- Наоборот, я положил бы его на самом видном месте. Никто не свободен
от тщеславия. И особенно те, кто решается досрочно уйти из жизни!
- Вот видите, сержант. Но дневник исчез.
- Выходит, кому-то было невыгодно его появление...
- Но кому?
- А хватка у вас есть, мистер Олех Романько! У меня к вам деловое
предложение.
- Слушаю вас, сержант!
- Давайте заключим джентльменское соглашение о взаимном обмене
информацией. Сержанту Лавуазье вовсе не повредит, если он, благодаря своей
проницательности и настойчивости, кое-что раскопает в этом деле, на
которое комиссар Дюк уже махнул рукой. Что касается вас, мистер Романько,
вы сможете неплохо на этой истории подзаработать. Такое газеты любят! Ну,
так что вы скажете?
Я подумал, что кое-кто из моих знакомых и сослуживцев удивился бы,
узнай они, что я сижу в полицейском управлении и веду тайные переговоры с
секретным агентом. То-то бы удивился!..
- Согласен, сержант. Но при одном условии: до поры до времени вы не
обмолвитесь ни словом о Джоне Фицджеральде Крэнстоне газетчикам!
Сержант понял меня по-своему:
- Понимаю. Конкуренция. Вот вам мое честное слово.
5
- Он выгнал меня! Просто выгнал, как дрянную собачонку, черт подери!
- Серж кипел от негодования. - Ну ладно, допускаю, что нашего брата есть
за что недолюбливать. Но чтоб так!.. Нет уж, вы меня извините. В свои
пятьдесят три я никому не позволю плевать мне в лицо. И этому пижону не
позволил!
- Может, ты задел его чем-то? - попытался я слегка выпустить пар из
побагровевшего от злости Казанкини.
- Черт возьми! Не красная же он девица, этот Дон Маккинли! Я едва
открыл рот, едва успел произнести: "Мистер Маккинли, когда вы в последний
раз видели Джона Крэнстона?", как он затопал ногами и замахал кулачищами
перед моим носом.
Серж постепенно успокаивался. Перед ним стояли три пустых бокала
из-под виски, это, по-видимому, и было причиной его излишней горячности.
- Ты не думай, что я пьян, - сказал Серж. - Выпивка на меня действует
успокаивающе. Думаешь, Казанкини успокоился, получив поворот от ворот? Как
бы не так! Я сегодня день убил на этого мерзавца, понаслушался о нем
такого, что у меня просто руки чешутся набить ему морду.
- Ну, ну, не хватало только скандала.
- Ты прав. Хотя мне стоило усилий сдержаться.
- Я подозреваю, что в смерти Крэнстона не последнюю роль сыграл
Маккинли. Но какую?
Я коротко рассказал о встрече с Джейн Префонтейн и ее предположении,
что Крэнстон покончил жизнь самоубийством, а также о разговоре с сержантом
Лавуазье. Я умолчал лишь о двух вещах: о просьбе Джейн не выносить имя
Джона Крэнстона на страницы газет и о договоре с Лавуазье.
Серж несколько раз пытался прервать меня и вставить слово, но я делал
такое возмущенное лицо, что Казанкини сникал до следующей вспышки.
- Теперь ты можешь говорить, - сказал я, переводя дух, и поискал
глазами нашего знакомого бармена, а тот, уловив мой взгляд, немедленно
подбежал.
- Добрый дэнь, панэ Романько!
- Добрый дэнь. Звидкы це вы знаете мое призвыще? - с подозрением
спросил я: изрядно уже надоели незнакомые личности, называющие тебя по
имени-отчеству и предлагающие свои услуги.
- Цэй пан, - он указал на Сержа, - мэни казав. Бо якось нэзручно
звэртатысь до вас просто "пан". Мы ж зэмлякы, а зэмлякы повынни
спилкуватыся, особлыво на чужыни...
- Добрэ, добрэ, якось иншым разом... Прынэсить, будь ласка, дви кавы,
виски та чарку коньяку.
Я видел, что Сержа просто распирало от желания обрушить на меня
сногсшибательную новость, но он все еще обижался, что я ему так решительно
затыкал рот. Я сделал вид, что целиком занят кофе, и Серж не выдержал.
