. А для чего вам Людмила? Ее-то на какой хрен с
собой тащить?
- Для достоверности и безопасности.
- Чьей? - быстро спросил Кириллов.
- По легенде - ее и всего дела. Раз была слежка, то вели безусловно
Людмилу. От самого Лондона, возможно. Или от Риги. Оставить ее нельзя.
Попади она в лапы ГПУ - что тогда? Но и свою безопасность я из внимания не
упускаю. Она же у вас тоже не так просто, не девочка на побегушках. Кое-что
знает, в заложницы сгодиться... Или, если вес гладко пойдет, будет моей
связницей и еще одним вашим человеком в недрах интересующей вас
организации...
- Логично, - протянул он. - Уж до чего логично, что я даже не знаю...
Ведь что получается - мы отпускаем вас, возвращаем посылку (подменить ее или
хотя бы исказить часть заложенной там информации технически невозможно),
отдаем в заложники своего человека плюс расшифрована очень для нас важная
явка - и что?
Его лицо выразило настолько естественное недоумение и обиду, что я
рассмеялся. А ведь в самом деле... Или прав Шульгин, и люди этого времени и
этого мира настолько примитивнее нас в интеллектуальной (пусть даже очень
специфической) сфере, что обманывать их даже несколько стыдно. Как у малыша-
первоклассника конфетку выманить...
А почему бы и нет в конце концов? Пусть устройство мозгов и качество
интеллекта за тысячу лет и не изменилось, а вот жизненный и профессиональный
опыт, реальная практика политической интриги, сам способ подхода к решению
определенных задач изменились очень и очень...
- А об этом, любезнейший Вадим Антонович, думать надо было гораздо
раньше. Хотя я понимаю, положение у вас сложилось хуже губернаторского.
Рискнули вы отчаянно, в условиях дефицита времени, но... Но ведь и не
проиграли пока. Все, как я понимаю, упирается для вас в вопрос гарантий.
Если я, пусть и преследуя собственные интересы, согласился пойти на
перевербовку и честно буду обязательства исполнять, перед вами открываются
блистательные перспективы...
- Если же нет?
- Если нет... Милейший, а как вы вообще представляли себе все это? Вы
же достигли своей цели - клиент сдался и пошел на перевербовку...
- Не так он на нее пошел...
- Ах черт, какой же я дурак! - хлопнул себя по лбу, в искреннем
отчаянии. - Мне бы сопли пускать, в ногах у вашего Викентия, то бишь
Станислава, поваляться, жизнь выпрашивая, а уж потом...
- Примерно так, - кивнул Кириллов.
- Увы, не сообразил вовремя. А теперь что уж... Либо верьте, как есть -
либо к стенке... Игра и так проиграна, но там хоть в будущем сомнения мучить
не будут...
- Что-то уж часто вы о стенке поминаете. Это тоже какой-то приемчик?
- А как же. У меня этих приемчиков...
- Тьфу ты, черт! - человек совершенно натурально плюнул на затоптанный
пол, подошел к окну. Как и учил Шульгин, я довел его до полной
растрепанности чувств. Отодвинув в угол шторы, он молча смотрел на улицу. И
пока он так стоял, я успел заметить на противоположном доме вывеску:
"Мосгико при МОСО". Нормальная советская абракадабра, но теперь при
необходимости найти их логово - раз плюнуть. Разумеется если останусь жив.
Я совсем в тот момент забыл, что Шульгин со своей аппаратурой
безусловно знает и это место, и любое другое...
Постояв пару минут спиной ко мне, он, похоже, нашел решение. Отчего
весь расцвел.
- Мы вот что сделаем. Сначала заедем на одну из ваших явок, которую вы
нам выдали. Признаюсь, мы о ней знали, и то, что вы ее не утаили, говорит в
вашу пользу. Изымем кое-какие документальные улики, по-свойски побеседуем с
людьми, которые могут там оказаться. Конечно, вы примете в этом самое
активное участие, а мы, что нужно, тщательно задокументируем, а потом уже
отпустим. И подписочку потребуем, о согласии работать на нас. В случае
чего...
Для импровизации - неплохо. И, как это ни отвратительно, придется на
такой вариант соглашаться. Шульгин же сказал, что принимать любое
предложение, дело важнее сантиментов. А там - как уж сложится, может
Александр Иванович и вмешается в нужный момент.
Я пожал плечами и улыбнулся. Мог бы еще сказать непонятному человеку, в
том же шульгинском стиле, что и такой остроумный вариант ничем не улучшает
его положения, но воздержался. У них, может быть, к подобным делам серьезнее
относятся, верят, что запачканный предательством человек никуда не денется.
