При этом Эхе вздыхал с такой силой, что Антон с изумлением взглядывал
на него, придерживая на миг свою лошадь.
- Прямо в слободу веди, немчин! - отрывисто сказал Теряев, когда они
въехали в московские ворота.
- Гут! - ответил Эхе, ударяя коленями лошадь.
Наступило уже утро, и Москва проснулась. Со скрипом тащились на базар
телеги, нагруженные сеном, курами, рыбой, убоиной и всякими овощами; в
рядах открывались лари; к убогой церкви плелся поп, стуча костылем по
твердой земле, и во все стороны шли люди, торопясь купить, продать или
поспеть в назначенное место.
Наши всадники пересекли весь город и со стороны Москвы-реки въехали в
слободу.
- Узнаешь дом-то? - спросил князь.
Эхе только усмехнулся.
Ему ли не узнать? С закрытыми глазами он не прошел бы мимо него.
- Тппру!..
Но что это?... Ставни закрыты, из трубы не вьется приветливо дым, в
то время когда все вокруг живут уже дневной жизнью...
Эхе быстро спрыгнул с коня и стал стучать в калитку.
Молчание.
Он стал бить по очереди в закрытые ставни.
То же молчание.
- Ты что же это? На смех? - закричал нетерпеливо князь.
Эхе растерянно, убитым взглядом посмотрел на него.
В это время их успела окружить толпа, привлеченная криком и стуком.
- Эй, вы, басурмане! - крикнул князь. - Этот ли дом
немчина-брадобрея?
- Так тошно, боярин" - ответил один из немцев, толстый булочник,
снимая перед князем колпак.
- Где же он, собака?
- В приказе! - закричали со всех сторон. - Приходил народ, бил и
вон... Бедный Штрассе!
Эхе, молчавший все время и словно обезумевший, вдруг встрепенулся и
обратился к толпе с немецкой речью. Все бросили князя, окружили Эхе и,
заговорив сразу, подняли оглушительный крик.
Аргамак князя пугливо шарахнулся в сторону, но князь нетерпеливо
осадил его. Он сгорал от нетерпения и досады. Теперь, когда он уже
собирался обнять сына, опять что-то стало на его пути.
- Ну, что там? - закричал князь Эхе, когда толпа на мгновение
смолкла.
- Его взял в разбойний приказ на питки, на смерть!
- А мой сын? - не думая о бедном цирюльнике, спросил князь.
- А его спасал Каролина. Они убежал и спрятались...
- Где?...
- Надо сперва достать гер Штрассе! Они в тайнике.
Князь с силою махнул в воздухе плетью.
- Разве не знают тайника эти люди? Скажи, что я все сделаю, я выручу
его! Покажи мне сына!
Эхе торопливо заговорил с немцами.
- Яа! Яа! - послышалось со всех сторон, и несколько человек,
отдалившись из толпы, приветливо закивали князю.
- Они покажут нам, - сказал Эхе, - только надо спасти гер Штрассе.
Они говорят, клянись!
- Яа, Яа! - закричали немцы.
Князь быстро снял шлем.
- Клянусь! Хотя и не зная вины его, спасти этого брадобрея, если не
поздно.
- Яа, гут! - сказал булочник. - Еще не поздно. Мой его видел...
- Идем! - сказал Эхе.
Булочник пошел вперед, рядом с Эхе, который вел в поводу своего коня;
князь с Антоном ехали сзади.
Булочник провел из в переулок, ввел в свой дом, перешел чистый дворик
и остановился подле бани.
- Здесь! - сказал он князю. - Сичас!
Князь быстро соскочил с коня и двинулся за булочником.
Тот крепко постучал в дверь и что-то крикнул по-немецки. В ответ ему
раздался женский голос, показавшийся князю райской музыкой.
- Что же? - нетерпеливо крикнул он.
- Сичас! - ответил булочник, и дверь в это время медленно отворилась;
из-за нее выглянуло бледное, встревоженное лицо Каролины.
- Каролина!... - воскликнул Эхе, бросаясь к ней.
- Эхе!.. - взволнованно ответила Каролина и распахнула дверь.
В это мгновение князь нетерпеливо оттолкнул ее и вбежал в баню.
Посреди бани стоял его маленький Миша и с недоумением и страхом
глядел перед собой.
