нуть руки и взять почти полностью готовое счастье. Вы - протянули? Вы
- взяли? Вы прямо-таки по-вредительски не протянули и не взяли! Вас бы
- к Лаврентию Павловичу! Да-да - недосмотрел Лаврентий Павлович!
- Попытки были... Много-много попыток! - успокаивал Бахметьев К. Н.
разволновавшегося Вл. Бахметьева, но тот - ни в какую.
- Мы, наше поколение, жертвы на алтарь принесли, пот и кровь, а вы?
Джазом увлеклись! Какой у вас нынче год-то?
- У нас-то тысяча девятьсот девяносто четвертый.
- Месяц?
- Уже октябрь. Веселый месяц...
- Месяц Октябрьской революции. Месяц разума и перспективы! И не
стыдно вам? В октябре-то месяце? Хрущев Никитка виноват, вот кто, -
сильно ослабил руководство! Оттепели ему понадобились!
- А меня из лагеря освободил дорогой Никита Сергеевич. Хотя я и так
отбыл срок, он все равно - освободил. Без его участия мне бы и еще
один срок пришили. Чувствую - пришили бы!
- Как же ваш лагерь назывался?
- Лагерь воркутинский. Подземный.
- Сколько лет? Вам?
- Семь.
- Почему? Почему не десять?
- Семь!
- От исправительного труда, надеюсь, не отлынивали? Попыток к бегс-
тву? Не было?
- Очень хотел убежать. Светлая мечта! Светлее не бывает.
- Да разве можно? Почему? Бежать? Почему?
- Не нравилось мне там. Нисколько не нравилось!
- Всем нравилось, вам - нет?!
Тогосветские (с того света) гимны, клятвы и восклицания Вл. Бах-
метьева продолжались и продолжались - кому же и воспевать, если не
члену РСДРП - РКП(б) - ВКП(б) - КПСС с 1909 года? Ископаемый из Ворку-
ты, но живой Бахметьев К. Н. слушал однофамильца и свидетельствовал:
"Было! Было! Я этих гимнов тоже участник!" И не верил он сам себе: а
вдруг ты лжесвидетельствуешь? Выдумываешь?!"
- А у вас нынче Ка Пэ эС эС - все-таки есть? - спрашивал писатель.
- Нынче у нас все-таки Пэ Ка Пэ Пэ эС эС!
- ???
- Посткоммунистическая коммунистическая партия постсоветского Со-
ветского Союза...
- Политбюро?
- Точно не знаю, теоретически - обязательно должно быть. Хотя бы
для партийной теории.
Вл. Бахметьев был обескуражен, обескураженный предложил:
- Перейдем к художественной литературе. Пора к художественной! Ка-
кие произведения выдающегося писателя революционной эпохи Бахметьева
Владимира Матвеевича вы читали? - спросил он. - Читали "Преступление
Мартына"? Поняли, что это полемика с "Преступлением и наказанием" Фе-
дора - забыл отчество - Достоевского? Знаете, что Мартын почти что по-
лучил Государственную премию эС эС эС эР? У вас захватывало дух, когда
вы читали "Мартына"?
- Захватывало! - приврал Бахметьев К. Н.
- Тогда - начнем!
- Начнем. У меня цитаты из "Мартына" выписаны, и вот я читаю: "Мар-
тын знающими глазами оглядывал черное небо, тонким слухом ловил при-
зывные крики рожка и не сторонясь встречал галоп курьера". Пожалуйста,
поясните - какой галоп и какого курьера не сторонясь встречал Мартын?
Здесь, в тексте, больше ни о галопе, ни о курьере - ни слова?
Вл. Бахметьев молча, с закрытыми глазами слушал цитату из него са-
мого, попросил цитату повторить, потом сказал:
- Если бы я не знал, что это написал я, я бы подумал, что это напи-
сал Лев Николаевич... Еще вопросы?
Они оба не стояли и не сидели, они попросту в некотором пространс-
тве находились, как показалось Бахметьеву К. Н., в пространстве, хоро-
шо приспособленном для цитат. И он прочел еще:
- "Что такое жизнь, если она не согревает сердце? И к чему эти дол-
гие дни размеренного желания, если голова в бурьяне, а кровь в плесе-
ни? Если нельзя одним прыжком разорвать стеклянный день, раздуть тихие
солнечные угревы в пожарище, сложить из обычных терпеливых слов труда
ликующий призыв к подвигу?" А - это? Как по-вашему, найдется ли
что-нибудь подобное в мировой литературе?
- Поищу... Сию минутку!
