знахаря. Не говорите ему напрямик, что Тананда вызвала это происшествие,
но намекните на это.
Афари вздрогнул.
- Как может обычный человек обмануть этого дьявола? У него глаза как
угли костра; кажется, что они глядят в невероятные глубины. Я видел, как
он заставлял трупы вставать и идти, а черепа чавкать и тереть своими
лишенными плоти челюстями.
- Не надо обманывать, - ответил Тутмес. - Просто намекните ему о
своих подозрениях. В конце концов, даже если какой-то демон и убил Амбулу,
его из ночи вызвал какой-то человек. В конце концов за этим действительно
может стоять Тананда. Ну идите же скорее!
Когда Афари ушел, напряженно обдумывая поручения своего патрона,
Тутмес мгновение еще стоял посреди своей комнаты, увешанной гобеленами
варварского великолепия. Голубой дым сочился из куполообразной курильницы,
сделанной из пробивной латуни и стоявшей в углу. Тутмес позвал:
- Муру!
Босые ноги зашаркали по полу. Занавес, сделанный из глухой
темно-красной ткани и висевший на одной из стен, откинулся и невероятного
роста худой человек высунул голову из-под косяка потайной двери и вошел в
комнату.
- Я здесь, хозяин, - сказал он.
На человеке, который возвышался даже над высоким Тутмесом, было
большое алое одеяние, свисавшее как тога с одного плеча. Хотя его кожа
была черной как смола, лицо его имело тонкие орлиные черты, как у
представителей правящей касты Мероэ. Похожие на шерсть волосы были уложены
на его голове в фантастическую заостренную прическу.
- Оно вернулось в свою клетку? - спросил Тутмес.
- Да.
- Никто ничего не заметил?
- Да, мой господин.
Тутмес помрачнел.
- Как ты можешь быть уверен что оно всегда будет выполнять твои
команды и потом возвращаться к тебе? Как ты можешь знать, что однажды,
когда ты выпустишь его, оно не убьет тебя и не убежит в то дьявольское
измерение, которое считает своим домом?
Муру развел руками.
- Заклинания, которые я узнал от своего хозяина, высланного
стигийского колдуна, для управления демоном, всегда срабатывали.
Тутмес пронизывающе посмотрел на колдуна.
- Мне кажется, что вы, волшебники, большую часть жизни проводите в
изгнании. Откуда мне знать, может, какой-нибудь враг подкупит тебя, чтобы
ты однажды натравил чудовище на меня?
- О, хозяин, не надо так думать! Без Вашей защиты куда бы я пошел?
Кушиты презирают меня за то, что я не их расы; а по известным Вам причинам
я не могу вернуться в Кордофу.
- Хм. Ладно, хорошо позаботься о демоне, потому что скоро он нам еще
понадобится. Этот болтливый дурак Афари ничто так не любит, как выглядеть
мудрым в глазах других. Он передаст рассказ об убийстве Амбулы,
приукрашенный моими намеками о роли королевы, сотням ждущих ушей. Разрыв
между Танандой и ее двором увеличится, а я пожну плоды.
Посмеиваясь от редкого для него хорошего настроения, Тутмес плеснул
вина в две серебряных чаши и дал одну из них тощему колдуну, который
принял ее с молчаливым поклоном. Тутмес продолжал:
- Конечно, он не упомянет, что начал всю эту шараду с ложных
обвинений против Амбулы и Аахмеса - без моих приказов тоже. Он об этом не
знает, благодаря твоему колдовскому опыту, дружище Муру, а я знаю об этом
все. Он делает вид будто предан моему делу и моей фракции, но тут же
продаст нас, если узнает, что сможет получить от этого выгоду. Его
конечная претензия - это жениться на Тананде и править Кушем в качестве
супруга королевы. Когда я стану королем, мне понадобится более достойный
инструмент, чем Афари.
