даже тайным колдовским искусством, и сколь легко подчинить их, подвесив
перед носом пустую побрякушку лжи!
За ежедневными хлопотами не забывалось и главное - подготовка к
грядущему сражению, к его _л_и_ч_н_о_й_ битве. Той, которая разгорится в
одну из ближайших ночей; Неджес был уверен, что нападение произойдет в
ночной темноте, в тишине и молчании. Кем бы ни оказался неведомый враг, он
постарается взять неожиданностью, внезапным ударом, стремительной
атакой... Тщетные надежды! Он сам попадется в расставленный капкан!
Ночами, расслабленно застыв на своем ложе, стигиец притворялся
спящим. У магов иное зрение, чем у непосвященных; но и маг, и обычный
человек были бы обмануты его ровным спокойным дыханием и отсутствием
зримой или ощущаемой защитной ауры. Ему хватало недолгих мгновений сна,
быстрого погружения в полное забытье, в нирвану, восстанавливающую силы -
этим искусством он владел в совершенстве; все остальное время он лежал,
словно затаившаяся ядовитая змея, что подманивает добычу своей
неподвижностью.
Где-то в глубине, в темном закоулке разума, надежно прикрытом сонными
видениями и ложными образами, мерцала паутина заклинаний, запутанный
лабиринт, чьи стены слагали не камни и бревна, но жесты и слова. Он мог
обрушить их стремительной лавиной, швырнуть, подобно граду стрел, излучить
в пространство потоком смертоносных молний, обратить огнем, струей яда или
раскаленной сталью... Он мог испепелить врага, рассечь на части,
исторгнуть из него бессмертную душу, изуродовать тело, перелив плоть в
иную форму, низменную, ужасающую... Он мог призвать на помощь сонм
демонов, вампиров, жутких призраков, гнездящихся в чешуе Сета и покорных
его жрецу... Он мог еще многое, кроме одного - обнаружить противника,
подстерегающего в ночном мраке.
Иногда Неджесу казалось, что он словно бы ощущает чье-то легкое
прикосновение, некий намек на присутствие чего-то чужеродного, внимательно
приглядывающегося к нему; однако это чувство не порождало зримого образа
врага. Теперь он был уверен, что на него охотится не маг, не ревнивый
соперник-чародей из Черного Круга, не колдун Красного Кольца или Белой
Руки, не пиктский друид, не зомби, не вампир и не голем, одушевленный
волшебным искусством какого-нибудь алхимика или мудреца. Нет! Мага - даже
очень умелого - он бы почуял; этого же охотника прикрывали не защитные
заклятья, не чародейство невидимости и неощутимости, а нечто иное.
Какая-то сила почти божественного происхождения!
Если вдуматься, это внушало ужас. Ужас и безысходность, если
вспомнить о предсказании Багрового Плата! Неджес, однако, предпочитал не
вдаваться в размышления на сей счет, способные ослабить его решимость
накануне битвы. В конце концов, столь надежная защита его противника еще
не означала, что он способен нанести мощный удар! Боги дали черепахе
панцирь, но змеиное жало и в нем найдет щель...
В бессонные свои ночи Неджес, тем не менее, кое-что обнаружил. Щука
не давалась ему, но он выловил пескаря! Тот, ничтожный, бессильная тварь,
которую притащил в город воришка с севера, злоумышлял против него! Вернее,
поддерживал умысел бродяги, какого-то разбойника с пустынных северных
плоскогорий, обманом пробравшегося в Шандарат. Стигиец не мог уловить, что
связывало эту пару и почему демон находился в услужении у грабителя;
возможно, все было иначе, и древний дух овладел разумом и плотью
незадачливого варвара, подчинив его своей воле. Что ж, тем хуже для него!
Неджес решил, что уничтожит эту плоть самым жутким способом, отдав на
растерзание зверям; тогда демон испытает все муки, выпавшие на долю его
компаньона.