... Снова появились в комнате люди, очень похожие на местных
гэпэушников, но один из них втащил за собой большой деревянный аппарат на
треноге, с черными кожаными мехами и медным цилиндрическим, поблескивающем
линзами обЦективом.
- Перед тем, как заняться делом, давайте на всякий случай
сфотографируемся. На память, - с извиняющейся улыбочкой предложил Кириллов.
- Ради Бога. Особенно если карточку подарите...
под яркие, дымные магниевые вспышки меня запечатлели индивидуально, в
фас и профиль, а потом еще сделали несколько групповых снимков: на стуле в
окружении дружески улыбающихся "чекистов", вдвоем с Вадимом, вдвоем со
Станиславом, с Людмилой. Зачем бы это? Если как доказательство моего с ними
сотрудничества, та вполне примитивно. Или - намереваются запустить портрет
по своим каналам, на предмет идентификации...
Затем все скопом отправились вниз. Что интересно - мне опять застегнули
на запястьях наручники. Очень примитивные по нашим мерка, то ли дело
добротные гравитационные. Избавиться от них - не вопрос. Я так прикинул, что
у меня хватит сил и выдержки просто разорвать цепочку. С некоторыми
травмами, но в основном косметического плана.
Лестница, по которой мы спускались, была довольно крутой, со ступенями
из натурального, но сильно вытертого временем мрамора, и стены были грязные,
едва угадывался на штукатурке когда-то яркий растительный орнамент.
И угольная лампочка светила тускло, только-только чтобы не спотыкаться
в пути.
Чем я и воспользовался, удовлетворяя свои мелкие злобные инстинкты.
Людмила спускалась на двух человек ниже меня, и, выбрав подходящий момент, я
повторил вчерашнюю шутку. Заставил шедшего за ней "чекиста" оступиться и,
падая, подсечь женщину.
Они покатились вниз, считая ступеньки боками и головой. С руганью и
визгом. Угол наклона лестницы был как раз подходящий.
Изумленные неловкостью своих товарищей, сотрудники подняли Людмилу,
начали промокать имеющимися у них, к моему удивлению, платками оцарапанную
щеку и обильно кровоточащий нос. Она, тоже ничего не понимая, уставилась тем
не менее на меня, а не непосредственного виновника мечущим искры взглядом.
Осталось только пожать плечами и показать ей скованные руки. Но она-то
помнила и неизвестно почему разбившийся бокал, и мой давешний намек. Который
можно, при желании, толковать не только в буквальном, но и в переносном
смысле. Мол, я тебе еще сделаю...
Хороший намек, особенно если иметь в виду, что нам с ней предстоит
остаться наедине в стане ее врагов...
В мой автомобиль, который кто-то уже перегнал внутрь глухого
двора-колодца, меня подсадили довольно аккуратно. Один из охранников сел
рядом, мой первый здесь знакомец, Станислав Викентьевич, - за руль, а
Кириллов - переднее сиденье.
Следом тронулись еще две под завязку набитые вооруженными людьми
большие машины, похожие на немецкие штабные "ганомаги".
Поехали, как я понял, туда, где их мог ждать максимальный успех. В
Марьину рощу, в засвеченный Шульгиным оперативный штаб организации, которая
выражала здесь интересы "Братства.
Долго пробирались темными переулками, которые если и были когда-то
вымощены булыжником, то убедиться в этом оказалось невозможно из-за
полуаршинного слоя жидкой грязи.
Проехали мимо Савеловского вокзала. И снова, как не первый уже раз,
меня кольнуло странное чувство. Мир совсем другой, а опорные точки в нем
прежние. И здание вокзала я помню, пусть и несколько перестроенное, но в
принципе такое же
Как говорил Новиков, многие из обЦектов наших миров мы эксплуатируем
совместно и иногда даже одновременно. То есть в этом самом месте полутора
столетиями спустя толпятся мои земляки-современники, чтобы на архаичном
пригородном поезде отправится на дачу или по грибы в недалекие лесные
угодья.
Вот только что я, может быть, нечувственно задел кого-нибудь из них
плечом... Да... а если вдруг как-то суметь выломиться отсюда в то
пространство-время? Тем же образом, каким Андрей выдернул меня к себе...
И, поразительно, я вдруг ощутил за спиной присутствие Артура.
Совершенно так, как в Сан-Франциско в оружейном магазине. Неужто и он сумел
преодолеть межвременной барьер, оставив свою бренную оболочку в каюте
"Призрака"?
Но в этот раз я не испугался, скорее испытал прилив энтузиазма и
надежду. Вдруг и от его появления будет какая-то польза, как тогда на
гангстерской базе?
- Не боишься, Вадим Антонович, бо-ольшой заварушки? - спросил я,