- Миша! Сын мой! - закричал князь, бросаясь к сыну.
- Тятя! - радостно откликнулся Миша.
Князь схватил его, поднял и, сжимая в своих объятиях, осыпал
поцелуями. По его суровому лицу струились слезы. В баню вошли Антон, Эхе,
Каролина, булочник и еще несколько немцев и все с умилением смотрели на
эту сцену.
- Довел Бог! - шептал Антон, утирая рукавом слезы. - Через басурманов
показал свою милость.
- Он, он! - радостно повторял князь, смотря на сына и страстно целуя
его.
Через несколько минут он успокоился и сел на лавку, посадив на колени
Мишу.
- Почему же вы сразу искать среди бояр не стали? - спросил он. - Про
мою беду все знали.
- Эдди хотел, - ответила Каролина, - хотя и не он нашел, а капитан, -
она показала на Эхе, - но в это время с ним случилось несчастье.
- Несчастье? Какое? - князь теперь только вспомнил по арест какого-то
немца.
- О, ужасное! - воскликнула Каролина, заливаясь слезами, и начала
свой рассказ.
Держа на коленях своего найденного сына, сияя радостью, слушал князь
тяжелую историю ареста бедного Штрассе из уст Каролины.
Она окончила и упала перед князем на колени, протянув к нему с
мольбой руки.
- О, спасите моего брата за вашего сына! - молила она князя.
- Помоги им, тятя! - со слезами сказал и Миша, прижимаясь к отцу. -
Они добрые! Они жалели меня: все к мамке отвести хотели.
- Никакой награды мне не надо, спаи его! - прибавил и Эхе, опускаясь
перед князем на колени.
- Ин быть по-вашему, коли тут нет колдовства! - сказал князь вставая.
- Не забывали Теряевы чужой ласки да помощи и мой Михайла не забудет ее.
Ну, Антон, на коня!
Он вышел неся на руках сына, и вскочив на коня, поскакал во двор
Шереметева.
Федор Иванович еще не выехал из дома.
- Радуйся, боярин! - закричал князь, подымая на руках своего сына: -
вызволил!
- Радуюсь, князь! Господь с тобой!
- И с тобой!
Они поцеловались.
- Чай, изморился князенок-то? - ласково сказал Шереметев.
- Нет! Он у немчинов жил: они его добро кормили. Разве вот
оскоромили, ну да младенец.
- У немчинов? Ин они детей крадут?
- Не то! Слышь, какая притча-то! - И князь рассказал, как был скраден
Миша и как спас его Эхе.
- Того Федьку беспременно буду просить в приказ взять, потому тут
козни чьи-то.
- Не без того, - согласился с ним Шереметев.
- Так и смекаю. Да вот еще: я им за свою радость клятву дал. Помоги
советом! - И князь рассказал про немца и его горе.
Шереметев покачал головой.
- Трудное дело, князь! - сказал он. - Тут-то без тебя за пять дней у
нас всего понаделалось. Царь женится надумал.
- Ну?
- Верно! Сегодня уже и грамоты разосланы, чтобы смотрины готовить.
Царь-то не в себе все время, а тут этот немчин подвернулся. Царю и страх:
нет ли колдовства, чтобы ему навредить, как тогда с Хлоповой [Мария
Хлопова - первая царская невеста; родственники ее не понравились
Салтыковым, и они оговорили, что Холопова порчена; на беду, она объелась
сладкого; все Хлоповы вместе с бедной Марией были сосланы; Царь сильно
тосковал о ней и долго не хотел жениться].
- А все-таки я слово дал! - ответил князь.
- Слово дал, держись! Только не иначе, как самому челом бить надо.
- Ну и ударю! Разве мало у меня заслуг перед царем? - сказал князь
вставая. - Допреж всего к боярину Колтовскому поеду, чтобы он с дыбой-то
повременил; а там и к царю.
- Ну, ин быть по-твоему! - ответил Шереметев. - А мальчонка в вотчину
пошлешь?
Хотел бы мать порадовать, да боюсь одного пускать опять на бабий
дозор. Нет, пущай пока что, со мной погостит.
- И то ладно! Ну, я со двора.
- Да и я тоже!
Князь ласково простился с сыном и, поручив его Антону, поехал
исполнять свое княжеское слово, данное честным немчинам.
