следует считать чисто случайными...
- Но по возможности извлекать пользу, - закончил я его мысль.
Он снова на несколько секунд задумался, старательно пыхтя сигарой.
- Мне кажется, - снова повторил Станислав Викентьевич, теперь с
вопросительной интонацией. - Больших хлопот у нас с вами не будет?..
- У нас с вами или У НАС с вами? - не утерпел я опять.
- Господи, - вырвалось у него, - неужели вы не можете помолчать хоть
две минуты подряд?
- Простите, это у меня национальное. Вот если бы вы бывали в Одессе...
- Хотел бы я знать, какой идиот пригласил вас работать в разведке? -
тяжело вздохнул мой визави.
- Это риторический вопрос или можно отвечать?
Кажется, хватит валять дурака, я понял это по сузившимся глазам
англичанина. Еще ударит, чего доброго. Не хотелось бы, ведь придется ему
ответить, а тогда игра пойдет уже по совсем другому сценарию. Но он, видимо,
тоже это понял, или так до конца и не сообразил, действительно я
придуриваюсь или от природы такой? Кто их знает, этих евреев?
Я молча кивнул.
- Тогда первое - какое задание вы получили и от кого? В данном эпизоде.
- проще некуда. Встретить на вокзале даму из Риги, в том месте, которое
она вберет сама, назвать пароль и взять "посылку" какого рода - не знаю.
Пакет с бумагами, фотопленку или какую-то вещь. Известно, что компактную
можно унести в кармане... Если будет устное сообщение - запомнить дословно.
Получив - доставить на указанную явку. Получить вознаграждение в сумме,
эквивалентной ста югоросским рублям или десяти здешним червонцам. Все.
- От кого?
От господина, называющего себя Виктором Петровичем. Весьма неприятный
тип, смею заметить...
- Вы что, не являетесь членом организации?
- Какой?
- Это ВЫ у МЕНЯ спрашиваете?
- Естественно. Что какая-то организация имеет место быть, я,
разумеется, не сомневаюсь. Цели же ее и наименование мне неизвестны. Могу
предположить, что она близка к врангелевскому "Освагу" (Осведомительное
агентство, в белой России аналог ГПУ).
- Вы завербованы давно?
- Порядочно. Больше года назад. Как раз в Одессе, упоминание о которой
вы приняли за глупую шутку. Но чтобы вас чрезмерно не обнадеживать, скажу,
что всегда выполнял разовые поручения, хотя подчас и весьма ответственные. В
"тат" никогда не входил и даже предложений таких не получал.
- Почему же сейчас вам дали столь скромное, как бы даже недостойное вас
поручение?
- А я такими вещами не интересуюсь. Не моя забота - оценивать важность
заданий. Может быть, эта посылочка для моих работодателей дороже, чем
контрольный пакет марсельской пароходной компании "Мессажери маритим",
который я приобрел для них через подставных лиц минувшей зимой. (Такая
операция действительно проводилась, только не мной, конечно). А мне только
лучше - работы меньше, оплата, пропорционально затраченному времени, выше...
- А как вы отнесетесь к предложению поработать еще на одного хозяина?
- По совместительству, значит? - я наконец сел на койке, показывая, что
раз разговор пошел всерьез, то и отношусь я к нему соответственно.
- Можно и так сказать. Двойник это еще называется...
- Моральных препятствий к этому, как вы понимаете, у меня нет.
Абсолютная безыдейность и беспринципность - мой принцип.
- Удобно. Если бы это еще было правдой...
- Есть сомнения?
- Вагон и маленькая тележка, как здесь говорят.
- Если хотите, можем попытаться рассеять их вместе. Только вот беда, -
я простодушно улыбнулся, - приходилось мне университетах обучаться,
философии в том числе. И овладел я софистикой в совершенстве. Начиная с
Сократа, Платона и так далее... То есть я в состоянии очень долго и
качественно морочить собеседнику голову, пока он совершенно не потеряет нить
собственных рассуждений.