Чуть покачиваясь, вперед-назад, вперед-назад, Вл. Бахметьев поискал
и нашел:
- В мировой - Байрон. Тоже в мировой, но отечественной - проза Лер-
монтова. - Вл. Бахметьев глубоко вздохнул, вздохнул еще глубже и приз-
нался: - Не скрою: всегда любил прозу Лермонтова! В молодости даже го-
тов был у него учиться...
Бахметьев К. Н. цитировал еще и еще, а в ответ следовали Чехов,
Тургенев, Лесков, снова Толстой, снова Лермонтов.
Бахметьев К. Н. спросил:
- Скучно все-таки на том свете, а? Писателю с таким именем - скуч-
новато?
- Что говорить! - развел руками Вл. Бахметьев. Реалистически, быва-
ло, еще при жизни меня поддерживал Алексей Максимович Горький. Я ему
благодарен. Большая Советская Энциклопедия поддерживала: "Произведения
Б. отличаются ясностью изложения и чистотой языка" - так писала обо
мне Большая Советская. Это - по форме. А по содержанию Большая писала:
"Б. изображает победу партии Ленина - Сталина в борьбе за Советскую
власть". Я Большой благодарен. Но все это было там, а что же здесь?
Здесь - подумать только! - не имеется ничего! Никакой поддержки. Ни
малейшей. Как хочешь, так и присутствуй.
- Тогда - не присутствуйте.
- А вот этого - нельзя. Там можно, здесь - ни-ни!
Тут Бахметьев К. Н. счел момент подходящим и произнес с задумчи-
востью:
- Как бы это устроить... поддержку?!
- Что вы имеете в виду, дорогой Константин Николаевич? Есть возмож-
ности? - живо отреагировал Вл. Бахметьев.
- Какие-то есть всегда и везде, - подтвердил Бахметьев К. Н.
- Не может быть?!
- Как вы думаете - здесь Россия? В этом пространстве?
- Не сомневаюсь. На сегодня здесь России больше всего! Численно!
- Ну а в России только то и есть, чего не может быть... (универ-
сальное выражение, которому Бахметьев К. Н. безусловно доверял).
- Конечно! Конечно, я бы пошел на жертвы... почти на любые! - заве-
рил Вл. Бахметьев.
- Жертвы должны быть серьезными. И даже - принципиальные.
- Это меня не пугает. Нисколько. Я - закален. Тамошняя закалка,
она, знаете ли, и здесь сказывается, и здесь она - не баран чихнул.
- Тогда - партбилет на стол!
Прошла минута, и Вл. Бахметьев кивнул. Оглянулся вокруг - вокруг не
было никого, он кивнул еще раз.
- Вместе со стажем.
Вл. Бахметьев снова оглянулся, снова кивнул и сам свой кивок нег-
ромко прокомментировал:
- Где билет, там и стаж. Иначе не бывает.
- Советскую власть ругать на каждом углу...
Вл. Бахметьев вздохнул и кивнул.
- Вождей партии и Советского государства - на каждом!
Вл. Бахметьев сделал жест и только тогда кивнул.
- Изданий - никаких. С читателями, если вдруг обнаружатся, - не
встречаться.
Вл. Бахметьев кивнул не оглядываясь.
И в конце концов разговор сам собою стал совершенно безмолвным. К
тому же еще более откровенным. Совершенно без оглядок. И потому почти
что душевным.
"Страшно было?" - спрашивал Бахметьев К. Н., сделав глаза круглыми,
а правую руку приложив ладонью к горлу.
"Утром, бывало, проснешься и по-беспартийному перекрестишься: ночь
прошла, а ты все еще дома! Слава Богу! А в общем-то, великий был
вождь. Очень великий! Знал, кого сажать! Писателя Бахметьева не поса-
дил же! Значит, не за что было садить. Значит, было за что не сажать!
Глубочайшая интуиция руководителя великого государства.
"Хрущева вы что-то уж очень сильно ругали?"
"Я, что ли, один? Ругал-то?"
- А что же, Владимир Матвеевич, вы так осторожничаете? Ни слова не
говорите? Чего в вашем статуте можно потерять? - вслух и неожиданно
спросил Бахметьев К. Н.
- Потерять в любом статуте можно. За потерями дело нигде не станет,
- не отступал от бессловесного варианта Вл. Бахметьев. - К тому же -
привычка. А - вдруг? Вдруг и здесь тебя достанет Хозяин? Хотя бы с по-
мощью какой-нибудь науки?
