- Опухоль!
Положили Бахметьева К. Н. в больницу, из больницы перевели домой
(коек на опухольных не хватало), пообещав, когда "нужно будет", в
больницу вернуть. И тут в первый раз в жизни Бахметьев К. Н. понял,
что обязательно он умрет. Умирал-то он не раз, не два, но чтобы обяза-
тельно - это впервые.
"Дурак ты, дурак, - упрекал себя Бахметьев К. Н. - Помрешь насов-
сем, а кто же за тебя сделает - соберет в одну компанию всех знамени-
тых Бахметьевых? Никто не сделает, никому дела нет!"
Выручил племянник Костенька. Нашелся добрый человек.
Племянник Костенька был крещен под Константина именно в честь свое-
го дядюшки Константина Николаевича. Потому что случай: Леночка, моло-
дая жена старшего брата Бахметьева К. Н. (братца звали Никанором), не-
задолго до родов тонула в речке, а Константин ее спас, вытащил из во-
доворота. Племянничек родился вполне благополучно, но рос мальчишкой
вредным: сверстников дергал за уши, сверстниц за волосенки, маму не
слушался, папы у него вскоре не стало - папа погиб на войне. Мальчишка
гордился:
- Я - самостоятельный! А был бы при мне папочка, я бы ему морду на-
бил. Не верите?
Костеньке верили.
Взрослый Костенька с дядюшкой-спасителем прежде почти не встречал-
ся, но теперь зачастил к нему с едой и с коньячком о пяти звездочках.
Изредка, ни с того ни с сего, он произносил "кого" вместо "чего": "Ко-
го там делать-то?", "Кого, дядя Костя, тебе взять в магазине?". "В на-
роде так говорят, - объяснял Костенька. - Народ, он не различает пред-
меты неодушевленные от одушевленных".
- Народник нашелся! - удивлялся Бахметьев К. Н. - "Народ, народ"!
Откуда тебе известно, что от чего отличает народ? Что такое народ?
Никто не знает, кроме как ты.
- Как это откуда! - пожимал плечами Костенька, обижаясь. - Я на фи-
лологическом полгода учился!
Это - в Костенькиной привычке: он на любой случай жизни где-нибудь
да учился, и на физика, и на химика, и на экономиста, если же и не
учился - постигал путем самообразования. Нынче Костенька - ему за
пятьдесят, Бахметьев К. Н. не помнил точно, - Костенька же не расска-
зывал, к пятидесяти либо к шестидесяти ему ближе, - нынче он ездил в
"мерседесе" с мигалкой и радиосвязью, объясняя дядюшке, что в 1993 го-
ду в России "мерседесов" было продано больше, чем во всей Западной Ев-
ропе.
- Прогресс! А еще говорят - нет у нас в России цивилизации!
- Ты скажи-ка, Прогресс, где ты все ж таки работаешь? - спрашивал
дядюшка, но племянник объяснялся странно:
- Мы работаем частным образом!
- Что за частный образ?
- Не все ли тебе, дядюшка, равно? Лучше скажи откровенно: чего тебе
хочется?
- Мне-то?.. Мне-то, Костенька, очень хочется... - И Бахметьев К. Н.
рассказал: необходимо познакомиться со своими знаменитыми однофамиль-
цами. Ну, хотя бы через посредство какого-нибудь из последних изданий
энциклопедии.
- И это - все? Да что за вопрос, дядюшка? Что за вопрос? Да мы -
вмиг! Ну, если не вмиг, не сию же минуту, тогда в следующее мое посе-
щение - обязательно!
И верно: две недели спустя Костенька с видом почти что ученым сидел
у кровати дядюшки и громко читал по "Советскому энциклопедическому
словарю":
- "Бахметьев Владимир Матвеевич (1885 - 1963), русский советский
писатель, член КПСС с 1909. Романы о жизни сибирского крестьянства, о
гражданской войне - "Преступление Мартына", ДНаступление"". Подходит?
- Вроде бы интересуюсь. Партийный стаж великоват для одного живого
человека. Но факт есть факт. Кто там еще? Кто дальше-то?
Дальше следовал Бахметьев Порфирий Иванович (1860 - 1913), из кре-
постных, выдающийся физик и биолог. Первым вызвал анабиоз у млекопита-
ющих (летучие мыши). Первым во всем объеме поставил проблему сохране-
ния жизни при полной остановке жизненных явлений.
- Я же на биолога собирался учиться! - поторопился заверить Кос-
тенька. - А потому я суть уже схватил! То есть очень важная, скажу я
тебе, суть!