- Теперь я могу сказать, что убило Джона Фицджеральда Крэнстона, -
произнес Серж тихо. Слова эти прозвучали для меня как гром. Я поперхнулся
горячим кофе. - Вернее, что было причиной его смерти, - быстро поправился
он, увидев мою реакцию.
Жестом факира Серж Казанкини извлек из внутреннего кармана яркую
коробочку чуть побольше спичечной. И протянул мне.
Я прочел: "Новость! Таблетки Крэнстона: источник силы и вечной
молодости! Абсолютно безвредно. Быстрый эффект". Внизу, под портретом
улыбающегося Джона Крэнстона, мелким шрифтом было написано: "Изготовитель:
фирма "Hi protein".
- Может, хочешь узнать, кому принадлежит фирма? Вовек не догадаешься!
Мистеру Префонтейну, папаше твоей "убитой горем" Джейн.
Я онемел от услышанного. Но Серж решил не давать мне передышки.
- А членом директорского совета "Нi prоtein" состоит не кто иной, как
мистер Дон Маккинли, известный тренер, специалист в области плавания.
Теперь ты унюхал, чем здесь пахнет? Испытанием на людях, на спортсменах
стимулирующих препаратов, от которых появляется рак печени! И твой Джон
тоже хорош, нечего сказать! Он сам себе и выкопал могилу!
- Поумерь свой пыл! - взорвался я и добавил тихо. - Джона... Джона ты
не тронь.
- Кстати, миллионы таблеток готовы и лежат на складах фирмы... Они
должны были поступить в продажу сразу же после победы Крэнстона, - выпалил
Серж и зло опрокинул содержимое бокала в рот и даже не поморщился.
У меня голова пошла кругом. Я извлек из сумки магнитофон - не
притрагивался к нему с тех пор, как расстался с Крэнстоном. Быстро
перемотал часть ленты, потом чуть вперед, и услышал голос Джона: "...потом
понял: он не знает, кто у него заплывет, мы для него, пятеро, подопытные
кролики..." Я вернул пленку назад: "...подопытные кролики".
- Что это за потусторонний голос? - спросил, еще хмурясь, Серж.
- Это - Джон Крэнстон.
- Вот как!
- Это еще не все. Слушай.
Я подогнал пленку к самому концу. Голос Крэнстона ворвался в тишину
бара: "Олег, скоро я тебе кое-что расскажу на эту тему. Тебе одному. И ты
сможешь потрясти мир сенсацией. Но это случится, лишь когда я выйду из
игры. Любопытно будет взглянуть на физиономию Маккинли. Жаль, но я буду
далеко от него..."
- Значит, он знал обо всем?
- Мне трудно сказать, что Крэнстон имел в виду, когда говорил, что
будет далеко от Маккинли. Он произнес эти слова скорее бесшабашно,
азартно, но никак не заупокойным тоном. В этом я могу поклясться!
- Выходит, он не думал умирать, а только собирался насолить Маккинли?
- Не исключено, - сказал я, захваченный неожиданно возникшей идеей. -
Слушай, Серж, ты можешь опубликовать интервью со мной?
- С тобой? О чем? - растерялся Казанкини.
- Скажем, так... Смерть Джона Крэнстона, известного пловца из
Австралии: самоубийство или убийство?
Я быстро набросал текст сообщения и, закончив его, прочел Сержу
последний абзац: "Убийство, утверждает Олег Романько, известный в прошлом
пловец, участник Олимпийских игр в Риме, Токио и Мехико, ныне спортивный
журналист, близко знавший Джона Крэнстона. - Я имею неопровержимые
доказательства, что Джона Крэнстона убили, чтобы спрятать преступную аферу
одной известной американской фармакологической фирмы. Как только дневник
Джона Крэнстона окажется у меня в руках, я назову имена его убийц!"
- Ты отдаешь себе отчет, черт побери, чем это пахнет для тебя лично?!
- воскликнул Серж. Если они убили Крэнстона, то тебя, будь уверен, они
тоже уберут с дороги.
- Знаю. И тем не менее прошу передать этот материал. Завтра, нет,
пожалуй, уже ночью он вернется в Монреаль на телетайпной ленте Франс
Пресс, и местные газеты не пройдут мимо...
- Это пустяки! Я говорю совсем о другом! О тебе!