Потягивая вино, Тутмес размышлял: "Еще с тех времен, когда последний
король, брат Тананды, погиб в битве со стигийцами, она небезопасно
уцепилась за трон слоновой кости, играя одной фракцией против другой. Но
ей не хватает характера, чтобы удерживать власть в стране, традиция
которой не позволяет править женщинам. Она опрометчива, импульсивна и
своенравна и единственный способ, который она знает для удержания власти,
- это убить того, кого она опасается в данный момент, каким бы знатным он
ни был, вызвав тем самым тревогу и вражду среди остальных."
- Постарайся тщательно проследить за Афари, о Муру. И крепко держи
своего демона в узде. Нам снова понадобится это создание.
Когда кордофец ушел, еще раз пригнув голову, чтобы пройти в дверь,
Тутмес поднялся по лестнице из полированного красного дерева. Он вышел на
плоскую, освещенную луной крышу своего дворца.
Глядя через парапет, он увидел внизу перед собой тихие улицы
Внутреннего Города Мероэ. Он увидел дворцы, сады и большую внутреннюю
площадь, на которую в одно мгновение могла въехать тысяча черных всадников
из дворов прилегающих бараков.
Глядя дальше, он видел большие медные ворота Внутреннего Города, а за
ними - Внешний Город. Мероэ находился посреди большой равнины, покрытой
холмистыми лугами, которая простиралась, лишь изредка прерываемая низкими
горками, до горизонта. Узкая река, извивающаяся в лугах, касалась
разбросанных окраин Внешнего Города.
Массивная высокая стена, которая окружала дворцы правящей касты,
разделяла Внешний и Внутренний Город. Правители были потомками стигийцев,
которые сотни лет назад пришли с севера, чтобы основать империю и смешать
свою гордую кровь с кровью своих черных подчиненных. Внутренний Город был
хорошо спланирован, в нем были правильно расположенные улицы, площади,
каменные дома и сады.
Внешний Город, напротив, был расползшейся дикостью глиняных хижин.
Его улицы в беспорядке вели к нерегулярным открытым пространствам. Черный
народ Куша, коренные жители этой страны, жил во Внешнем Городе. Во
Внутреннем Городе жила только правящая каста, за исключением слуг и черных
всадников, которые использовались как охрана.
Тутмес посмотрел сверху на это широкое поле хижин. На шумных площадях
светились костры; факелы раскачивались вперед-назад на разбегающихся
улицах. Время от времени до него доносился обрывок песни, варварского
треньканья, в котором слышались злоба и кровожадность. Тутмес плотнее
завернулся в свою накидку и задрожал.
Проходя по крыше, он остановился, увидев фигуру, спящую под пальмой в
искусственном саду. Потревоженный пальцем ноги Тутмеса, человек проснулся
и вскочил.
- Не надо ничего говорить, - предупредил Тутмес. - Дело сделано.
Амбула мертв и до рассвета весь Мероэ будет знать, что его убила Тананда.
- А... дьявол? - прошептал человек с дрожью.
- Снова заперт в своей клетке. Послушай, Шубба, тебе пора идти. Найди
среди Шемитов подходящую женщину - белую женщину. Быстро доставь ее сюда.
Если успеешь вернуться до новой луны, я дам тебе столько серебра, сколько
она будет весить. Если нет - я повешу твою голову на этой пальме.
Шубба распростерся и коснулся лбом пыли. Затем, поднявшись, он
поспешил с крыши. Тутмес снова взглянул в сторону Внешнего Города. Ему
показалось, что костры горят более свирепо и барабан начал издавать
зловещую монотонную мелодию. Внезапно раздавшиеся яростные крики заполнили
все до звезд.
- Они услышали, что Амбула мертв, - пробормотал Тутмес и его снова
сотрясла сильная дрожь.
3. ЕДЕТ ТАНАНДА
Заря осветила небо над Мероэ темно-красным пламенем. Потоки
насыщенного красного света пробивались через туманный воздух и отражались
от крытых медью куполов и шпилей построенного из камня Внутреннего Города.