Этому мня тоже обучил Александр Иванович. Я и сам не чужд склонности к
словоблудию, а он за неделю преподал мне несколько уроков вообще высшего
пилотажа в этом увлекательном занятии. Станислав же Викентьевич производил
впечатление человека умного и опытного, но в таких делах не слишком
искушенного. Англосаксы вообще к российско-византийским талантам мало
предрасположены.
- Посему, май диа френд, у нас с вами такая диспозиция получается: или
поверить мне на слово, что я именно таков, как хочу показаться, и продолжить
мою вербовку, раз уж затеяли, или на слово не верить и начать всякие
неприятные процедуры с целью выяснить, не резидент ли я ГПУ, Освага и всех
прочих организаций, с которыми вы враждуете... Но все равно своих сомнений
вы не рассеете, поскольку информация, полученная под пыткой, обычно куда
больше соответствует позициям допрашивающего, чем истине.
Вот как я изящно закрутил. А мой собеседник теперь, похоже, совершенно
не понимал, что же мне следует делать. Он ждал более-менее долго и упорного
сопротивления, лжи, уверток и тому подобного. Собирался его ломать. Как
дверь вышибают плечом. А она оказалась незапертой. И летит сейчас вперед по
заданной траектории, изо всех сил стараясь сохранить равновесие.
Он, конечно, знает, что я близок к верхушке "Братства", с которыми они
сталкиваются четвертый гож, и пока что несут только потери, как материальные
и моральные, так и чисто физические, ничего по сути не выяснив о составе и
даже истинных целях этой организации. Шульгин мне достаточно подробно
изложил и предысторию, и историю данного противостояния.
Теперь им вроде бы улыбнулась судьба. Они перевербовали Людмилу или
даже вообще заменили подлинную женщину с этим именем на своего человека,
вознамерились размотать ниточку, насколько удастся. Явно поняли, что в моем
лице имеют дело не с простым курьером (а откуда, собственно, они это
взяли?), но вот теперь...
Думаю, Станиславу сейчас требуется тайм-аут. Так и произошло.
- Чтобы не терять времени на бесплотные дискуссии, сделаем так - я вас
оставлю одного, дам карандаш и бумагу, и вы ответите со всей полнотой и
подробностями на поставленные вопросы. А потом решим, что делать дальше.
- Не возражаю. Только... По вине ваших людей я не успел даже
позавтракать, хотя уже близится время обеда. Так что уж распорядитесь. Я не
гурман, но есть люблю вкусно и сытно. Кухня значения не имеет - русская,
китайская, еврейская. Даже на английскую согласен, если ростбиф или бифштекс
будет свеж и хорошо прожарен... Вино, виски, водка - соответственно меню. И
это... - я повертел пальцами в воздухе, намекая на проблему естественных
надобностей.
- Распоряжусь, - без энтузиазма ответил британец.
- А как вы из такой коллизии выпутываться думаете? - вдруг вспомнил я.
- Если до вечера я не явлюсь куда следует с посылочкой, операция будет
сочтена проваленной. И моя ценность, как специального агента с особыми
полномочиями - тю-тю...
Неужели о таком варианте он забыл? Или им неважен исход именно этой
конкретной операции, они надеются через меня проникнуть гораздо глубже. Но
как? Что им известно такого, что пока непонятно мне?
Так и есть.
- Это вас пусть не беспокоит. Возможно, выход найдется сам собой. А
пока работайте. Еду вам принесут. И в уборную сводят...
Он вытащил из кармана галифе согнутую вдоль школьную тетрадку, до
половины сточенный простой карандаш, положил на стол. Посмотрел на часы.
- Вот мои вопросы... Время вам - до семнадцати ноль-ноль.
Лежа на койке, я ждал обеда, пребывая в растерянных чувствах. Что же я
ему должен писать? Кое-какая канва имеется, но сочинить за четыре часа
связанную, непротиворечивую, способную выдержать квалифицированную проверку
историю моего сотрудничества с мифической "организацией"? нереально. Все
известные мне конспиративные квартиры? Я знаю три, но должен ли их
раскрывать? Имена и краткие установочные данные на руководителей "Братства",
с которыми я имел контакты. Название нашей организации им тоже известно? Или
как раз для них оно и придумано?
