"Тебе все еще нужна удача."
"Кто знает это лучше меня? Если у меня ее не будет, возможно, я
смогу найти дом в Аквилонии. Некоторым овдовевшим торговцам может
нужна будет жена."
"Ты? Жена торговца?" Конан пытался удержать свой смех в рамках
приличия. "Я не скажу , что это против природы, как Дессе быть верной,
но -"
"Я десять лет провела с Иллианой и о большей их части не жалею.
Сейчас - мне хочется наконец знать , где мои кости будут лежать, когда
я придет время их похоронить."
"Это желание меня никогда не беспокоило," сказал Конан. "Но боги
знают, ты этого заслуживаешь , если хочешь. Быстрого и безопасного
путешествия и -"
"О, Конан!" Она сжала голову, уже покрытую дорожной пылью.
"Солнце должно быть уже испортило мои мозги. Ты слышал о Хауме и
Хадьяре?"
Лошадь Конана почти попятилась, когда Конан натянул поводья. "Что
- что с ними?"
"Хаума больше не принадлежит к Семнадцати Наместникам. Он ушел в
отставку из-за плохого здоровья и сделал большие пожертвования
храмам."
"Достаточно большие, что ему пришлось продать часть своих
поместий, спорю."
"Я не знаю. Я только слышала утром уличных крикунов. Но это
несомненно имеет смысл, чтобы перерезать сухожилия сыну Хаумы, как и
его отцу."
Конан подумал, что сыну Хаумы необходимо нанести удар по более
жизненным точкам, прежде чем он чстанет что-нибудь стоить. Но его
отряд уже почти прошел, а ему еще надо было узнать о Хадьяре.
Раина прочитала вопрос в его глазах. "Я это слышала в солдатских
тавернах, но все говорят тоже. Хадьра продвинули на Главного Капитана
Кавалерии, и он отправился в Аквилонию, чтобы посмотреть как они
борятся на Пиктишском фронте. Некоторые из солдат были недовольны, что
Аквилонцы или любые другие северные могут учить всему наездников
Турана."
"Я не вижу иного пути." Конан также не поспорил бы о
справедливости слухов. Хадьяр мог быть послан в Аквилонию, но достиг
ли он Аквилонии живым? Если так, то выжил ли он , обучаясь войне с
Пиктами?
Все же, это объяснялось, что Мишрак хочет, чтобы люди думали, что
Хадьяру доверяют. Возможно, Хадьяр действительно поехал в Аквилонию -
пока Мишрак осторожно удаляет всех своих врагов и врагов Хаумы от
власти, если не из жизни. Возможно продвижение удержит Хадьяра в
лояльности, чтобы его способности не пропали для Турана.
Ничто однако не определенно.
"Раина моя постель несколько иная без тебя."
"И как долго ты думаешь это продлиться, Циммериец?"
"Ну, следующие дней десять-"
Она шутливо прицелилась в его голову, затем наклонилась в седле и
серьезно поцеловала его.
"Что бы ты не искал, ты можешь найти это," сказала она. Она
пришпорила коня , развернуласьи помчалась догонять караван.
Конан сидел неподвижно, пока Раина не исчезла из вида. Затем
повернулся в противоположную сторону и пустил ее легким галопом. Новый
Старший Капитан никогда не узнает, что Конан Циммерийский пренебрежет
####################################################################
Роланд ГРИН
ВОЛШЕБНЫЕ КАМНИ КУРАГА
ПРОЛОГ
Заходящее солнце позолотило снега Повелителя Ветров, владыки
Ильбарских гор. Нижние склоны тонули в тени, в ущельях уже царила тьма.
Бора, сын Рафи, укрывшись за валуном, изучал лежавшие перед ним
долины, тремя лучами отходившие от подножья каменного великана. Туман
сплетал над ними немыслимые формы; плотные облака его походили на тела
чудовищных тварей, вышедших на ночную охоту. Бора не обращал на них ни
малейшего внимания - он вырос в горах, и потому все здесь было привычно и
знакомо ему. Еще бы! Его предки пасли в этих местах скот еще тогда когда
прародители великого царя Йалдиза Туранского были жалкими князьками.