- Еще есть время. Пока они будут знать, что у меня нет дневника
Крэнстона, я спокоен. Мне важно добыть дневник прежде, чем они доберутся
до меня.
- Черт возьми, ты самоуверен! А если дневник в их руках?
- Нет! В этом я убежден твердо. Скандал, учиненный тебе Маккинли, -
лучшее тому свидетельство. Он учуял запах дыма.
- Еще бы, он-то знал, чем кормил своих подопытных кроликов!
- Ты ошибаешься. Думаю, этот трагический результат для него тоже
удар, удар по его планам. Но не это беспокоит Маккинли! Он не сомневается:
ни один врач не возьмет на себя смелость утверждать, что возбудителем рака
являются "таблетки Крэнстона". Для клинических исследований препарата
нужно время, возможно, годы, чтобы неоспоримо доказать причастность фирмы
"Нi protein" к заболеванию Крэнстона. К тому времени история забудется,
больше того, господин Префонтейн и Кo сумеют захоронить ее как можно
глубже... Отсюда напрашивается вывод: у них существует лишь одна опасность
- дневник Крэнстона...
Я закончил передавать репортаж около четырех утра.
За окном зарозовело. Я лежал на узкой студенческой койке с открытыми
глазами. Было почему-то грустно, и в голову лезли печальные мысли,
избавиться от них никак не удавалось, хотя старался вспоминать только
приятное, что есть у каждого в тайниках памяти.
Представил тот далекий майский день, когда с компанией ребят мы
завалились на водную станцию завода "Азовсталь", привлеченные туда
случайно увиденным в городе объявлением о проведении открытого весеннего
первенства города по плаванию. Нет, у нас и в мыслях не было участвовать -
мы просто хотели поглазеть, кто они, эти прославленные городские чемпионы
и рекордсмены, как было написано в объявлении.
С моря тянул легкий бриз, солнце палило вовсю, и вода в бассейне,
вспененная крепкими руками, весело плескалась в борта.
Когда главный судья - весь в белом: белые парусиновые брюки, белая
рубашка с короткими рукавами, белые парусиновые туфли, выбеленные зубным
порошком, и даже белая шляпа - пригласил желающих принять участие в
соревнованиях, какая-то сила подняла меня с места и толкнула вниз, к
стартовым тумбочкам. Участников было немного, каждый выбрал сам себе
дистанцию - 100 или 200 метров. Я прыгнул после выстрела, запоздав,
пребольно шлепнулся грудью о воду - и пошел молотить руками и ногами...
Так, неожиданно для самого себя, стал чемпионом города, и тренер
прежнего чемпиона никак не хотел поверить, что я никогда не посещал
спортивную секцию. Он сказал мне, когда нужно приходить на тренировки, и
я, переполненный честолюбивыми надеждами, уже без ума от плавания, вышел с
водной станции...
Но даже в самые тяжкие минуты, когда отчаяние сжимало горло, я не
проклял спорт и не предал анафеме все, что он дал мне, ибо нет у человека
более захватывающего и потрясающе-прекрасного чувства, чем чувство победы
над самим собой!
Сколько знал их, великих спортсменов, и каждый из них был прекрасен в
спорте, в движении - в той короткой, как удар молнии, вспышке, озарявшей
человека внутренним огнем всепоглощающей радости. Помню "стального" Бориса
Шахлина, бесшабашного, открытого всем чувствам Валерия Брумеля, тонкого
трепетного гиганта Юрия Власова, триумфатора со всегда чуть грустными,
точно заглянувшими в недалекое будущее глазами Валерия Попенченко,
интеллигента до мозга костей Валентина Манкина, помню их в деле, и эта
память - всегда поддержка и надежда в спорте, его непреходящая ценность.
Незаметно задремал. Телефонный звонок, показалось, раздался, едва я
смежил веки.
- Доброе утро, мистер Романько! - Узнал голос Джейн, и противоречивые
чувства охватили меня.
- Здравствуйте, Джейн! - сказал я.
- Мне нужно вас увидеть. Непременно.
"Нет, - подумал я, - нам встречаться больше незачем. Джонни нет, и
родственные чувства взяли верх: вас больше всего беспокоит, как бы имя
вашего отца не всплыло на поверхность в связи с этой историей, и вы готовы
предать память любимого... Нет, нет, нам разговаривать больше не о чем!"