Но до срока воришка-варвар и жалкий дух, прибившийся к нему,
пребывали в безопасности. Ни один чародей не мог уничтожить человека,
которого не видел ни разу в жизни; к тому же, для такого действа
требовались кое-какие мелочи вроде обрезков ногтей, пряди волос, туники,
сандалий либо пояса - словом, любая мелочь, долгое время находившая в
контакте с телом и насыщенная эманациями того, кому, по воле мага,
предстояло отправиться в пасть Сета. Неджесу не удалось бы даже найти
варвара в многолюдном городе; не мог он и проникнуть в его намерения.
Но это было не столь важно. Стигиец улавливал некие, вполне
определенные эмоции, направленные на собственную персону; варвар думал о
нем, о его доме, о богатствах, что якобы хранились здесь, испытывая
вожделение и алчность. Значит, рано или поздно, он появится - появится
вместе со своей тварью, древней, словно пирамиды Кеми!
Вечером шестого дня ощущение близости начало усиливаться: либо мысли
вора упорно возвращались к задуманному делу, либо он сам блуждал где-то
неподалеку от дворца. Вероятно, и то, и другое, подумалось Неджесу, когда
он сидел за ужином, неторопливо смакуя паштет из гусиной печенки и красное
туранское вино. Покончив с едой, стигиец велел дворне спустить собак и
укладываться на покой. В караул он назначил только двоих - хотя обычно по
ночам поместье охраняли четверо.
Устроившись на ложе, он замер во мраке и тишине, отслеживая путь
приближавшихся злоумышленников. Вначале он ощущал лишь то, что они
находятся к северо-западу от дворца, вероятней всего - у перекрестка
Окружного и Бритунского трактов или еще далее; затем расплывчатый образ
стал определеннее, и Неджес понял, что вор направляется прямо к его дому.
Он по-прежнему не мог разглядеть ни лица, ни фигуры этого варвара - только
неясное колышущееся облако, скользившее по лесу где-то за южной дорогой.
Глупый дикарь, попавший в Шандарат совсем недавно, решил он. Хотя
никто из местных еще не представлял истинных размеров его магической силы,
по городу уже ходили слухи, что первый советник, сменивший покойного
Морилана Кирима, человек непростой. Не только мудрец, искушенный в
дипломатии и тайнах правления! По этой причине любой из шандаратцев скорее
выпустил бы себе кишки тупым кинжалом, чем приблизился к дому советника
хотя бы на сто шагов. Всякий знал, что от чародеев лучше держаться
подальше.
Вероятно, варвар не был посвящен в такие подробности, ибо ломился
через лес почти не скрываясь. Да и кто мог увидеть его здесь глухой ночною
порой? Разве что тот, чьим добром он надеялся поживиться... Впрочем,
"увидеть" тут не совсем подходило, ибо магическое зрение отличалось от
обычного, коим одарены все люди, и нищие, и богатые - за исключением
несчастных слепцов.
Застыв на своем ложе, Неджес ощущал, как темное облачко, уже
сгустившееся и плотное, остановилось напротив решетки, по другую сторону
тракта; видимо, злодеи совещались, прикидывая, как лучше проникнуть в
усадьбу и справиться с собаками. Вдруг стигиец расслышал повизгиванье
псов, почти сразу же резко оборвавшееся; затем облачко метнулось к ограде,
преодолело ее одним скачком и вновь замерло. Он поднялся и подошел к окну.
На лужайке перед террасой, едва освещенной сиянием нарождавшегося
месяца, высилась рослая фигура. Неджес не мог рассмотреть лица варвара, но
почему-то решил, что тот молод, очень молод - почти мальчишка. Грива
темных волос падала на лоб и плечи, широкие, как у медведя; ноги были
полусогнуты, словно пришелец изготовился к прыжку; весь его облик дышал
такой первозданной мощью и необузданной силой, что Неджес на миг
восхитился. Из парня вышел бы отличный слуга, подумал он, пристально
изучая ауру пришельца, но тут же отрицательно покачал головой. Нет, этот
разбойник, этот вор не годился в слуги; слишком независим и непокорен!
Непокорства в нем, несмотря на юные годы, было куда больше, чем у владыки
Ашарата! Такие предпочитают смерть рабству!
