незаконченный чертеж гостю.
Незнакомец, почти не глядя, отбросил чертеж с тем же безразличием,
как и рисунок самолета. Было видно, что он торопится объяснить что-то
свое, до смерти ему необходимое. Он ткнул пальцем в темноту, где должны
были располагаться убогие домишки нового Канудуса, потом довольно точно
изобразил вакейрос - местного пастуха, и рядом с ним - собаку. Затем он
показал на пастуха и потом - на себя, сделал это несколько раз и ткнул
пальцем вверх, в черное тропическое небо. Затем точно так же он указал на
тождество между "пляшущими человечками" и собакой.
- По всей вероятности, тут личные обиды на жителей какого-то поселка,
- предположил Мариано. - Сейчас сбегаю за планшетом и заодно сниму с огня
кофе.
Он вернулся, неся планшет, походный кофейник и плоскую флягу.
- Этому парню надо выпить, - сказал он. - Тогда мы окончательно
найдем общий язык.
Незнакомец принял коньяк восторженно: высосал половину кружки и
попросил знаком еще. Мариано с сомнением покрутил головой, но налил.
Чувствуя, что больше ему не дадут, незнакомец решил продлить удовольствие,
он опускал в кружку указательные пальцы, а потом поочередно обсасывал их.
Мариано между тем сравнивал свою карту с рисунком гостя.
- Или он напутал, - произнес он наконец, - или на месте его "галоши"
нет никакого селенья. Напротив, это совершенно безлюдная область, гористая
и почти непроходимая.
- Послушай-ка, парень... - обратился он к гостю.
Но "парень" не расположен был слушать. С лихорадочной быстротой он
набрасывал на бумаге то громадный баобаб с танцующими вокруг дикарями, то
обыкновенную свинью вполне европейского вида, то какой-то нелепый
саркофаг, то вполне приемлемое изображение Сатурна. В заключение этой
фантастической галереи появился человек, своим характерным профилем
напоминающий Машадо.
- А-а-а! - восторженно вопил незнакомец, указывая то на Машадо, то на
Софи. - А! - он с силой бил ладонью по бумаге, потом кланялся Софи, а в
заключение указывал на нее, на себя и на небо.
- Мне пришлось съездить вашему мулату по роже, - сказала мадемуазель
Берже. - Он хамил. Я вижу, что этот факт произвел на нашего гостя
неизгладимое впечатление. Но не нужно было давать ему спиртного. Мариано
нахмурился. Было видно, что он собирается ответить Софи, но подыскивает
наиболее вежливую форму. В этот момент незнакомец с диким воплем вскочил,
указывая на заросли каатинга.
Луна еще только всходила, а костер догорал; заросли слились в
сплошной черный массив. Но гость верещал, как заяц, указывая то на
рисунок, изображающий Машадо, то на кусты.
- Мариано, - неуверенно проговорила девушка, - или этот пьяный дурак
меня напугал, или там действительно кто-то есть. Я чувствую, что на меня
смотрят.
В этот момент незнакомец вдруг выхватил из складок своей хламиды
какой-то узкий, черный предмет, размахнулся и с гиканьем пустил его в
темноту.
И в ту же секунду упал на стол, гулко ударившись головой.
В зарослях раздался крик, выстрел, и пуля просвистела над самой
головой упавшего незнакомца. Софи и Мариано подхватили его под руки и
поволокли к палатке. Безжизненно повисшее серое тело было до
неправдоподобия легким.
- Ящики с оборудованием - к двери! - крикнул Мариано, когда он вбежал
в палатку. - У рабочих оружия нет, разве что пара старых ружей у жителей
поселка. До утра продержимся, даже если они попытаются нас атаковать.
Пока Софи подтаскивала к выходу ящики, Мариано включил рацию и
попытался связаться с департаментом полиции. Но для старенькой походной
станции это было нелегкой задачей. Между тем незнакомец, которого оставили
прямо на полу, пришел в себя и медленно приподнялся.
- Тихо, ты, - сказала ему Софи, словно он мог ее понять. - Влипнем
из-за тебя...