Бахметьев К. Н. тоже подтвердил:
- Интерес теоретический, но, может быть, и практический. В медицине
практический - раз! В политике теоретический - два! В похоронных ко-
мандах - три!
- Похоронные-то, дядя Костя, здесь при чем?
- Здесь не здесь, а при чем, хотя бы и так: раненым, кто хоть ма-
ло-мало дышит, тут же вспрыскивать анабиоз, в анабиозном состоянии во-
лочить их в лазарет. Пусть в лазарете разбираются - все еще живой сол-
датик либо уже мертвяк. А то ведь на практике как происходит? Поволок-
ли живого - приволокли в лазарет мертвого, а там народ матерится: сво-
их, что ли, у нас не хватает мертвяков? Поди-кась живых вы там же и
закопали, а мертвяков притащили?!
Нельзя сказать, что дело точно так и было, но Бахметьеву, во-пер-
вых, хотелось поддержать учение об анабиозе, во-вторых, удивить Кос-
теньку.
- Тебе что же - приходилось сталкиваться? - и в самом деле слегка,
а все-таки удивился Костенька.
- Ты спроси - чего мне не приходилось? Спроси - с чем я не сталки-
вался? Я со всем на свете сталкивался. Ну а дальше-то - кто? Кто там
еще в "Словаре" из Бахметьевых? С разными прочими именами-отчествами?
- Всё! - сказал Костенька и пожал плечами. - Представь себе - всё!
- Только двое и есть?! Не может того быть! Фамилия наша известная,
так что гляди внимательнее! Хоть бы еще одного угляди - трое, это уже
не двое!
И Костенька углядел: Павел Александрович, год рождения - 1828-й,
год смерти - знак вопроса. Соученик Н. Г. Чернышевского по Саратовской
гимназии, прототип Рахметова в романе "Что делать?". В 1857 году уехал
в Океанию с целью основать там коммунистическую колонию. Оставил А. И.
Герцену денежные средства - фонд на революционную работу. Н. П. Ога-
рев, доверенное лицо А. И. Герцена, передал фонд С. П. Нечаеву.
- Нечаеву? Знаешь ли, Костенька, Нечаев очень был знаменитый рево-
люционер-террорист! Он, знаешь ли, Достоевскому прототипом многократно
служил. А в науке до сих пор дискутируется: признавал Ленин Владимир
Ильич террориста Нечаева за своего учителя либо отрицал начисто и со-
вершенно? Нерешенный вопрос! Не в силах ответить наука. И вообще, ска-
жу я тебе, Костенька, мы с тобой уже коснулись выдающегося периода на-
шей истории. Я множество книг по вопросу прочитал, я знаю.
Костеньке тоже было интересно:
- Ты вот, дядя Костя, годы провел в библиотеке, это прекрасно! Ты
не знаешь ли, большой был тот фонд Герцена или - так себе? Ерунда ка-
кая-нибудь?
- Этого профессиональные революционеры, представь себе, не сообща-
ли. А вообще-то удивительную биографию обнаружили мы с тобой в "Слова-
ре": прототип Рахметова этот Павел Александрович - это раз, уже в то
время коммунист от самого Маркса - это два, уплыл в Океанию - это три.
Самое-самое интересное - три! Потому что - романтическое! Спасибо те-
бе, Костенька! Без тебя я бы ничегошеньки о Бахметьевых не узнал!
- Спасибо - это хорошо, я живой человек, поэтому люблю благодарнос-
ти, но совесть не позволяет умолчать: тут одна деталь при ближайшем
рассмотрении обнаруживается.
- Что за деталь?
- Павел Александрович - он без мягкого знака.
- Уточни?
- Уточняю: Павел Александрович - он Бахметев, а не Бахметьев. Пус-
тяка какого-то, мягкого знака ему до Бахметьевых не хватает. Мужик что
надо, но вот - деталька... Можно сказать, компромат.
- Ай-ай! Я уже успел сильно размечтаться! И всегда со мной так: ес-
ли быстренько размечтаешься, значит, после хвататься тебе в разочаро-
вании за собственную голову! - Бахметьев К. Н. схватился за голову. -
Вот так!
- Океанию не жалей, - посоветовал Костенька. - По сведениям, там
черт ногу сломит, в Океании. Сколько там разных государств, кому эти
государства приписаны, сколько народонаселений, сколько языков - нико-
му толком не известно. Самостоятельная эта часть света или не самосто-
ятельная - неизвестно. К тому же поехать в Океанию - это даже и для
меня накладно. Это только для Сержика Мавроди подходит. А живут в Оке-
ании кенгуру. И еще подобные сумчатые.