- Так ведь он-то, Хозяин-то, он еще раньше вас сюда поступил. Зна-
чительно раньше. Кстати - не встречались? Он как здесь - все еще с
трубкой? Или без трубки? Уже?
- Не дай Бог! - смешанно, то есть словами и бессловесно, стал расс-
казывать Вл. Бахметьев. - У него же память - адская! Нет-нет, хозяев
здесь никого не видно. У них, вероятно, своя закрытая и номенклатурная
зона. Мы, советские, с немецкими товарищами по вопросу связывались -
нет, говорят, ни Ульбрихта, ни Аденауэра в глаза не видели. И поляки
так же. И чехи. Югославы - тем более. У англичан не спрашивали - народ
замкнутый. В общем, так оно и есть: закрытая зона, делить ничего не
надо. Воздуха и того нет. Чем дышим - неизвестно. Пустотой дышим. Для
посторонних часа на два, на два с четвертью и пустота годится для ды-
хания. Но чтобы годы и годы? Очень скучно. Все живое потому и живет,
что потребляет, а здесь? Пустотное равенство, больше ничего.
- Коммунизм?
- До конца воплощенный.
В чем так и не было найдено между ними взаимопонимания - в вопросе
о гениальности Вл. Бахметьева. Жертвы жертвами, но своей гениальности
Бахметьев не хотел уступить нисколько.
- Почему?
- Сами подумайте: а тогда чего же ради я приношу все другие жертвы?
Правда, и еще состоялась между ними договоренность: в этой встрече
участвовал как бы и не он, не настоящий Вл. Бахметьев. Упаси Бог! Это
был некто, кто Вл. Бахметьева изображал, предположим, Станиславский
какой-нибудь. Ну а кто сценарист - догадаться вообще невозможно.
Расстались.
Елизавете Второй Бахметьев К. Н. как бы между прочим рассказал:
- Случай произошел, - рассказал он. - Встретился я с одним уже на
том свете... - Бахметьев К. Н. замолчал в ожидании вопросов со стороны
Елизаветы - дескать, рехнулся ты, что ли? - и так далее. Но Елизавета
ухом не повела, она спросила:
- Ну и что? Что из того?
- Конечно, ничего особенного. Разговорились. Он оказался верным ле-
нинцем.
- Ну и что?
- Тебе бы с ним повстречаться? Обменяться мнениями? Вы, однако,
нашли бы общий язык...
- Я туда все еще всерьез не собираюсь. Разве что изредка. И несерь-
езно!
- Зато он сюда собирается.
- А тогда - больно-то нужно?! - изморщилась Елизавета всеми своими
морщинами. - Он оттуда - сюда, я отсюда - туда? Какой же, спрашивает-
ся, между нами может быть общий язык?
Невозможно представить, что было бы с населением земного шара, если
бы все племянники стали такими, как Костенька.
В детстве он был веснушчатым и сопливым мальчиком, любил бить со-
седские окна, в юности - драчливым парнем, в возрасте мужчины - без-
дельником и повесой. Годам к тридцати пяти он стал совершенно невезу-
чим: сколько ни начинал учиться - не научился ничему, сколько ни начи-
нал служить - ни на одной службе ничем не проявился. Годам к сорока, к
сорока пяти Костенька стал неимоверным хвастуном, послушать - он все
умеет, все знает, если же у него что не ладилось - то ли очередная же-
нитьба, то ли он снова попал под сокращение штатов, - так это потому,
что он на все плюет, плюет же на все потому, что он своенравный и лю-
бит справедливость.
Недавно Костенька въехал в новую квартиру и торжественно отметил
событие.
Костенькино новоселье действительно было ведь чем-то таким, что в
сознание Бахметьева не укладывалось. Хотя бы и при всем желании. Но у
него и желания такого не было, не могло быть.
Квартира - шесть комнат, все отделаны не то мрамором, не то под
мрамор. Бахметьев обошел, ознакомился, в шестую шагнуть не смог: разве
такие бывают?
Мебель... Из Кремля, что ли, ее Костенька спер? Никак не мог себе
Бахметьев К. Н. представить, будто такую можно пойти и купить в мага-
зине. Другое дело - спереть. Не просто, но кто умеет, у того, навер-
ное, получится.
Гости... Таких гостей Бахметьев через час и выгнал бы, к чертовой
бабушке: ходят, смотрят - и ничему не удивляются! Подумали бы, сукины
дети, что это за гость, который ходит по таким вот комнатам, пьет-ест
от пуза невероятные блюда и вина и ничему не удивляется. Да такого
гостя на порог нельзя пускать!