Но он продолжал подыматься, глядя вверх широко раскрытыми немигающими
глазами, и тонкие серые пальцы побежали по окружающим его предметам,
словно он их не видел. Он ощупывал походную койку Мариано, потом
дотронулся до руки Софи - и вдруг с отчаянным воплем упал на пол и забился
не то в истерическом смехе, не то в эпилептическом припадке. Мариано
бросился к нему и, оторвав его от пола, повернул к себе.
Лицо передергивалось чудовищными гримасами, но широко раскрытые глаза
были неподвижны.
- Мне кажется, он ослеп, - прошептал Мариано.
Услышав его голос, незнакомец схватил его за руку и быстро,
захлебываясь и переходя на плач, заговорил на своем непонятном языке. Он
все время повторял одно и то же, всего две фразы, и выбрасывал руку
вперед, словно указывая на угол палатки. Но там, кроме баула с личными
вещами Софи, ничего не было. Он кричал, приказывал, звал, предупреждал.
- На что он показывает? - тихо проговорила Софи. - Или ему что-то
чудится?
На губах человека выступила лиловая пена, он опустился на пол и
затих. Софи наклонилась над ним и, преодолевая брезгливость, положила руку
ему на грудь.
- Мариано, - крикнула она, - сердце не бьется! Срочно необходим врач!
- Здешние врачи, мадемуазель, не многим отличаются от коновалов, и
потом они, как правило, не располагают рациями. Но я попытаюсь.
Серый человек не шевелился, лицо его потемнело, и если бы не тонкие
черты лица, он мог бы сойти за негра. Глаза были по-прежнему открыты.
- Он все еще указывает туда...
- Куда? - спросил Мариано, занятый своей рацией.
- На северо-запад. Туда, где он поставил второй крест и нарисовал
пляшущих человечков.
- Утром, когда выяснятся отношения и можно будет собрать рабочих или
нанять новых, придется закопать тело.
- Боюсь, Мариано, что вы никого не соберете и никого не наймете. Они
бежали от него, как от дьявола... бежали и вопили что-то на своем языке.
- Вы не запомнили, что они кричали?
Она произнесла непонятное ей слово, звучание которого врезалось ей в
память. Мариано вздрогнул и отшатнулся.
- Вы знаете, что оно означает? - спросил он. Софи покачала головой. -
Оно значит: "прокаженный".
Оба с ужасом смотрели на тело, растянувшееся на полу у их ног.
- Нет-нет, - проговорила, наконец, Софи. - Просто это человек не
такой, как мы с вами.
Мариано пристально посмотрел на широко раскрытые слепые глаза, на
серую руку и тихо произнес:
- С некоторых пор я начал сомневаться в том, что это вообще человек.
Съездить в Сельцо удалось в конце мая: в цеху меняли оборудование, и
Маркову предложили неделю за свой счет.
Можно и позагорать, и порыбачить. Вот только на охоту срок не
выходил, и Марков с сожалением оставил двустволку в ленинградской
квартире.
Нефедов встретил Маркова так, словно тот всю жизнь останавливался
только у него.
Наутро, запасясь двумя ломтями вчерашней драчены и соврав для
порядку, что пошли на сенокос, Марков отправился в лес вместе с
Нефедовым-внуком. Марков не первый год знал мальца, но имени его как-то не
догадывался спросить, потому как в семье звали его все, не исключая
матери, просто "внуком".
По прямой до бывшего дома лесника оказалось идти не шибко долго.
Старый забор, кое-где полегший за полгода сиротства, не закрывал
покосившегося домика, и еще издали Марков уловил что-то новое в столь
привычной ему картине. Сначала подумалось, что мешает буйная зелень -
как-никак, наезжал он сюда только зимой. Но, зайдя на двор, он понял, что
было лишним: толстенное и безлистное дерево, невесть откуда взявшееся
сразу за домом.
Марков подошел поближе, завернул за угол, где сиротливо притулилось
крылечко о две ступени, и ахнул: дерево росло не за домом, а прямо из
самой его середки. Крыша разъехалась надвое, и из нее, как свеча из
именинного пирога, торчал здоровенный черный ствол.