Итог моих размышлений: то, что я сумею им сообщить, их не удовлетворит,
и разговор пойдет совсем в другой тональности.
Попытаться убежать? Еще менее реально. Захватить Станислава в
заложники, когда он вернется? Тоже бред. И что остается?..
По всем законам античной трагедии сразу после того, как я без особого
аппетита пообедал, сопроводив банальную гречневую кашу с приличным куском
отварной говядины (мои гастрономические запросы во внимание приняты не были)
двумя рюмками водки из крохотного графинчика, на большее тюремщики не
расщедрились, появился "Дейус экс махина". С его помощью древние драматурги
выходили из любой сюжетной коллизии.
Прямо перед глазами, на расстоянии вытянутой руки, возникла знакомая
пульсирующая фиолетовым огнем рамка. Вход-выход тоннеля межпространственного
перехода. Но не большая, как раньше, а размером с половинку газетного листа.
В глубине рамки я увидел комнату явно технического назначения,
напоминающую обилием всяких приборов и устройств рубку космического
крейсера. Перед "окном" стоял Шульгин, за его спиной еще один человек, мне
ранее неизвестный, но по типажу очень подходящий к остальным "фельдмаршалам"
"Братства".
- Мы все видели и слышали, - сказал Шульгин тихим голосом. - Нормально.
Держался ты правильно.
Я почувствовал огромное облегчение. Сейчас сделать всего один шаг - и я
на свободе, среди единственно близких и понятных мне людей.
- Вот, возьми, - Александр Иванович протянул мне коробочку чуть больше
спичечной, с глазком окуляра посередине. - Здесь микропленка с текстом твоих
ответов. Перепишешь, раздавишь каблуком и засунешь, ну хоть за плинтус
вон... Думаю, ближе к вечеру они повезут тебя по раскрытым явкам. Делай все,
что скажут, абсолютно все. Бежать не пытайся, на провокации не поддавайся...
- А как же..
- Все так и задумано. Мы держим тебя под контролем. Ничего не
случиться. Но нам нужен в их лагере свой Штирлиц...
- ?..
- Неважно. Наш человек в Гаване. Работай раскованно и отчаянно.
Соглашайся на все, что угодно, ты нам нужен там, действующий. Эта штука, -
он обвел рукой край рамки, - работает и в одностороннем варианте. Просто
раньше мы тебя ненадолго потеряли. Теперь нашли.
- А они - кто? - только спросил я.
- Люди, которые нам очень мешают жить. Грубо говоря - агенты мирового
империализма. Враги "Нового миропорядка" и нас лично. Подробности, какие
удастся - выяснишь сам. Немотивированные легендой знание тебе только
помешает... еще раз запомни - ты под наблюдением каждую минуту, и с тобой
совершенно ничего не может случиться...
Он успокаивал меня так, будто я дрожал от страха и только и мечтал о
том, чтобы сбежать от сюда любой ценой.
Нет, радости мне моя роль по-прежнему не доставляла, но отчего же не
поработать на общее благо, особенно не слишком рискуя.
- Это тебе на непредвиденный случай, - Шульгин подал мне тонкий, чуть
толще папиросы, и длиной сантиметров двадцать уплощенный цилиндрик.
Подобного я раньше не видел.
- вот кнопка. Внутри ножик жуткой остроты, пилка алмазная по металлу на
обушке, в заднем торце сильный фонарик, и еще там есть патрончик с двадцатью
таблетками. Одна на стакан любой жидкости, и человек через пять минут
превращается в зомби. Можешь отдавать ему любые приказы - выполнит, причем
со стороны будет выглядеть в здравом уме. Через пол суток придет в себя и
ничего не вспомнит даже под пыткой... То есть будет уверен, что действовал
по собственным убеждениям. Две таблетки - длительная потеря оперативно