С недавнего времени об этих долинах стали ходить странные слухи. По
ночам в одной из них вспыхивали диковинные зеленые огни, природа которых
была неведома горцам, ибо из всех смельчаков, отправившихся туда, удалось
вернуться лишь одному, - понять же что-либо из его рассказов было
невозможно - бедняга тронулся умом и говорил разве что о демонах.
Через какое-то время из деревень стали исчезать люди. Вначале это
били дети - девочка, отправившаяся за водой к источнику, мальчик, несший
обед работавшему в поле отцу, младенец, на минуту оставленный в
колыбельке. Разыскать разбойников горцам так и не удалось, однако замечены
были следа странного существа с длинными, как пальцы, когтями. Затем стали
исчезать и взрослые - как женщины, так и мужчины. Деревни опустели: люди
боялись выходить из своих домов в одиночку и старались держаться вместе
даже днем. Поговаривали, что среди пропавших были и-воины царя Йалдиза,
посты которых стояли на перевалах.
Мугра-Хан, полководец армии Йалдиза, не верил этим историям.
Происходящее слишком уж походило на смуту, которая в любой момент могла
распространиться и на другие уделы.
Он был не настолько глуп, чтобы арестовывать людей наудачу, - поступи
он так, и все семнадцать его наместников тут же почувствовали бы себя
бунтовщиками, ибо были они ничуть не глупее его самого. Мугра-Хан повел
себя иначе: он ввел строжайшую дисциплину, арестовал недовольных и стал
ждать, когда же враг выдаст себя.
Надеждам его не суждено было сбыться. Люди продолжали пропадать, как
и прежде, но считать их исчезновение проявлением бунтарского духа он уже
не мог, - изуродованные трупы воинов, найденные на заставе,
свидетельствовали о том, что у царя Йалдиза действительно появился
неведомый грозный враг. Наличие внешнего врага никоим образом не означало
того, что внутреннего врага не существует. Мугра-Хан послал в Аграпур
нарочных, которые должны были вернуться с подмогой, сам же решил остаться
в горах.
Бора не знал дальнейшей судьбы посыльных полководца, но она его
особенно и не интересовала. Куда больше заботила его судьба собственного
отца. Рафи, его отец, обвинил солдат в том, что они увели его овец. На
следующий день он был арестован как опасный смутьян.
Бора знал, как поступает царь с бунтовщиками, но он знал и о том, что
Йалдиз Туранский умеет быть и благодарным. Именно по этой причине Бора
пришел сюда - если ему дастся раскрыть тайну демонов, царь может
освободить его отца.
Хорошо, если Рафи вернется домой еще до свадьбы Аримы. Конечно, Арима
не так хорошо как ее младшая сестра Карайя, но в том, что она принесет
плотнику из Сухого Лога прекрасных сыновей, можно было не сомневаться.
Бора лег поудобнее. За этим валуном он мог провести и всю ночь.
Мастер Эремиус властным жестом подозвал к себе слугу, сжимавшего в
руках резные серебряные сосуды, - в которые была налита кровь. Слуга
подбежал к нему и застыл в низком поклоне. Руки у него были грязными.
Эремиус положил сосуды в шелковый кошель, висевший на его алом
кожаном поясе, ударил посохом оземь и выбросил ладонью вперед свою левую
руку. Из скалы забили водные струи, сбившие неряшливого слугу с ног и
отмывшие его добела.
- Это будет для тебя уроком, - процедил Эремиус сквозь зубы.
- Такого больше со мной не повторится, мой Мастер! - ответил насмерть
перепуганный слуга и тут же юркнул за скалу.
Быстрым шагом Эремиус стал спускаться в долину. Длинные пальцы его
ног находили опору на самых крутых местах. Внизу его ожидали двое слуг с
факелами. Факелы были сделаны из обычного тростника, однако пламя их имело
странный красноватый цвет.
- Все в порядке, Мастер.
- Вот и прекрасно.
В сопровождении слуг Эремиус стал взбираться на противоположный
склон, туда, где находился Алтарь Трансформации. Судя по всему, дела там
шли гладко, хотя из объяснений слуг можно было понять лишь то, что Алтарь
не был утащен грифами, и то, что ни одной их сегодняшних Трансформ не
удалось убежать.