Марков велел "внучку" не соваться, а сам налег на перекошенную дверь
и очутился в пустой горнице.
Первое, что попало ему на глаза, была развороченная печь. На груде
кирпичей, цепко охватив ее узловатыми корнями, уходящими в подпол, и
покоился огромный ствол невиданного доселе дерева. Марков погладил его по
черной блестящей коре. Кора была теплой. Марков отдернул руку и пошел
кругом, осматривая ствол. В одном месте черная кора лопнула. И при свете,
падающем из расколовшейся надвое крыши, Марков увидел под корой серую,
ноздреватую массу, похожую не на древесину, а на какой-то пористый
минерал...
3
Подошла очередь писать мне, и ситуация уже настолько
запуталась, что я решил - без геологов не обойтись. Ведь
геологи привыкли разгадывать всякие загадки... Поэтому я
попросил вмешаться моего приятеля - Алексея Осиповича
Савченко.
А.Шалимов
- Ну и что вы на это скажете, Алексей Осипович?
Главный геолог экспедиции задумчиво потер лысину, кашлянул, покачал
головой. Не глядя пошарил в выдвинутом ящике письменного стола, достал
сигарету, долго разминал ее пожелтевшими от табака пальцами; заправил было
в янтарный мундштук, потом снова вытащил и принялся поправлять
противоникотинный фильтр.
Кавтарадзе терпеливо ждал. На лысину главного геолога опустился
неизвестно откуда взявшийся комар. Кавтарадзе неожиданно для себя загадал:
если Савченко сейчас прихлопнет комара, то вся эта дурацкая история, на
которую он - начальник геологической партии Элгуджа Кавтарадзе - уже
потерял полдня, окажется именно тем, чем ей и полагалось бы быть -
бесстыдной выдумкой...
Савченко прихлопнул комара и растер его в пальцах, бормоча:
- Ты смотри... В Ленинград залетают, негодяи: на Средний проспект...
- Лето дождливое, Алексей Осипович, - заметил Кавтарадзе.
Савченко раскурил сигарету, встал, подошел и геологической карте
Ленинградской области, висевшей на стене кабинета, и принялся что-то
рассматривать на ней, глядя поверх очков.
- Сельцы вот тут, - сказал он наконец и провел по карте пальцем. -
Три года назад мы возле них скважину хотели бурить...
Кавтарадзе превосходно знал, где находятся Сельцы, но о скважине
слышал впервые.
- Скважину ту не утвердили, - продолжал Савченко, почесывая за ухом.
- А между прочим, жаль... Место там первый сорт. Рыбы на озере... Ведром
брать можно. Я там в шестьдесят втором щучку взял... Во!.. Он показал
руками, какая была щука.
- Э-э, Алексей Осипович, значит, в том месте и раньше чудеса
случались, - невинно заметил Кавтарадзе.
Савченко бросил на него сердитый взгляд поверх очков.
- Насчет щуки я вполне серьезно...
Кавтарадзе подумал, что и тот забавный волосатый дядька Марков или
как там его, так же вот перед уходом сказал: "На счет этого дерева я
вполне серьезно... Вы не сомневайтесь, товарищ геолог, простите, не
выговорю ваше имя-отчество..."
- Твой второй поисковый отряд где базируется? - поинтересовался вдруг
Савченко.
- В Лепишках, Алексей Осипович.
- М-да, далековато... Тогда вот что, Элгуджа, придется тебе самому в
Сельцы съездить и этого почтаря Нефедова отыскать. И если он...
- Алексей Осипович!..
- Если этот почтарь существует и подтвердит хоть что-нибудь, придется
сторожку обследовать. И не просто, а с радиометром!
- Куры в Сельцах засмеют, Алексей Осипович.
- Ну к шут с ними, с курами... от смеха никто не помер.
- Неужели вы...
- Я тебе вот что, Элгуджа, скажу. Перед войной работал я в Приморье,
на Дальнем Востоке. И пришел ко мне однажды дед-нанаец. Наверно, лет сто