- Что они, хуже всех, что ли, - сумчатые кенгуру? Они - тоже звери,
не хуже других зверей. Нет, что ни говори, я с удовольствием побывал
бы в Океании. Жалею - не пришлось!
- Кто говорит, что кенгуру хуже? Никто не говорит - хуже. Но, мо-
жет, дядя Костя, ты все ж таки пойдешь на компромисс? Мягкий знак - да
разве это принцип? Стоит ли из-за мягкого делать серьезную разборку?
- Пойми, Костенька, тут действительный принцип! В моем возрасте - и
к кому-то примазываться, выдаваться за родственника? Хотя бы за одно-
фамильца?! Нет и нет! Нынче мне как никогда надо глядеть фактам в гла-
за: я - Бахметьев, а он Бахметев! Есть разница! Налицо разница!
- Тогда - не скучай, дядя Костя, а мне пора. За мной с минуты на
минуту должны приехать.
- Кто должен-то?
- Милиция.
- Милиция? Это как же? Это как же понять?
Бахметьев К. Н. настолько удивился, что огорчение по поводу Океании
пусть временно, но забылось.
- Ну как же! Милиция меня сюда привезла, значит, и отсюда должна
увезти. И мне моего следователя подводить нельзя. Мы с ним кореши.
- Ты, Костенька, что - подследственный? Или - еще кто?
- Я? Я по всей форме подследственный. Дело на меня заведено, допро-
сы оформляются, все чин чином. Кто вздумает познакомиться с бумагами -
пожалуйста, все оформлено. Я месяц с хвостом обязательно под следстви-
ем должен находиться, обстановка диктует. Больше не надо, но месяц с
хвостиком - обязательно! Необходимо для тех же обстоятельств.
- Уж не прикончил ли ты кого-никого? А? Если по душам?
- Что ты, дядюшка, разве можно? Мне? Самому? Да не в жизнь!
Тут и раздались четыре звонка подряд, и Костенька поднялся со сту-
ла, все еще молодой и стройный.
Такого - и в милицию? Бахметьеву К. Н. сделалось неприятно: выбьют
в милиции Костеньке зубы, еще что-нибудь придумают?
Костенька же был совершенно спокоен и крикнул:
- Войди!
В дверях пощелкал ключ, вошел милиционер, звание старшина, рослый,
в годах и с усиками. Он вошел, взял под козырек:
- По вашему приказанию явился!
- Здорово! - отозвался Костенька. - Шагай в кухню, подкрепись. У
нас восемь минут в запасе!
Старшина еще козырнул и молча, строевым подался в кухню. Бахметьев
К. Н. с удивлением спросил Костеньку:
- Ключ-то у старшины откуда? Я же тебе один-единственный ключ да-
вал?
- Где один, там и много! Это же, дядя Костя, не что иное, как за-
кон: где один, там обязательно много.
Сильно чавкая, старшина из кухни подал голос:
- Наши минуты - они правда что в обрез. Начальнику отделения машина
требуется на убийство ехать. Еще и неизвестно, какое убийство, - то ли
бытовое, то ли финансовое, то ли политическое.
- А тогда - поторапливайся. Сколько успеешь - твое, а с собой - не
брать. Я же не тебя, я дядюшку пропитанием обеспечиваю.
- Живой все еще дедушко-то? - снова отозвался старшина. - Крепкий
дедко попался, ничего не скажешь, крепенький. А я готовый как штык! Я
в любой момент - штык! Такая служба - по минутам. А убийство - оно в
подъезде совершено, следовательно, политическое. Хлопот будет! Прессы
будет! Не оберешься! А че шебутиться - все одно преступник вне досяга-
емости!
Еще в завершение встречи они успели перекинуться соображениями за
жизнь и за смерть.
- Тебе хорошо, дядя Костя, помирать - ты смерти не боишься. Ты нас-
мотрелся на нее вдоволь, - не без зависти сказал Костенька. - А мне
так худо: я мертвяков на дух не переношу, а если в моем присутствии
кто вздумает помирать - бегу куда глаза глядят.
- Я за тобой это качество давно уже знаю, Костенька, - согласился
Бахметьев К. Н. - Неприятное качество. Негуманное и даже противоес-
тественное. Что касается лично меня - куда мне еще-то жить? Хватит,
пожил. Надо кому другому на планете место уступать. Без уступок жизни