Будь Илльяна и поныне его союзницей, он сумел бы забрать у нее и
второй Камень Курага. Прежде чем она смогла бы напасть на него, он,
завладевший всем Сокровищем, стал бы непобедимым.
Эремиус почувствовал, что им овладевает гнев, и тут же подавил этот
импульс. Магия, используемая им в Трансформации, требовала предельной
концентрации. Однажды во время Трансформации ему довелось чихнуть,
вследствие чего одному из существ удалось покинуть Алтарь. Для поимки и
умерщвления этой частично трансформированной твари ему пришлось прибегнуть
к помощи прочих Трансформ.
Алтарь казался частью склона и являлся таковым на деле. Эремиус
воплотил его в ничем не примечательной каменной плите, доходившей человеку
до пояса и имевшей двенадцать шагов в поперечнике. На боковых стенах плиты
были вырезаны руны древнего охранительного заклинания. Они - так же как и
руны, вырезанные на золотом кольце, украшавшем левое предплечье Эремиуса -
были древним Ванирским переводом Атлантийской сакральной формулы, ведомой
лишь единицам. Камни Курага и все, с ними связанное, казались пустой
выдумкой не только людям обычным, но и велемудрым магам, и это не могло не
нравиться Эремиусу, - во что не верят, того не ищут.
Он приблизился к Алтарю и стал наблюдать за процессом Трансформации.
Пред ним лежала молодая деревенская женщина, которую - занимай Эремиуса
эта сторона жизни - можно было бы счесть крайне привлекательной. Она была
совершенно нагой. К рукам и ногам ее были пристегнуты серебряные цепочки,
на голову надет серебряный обруч. Цепочки были натянуты достаточно туго,
не позволяя жертве шевельнуть ни ногой, ни рукой. Несмотря на ночную
прохладу, женщина обливалась потом. Глаза ее то становились черными, как
эбеновое дерево, то вдруг начинали отсвечивать серебром.
Пока все шло нормально - можно было не волноваться. Этой же ночью
должно было произойти еще восемь Трансформаций, - армия Эремиуса таким
образом должна была пополниться сразу девятью воинами.
В скором времени сила его должна была существенно возрасти, -
недовольных при дворе туранского властителя было немало, опереться же он
собирался именно на них. Своих новых союзников он намеревался послать на
поиски второго Камня. Уйти далеко Илльяна не могла, и потому Сокровище
рано или поздно должно было оказаться у него. Тогда мир потеряет свою
власть над ним, и он, мастер Эремиус, станет полновластным его, мира,
владыкой.
Волшебник поднял свою левую руку и стал читать заклинание. Камень
Курага тут же вспыхнул изумрудным светом, озарившим собой всю долину.
Бора замер. Туман над западной долиной засиял зеленым светом. Туда он
мог добраться и за час, но спешить сейчас не следовало. Волею Митры Бора
превратился из пастушка в охотника-волка, выслеживающего добычу, - волку
же надлежит быть осмотрительным.
Бора сел и снял с себя пращу. Кожаные ремни ее были целы, на них не
было ни трещинки. Удовлетворенно хмыкнув, Бора подвязал ее к поясу и стал
осматривать прихваченные с собою пять голышей. Сколов на них не было.
Мальчик вернул их в суму, сшитую из козлиной шкуры, легко поднялся на ноги
и направился к долине. Кроме камней в суме его лежали кусок сыра да краюха
хлеба.
Больше всего Камень Курага походил на огромный, размером в детский
кулачок, изумруд. Люди, видевшие его, таковым его и считали. Однако
изумрудом сей камень не был. Никто из людей не знал, чем он является на
деле - порожденьем оккультных сил или естественным образованием. Тайна его
покоилась на дне морском - среди поросших кораллами развалин древней
Атлантиды. Мастера Эремиуса она не интересовала - с него достаточно было и
того, что ему ведомы секреты оного Камня.
Он пропел первую часть заклинания и тут же ощутил тепло, исходившее
от сосудов с кровью. Теперь когда защитные чары были сняты, он мог