В грязном углу Китай-города, на Варварском кресте, под горой,
обнесенные высоким тыном, стояли тюрьма и подле нее разбойный приказ со
всеми нужными пристройками: караульной избой, жилищем заплечных мастеров и
страшным застенком. В народе звали это страшное место почему-то
Зачатьевским монастырем.
Сюда-то и приехал князь в первую голову.
Соскочив с коня у ворот, он отдал повод часовому стрельцу и быстро
вошел в калитку.
Большой грязный двор с лужами не то грязи, не то крови, с тяжким
смрадом гнилых ям, где томились узники, горелого мяса и разлагающейся
крови, - производил тяжкое впечатление страха и мерзости. Кругом валялись
орудия казней и пыток; из дыр, закрытых решетками, слышался лязг цепей, а
из огромного сарая - стоны и крики пытаемых.
У князя замутилось в глазах. В это время через двор к тюрьме пошел
заплечный мастер, молодой парень, с добрым лицом, покрытым рябинами. Он
был в пестрядиных штанах, босоног, с сыромятным ремешком вокруг головы.
- Эй! - крикнул ему князь, - проведи меня до боярина, Якова
Васильевича!
- Он в застенке! - ответил остановившись парень.
- Зови его сюда, - закричал ему князь. - Скажи, князь Теряев кличет!
Ну, или шкуры своей не жалеешь.
- Кликнуть можно, отчего не кликнуть! - отозвался парень и лениво
вернулся в страшный сарай.
Князь остался среди двора. Распахнулась низкая тюремная дверь, и
оттуда вывели старика, по рукам и ногам спутанного цепями. Что-то страшное
было в его лице. Князь вгляделся и увидел, что рот у него был разорван и
оба уха отрезаны.
Он отвернулся.
Князь Терентий Петрович! - услышал он голос и обернулся. Боярин
Колтовский в одном кафтане и скуфейке стоял перед ним и ласково ему
улыбался.
- Здравствуй, боярин! - поздоровался с ним князь и невольно прибавил:
- страшное у тебя дело.
- Приобыкши... - ответил боярин.
Он был высок ростом и худ, как щепа. Длинная черная борода делала его
еще выше и тоньше; острый нос, тонкие губы и маленькие глаза под густыми
ресницами придавали лицу его зловещее выражение.
- По делу к тебе, боярин! Сослужи мне службишку, а я уж отслужу, как
раб твой, - сказал князь кланяясь.
- Ну, ну, - перебил его Колтовский, - я за приятеля завсегда рад. Да
что мы тут! Пойдем в избу! Нет, в избу! - усмехнулся он, заметив, как
вздрогнул князь и покосился на застенок. И он повел князя через двор к
низкому зданию, что стояло напротив застенка.
Они вошли в избу. Пройдя сенцы Колтовский ввел его в просторную
горницу. В углу висели образа до самого низа. У стены перед высоким
креслом стоял длинный стол с письменными принадлежностями. В горнице
помимо этого стояли скамьи, табуретки, кресла и по стенам висели укладки,
а уголь занимал огромный рундук.
- Медком или вином потчевать повелишь, - спросил боярин, войдя в
горницу. - У меня тут в укладке есть! Опять курник жена изготовила, - с
собой ухватил.
- Не пойдет в глотку, боярин! Спасибо на угощении! - ответил князь.
Боярин усмехнулся.
- А я так приобыкши!.. - ответил он снова и раскрыл одну из укладок.
Князь увидел в ней чарки и кубки и целый ряд кувшинов и сулей.
Боярин взял с полки одну из сулеек; потом, нагнувшись и засунув руку
в глубину укладки, вытащил муравленный горшок, взял две стопки, ложку и
вернулся к столу.
- Мы здесь, князь, - говорил он, ставя все на стол, - по-домашнему,
только без хозяйки. Случается иной раз с утра уйдешь, да весь день с
ночью, да еще день без выхода тут. Как татарин - и не помолишься! Да вот и
сегодня работы, ахти сколько! Выпей князь! Не хочешь. Ну, твое здоровьице!
Боярин выпил стопку, крякнул и, запустив ложку в горшок стал есть
курник.
- А ты, князь, рассказывай, что за дело! - сказал он.
- Дело-то? А допреж всего мое дело... - начал князь и рассказал про
похищение сына своего и про Федьку Беспалого.