Что ж, пусть будет так... Мрачно усмехнувшись, Неджес проследил за
взглядом пришельца, направленным куда-то в сторону. Рядом с широкой
лестницей, что вела на террасу, сидели кружком пять огромных псов. Глаза
их остекленели, языки вывалились из жарких пастей, шерсть на загривках
стояла дыбом, по клыкам стекала слюна; несомненно, мастафы были зачарованы
одним из тех древних Заклятий Окаменения, к которым так чувствительны
животные. Да и люди тоже, подумал стигиец, заметив двух своих стражей, что
валялись у ступеней. Правда, справиться с ними оказалось потяжелей; руки и
ноги воинов дергались, пальцы скребли по земле, словно они пытались
бороться с силой, сковавшей их члены.
Неджес вновь перевел взгляд на варвара, который неторопливо и
уверенно двинулся к дому. Каков наглец! - с невольным восхищением подумал
он. Нет, сего разбойника никак нельзя было считать личностью мелкой и
ничтожной; вполне возможно, боги предназначили ему блистательное будущее,
но он не вовремя сбился с дороги. Значит, судьба, решил стигиец, тихо
отворяя окно. Руки его поднялись на уровень груди, в странном жесте
шевельнулись пальцы, сухие губы прошептали пару фраз. Рослая фигура
замерла.
Маг довольно усмехнулся. Он тоже знал толк в Заклятьях Окаменения и
ответил сейчас ударом на удар. Сколь бы ни был силен и живуч этот варвар,
ему не вырваться - пока слуги не наложат прочные узы, не обыщут его, не
изымут оружие. А потом - в лодку и в море! Неджес перегнулся через
подоконник, всматриваясь в лицо застывшего внизу человека. Сейчас их
разделяло четыре длины копья, и он видел, что не ошибся - пришелец был
совсем юн. Впрочем, это не могло служить ему оправданием.
С мрачным удовлетворением стигиец наблюдал, как пленник предпринимает
чудовищные усилия, чтобы освободиться. Лицо его налилось кровью, на шее
вздулись жилы, из прокушенной нижней губы сочилась кровь, руки со
стиснутыми в кулаки пальцами чуть заметно подрагивали. Однако варвар не
мог сделать ничего!
Чувство безмерного торжества на мгновение охватило Неджеса. Ах, если
бы он сумел вот так же расправиться со всеми своими врагами - и с тем
таинственным охотником, о котором предупреждал Багровый Плат! Обратить его
в статую, остановить сердце, исторгнуть дыхание... Уничтожить его!
Уничтожить пиктов, и заносчивых аквилонцев, и дикарей с севера,
поклонявшихся ледяным истуканам! Но - увы! - силы любого мага не
безграничны... Там, где речь идет о тысячах и тысячах, волшебство почти
бессильно; искусный чародей может справиться с десятком или с сотней
человек, но судьбы народов и племен в руках богов... Только они способны
повелевать мириадами, вкладывая в их души то, что угодно их воле.
Все так, подумал стигиец, подавив вздох разочарования. Все так; но
этот-то северный бродяга был в полной его власти! Тоже неплохая добыча, и
участь его послужит предостережением остальным!
Внезапно воины, валявшиеся у лестницы, вскочили, обнажив мечи;
ожившие мастафы вмиг бросились к пленнику, наполняя ночь грозным рычаньем.
- Не трогать! - выкрикнул Неджес, еще больше перегибаясь через
подоконник. - Не трогать! - повторил он, и псы остановились, а люди
подняли к нему головы. Их лица в неярком лунном свете казались
мертвенно-бледными и недоумевающими.
- Обыскать, разоружить и связать, - распорядился чародей. - На
рассвете отвезете его на Обглоданный остров. А днем пусть на всех базарах
объявят: вор, замысливший зло против первого советника милостивого шаха,
понес заслуженную кару!
Стигиец медленно отошел от окна; решение было принято, приговор
вынесен, и судьба этого человека Неджеса более не интересовала. Он вновь
устроился на ложе, потом вознес горячую молитву Сету, благодаря его за то,