Скоро население Мероэ было на ногах. Во Внешнем Городе величавые черные
женщины шли на рыночную площадь с бутылями и корзинами на головах, в то
время как молодые девушки болтали и смеялись по пути к колодцам. Голые
дети дрались и играли в пыли или догоняли друг друга по узким улочкам.
Большие черные мужчины сидели в дверях своих крытых тростником хижин,
занимаясь своим промыслом, или сидели, развалившись, в тени.
На рыночной площади под полосатыми навесами сидели торговцы,
показывая горшки и другие изделия, овощи и другую продукцию, разложенную
на подстилках на земле. Черные люди торговались, ведя бесконечные
разговоры, о бананах, банановом пиве и орнаментах из чеканки по бронзе.
Кузнецы склонялись над маленькими печами, топившимися углем, с усердием
выбивая из железа мотыги, ножи и наконечники копий. Раскаленное солнце
палило над всем этим - над потом, весельем, злостью, наготой, силой,
убожеством и энергией черного народа Куша.
Вдруг в этом мире произошла какая-то перемена, какая-то новая нота в
мелодии. С цокотом копыт в направлении больших ворот во Внутренний Город
ехала группа всадников. В ней было пол-дюжины мужчин и одна женщина,
которая ехала впереди группы.
У нее была смуглая коричневая кожа; ее волосы, густая черная масса,
были стянуты назад и перехвачены золотой повязкой. Кроме сандалий на ногах
и инкрустированных драгоценными камнями золотых пластин, которые частично
покрывали ее полные груди, единственной одеждой была короткая шелковая
юбка, перехваченная поясом на талии. У нее были правильные черты лица,
смелые сверкающие глаза, полные вызова и уверенности. Она правила стройной
кушитской лошадью с легкостью и уверенностью при помощи украшенной
драгоценностями уздечки и поводьев шириной в ладонь из красной кожи с
золотым шитьем. Ее обутые в сандалии ступни стояли в широких серебряных
стременах, а сзади через седло была переброшена газель. Пара поджарых
охотничьих собак бежала позади недалеко от лошади.
Когда женщина подъехала ближе, работа и разговоры прекратились.
Черные лица стали угрюмыми; мрачные глаза горели красным. Черные
поворачивали головы, чтобы прошептать что-то друг другу, и шепот слился в
слышимое зловещее бормотание.
Юноша, который ехал в полуметре позади от женщины, забеспокоился. Он
посмотрел вперед, вдоль извивающейся улицы. Оценив расстояние до бронзовых
ворот, которые еще не показались за хижинами, он прошептал:
- Народ стал опасен, Ваше Высочество. Было безрассудством ехать
сегодня через Внешний Город.
- Все черные собаки в Куше не помешают мне охотиться! - ответила
женщина. - Если кто-нибудь будет угрожать, раздавите лошадьми.
- Проще сказать, чем сделать, - пробормотал юноша, оглядывая молчащую
толпу. - Они выходят из домов и заполняют улицы - посмотрите туда!
Они въехали на широкую бурлящую площадь, где толпились черные люди. С
одной стороны этой площади стоял дом из высушенной глины и пальмовых
стволов, больший чем соседние, с черепами над дверью. Это был храм
Джуллаха, который правящая каста презрительно называла домом дьявола.
Черный люд поклонялся Джуллаху, а не Сету, змее-богу правителей и их
стигийских предков.
Черные люди толпились на этой площади, угрюмо глядя на всадников. В
их отношении чувствовалась угроза. Тананда, впервые почувствовав некоторое
беспокойство, не заметила еще одного всадника, приближавшегося к площади
по другой улице. В другое время этот всадник привлек бы внимание, потому
что он не был ни коричневым, ни черным. Это был белый мужчина, мощная
фигура в кольчуге и шлеме.
- Эти собаки замышляют бунт, - пробормотал юноша в сторону Тананды,
наполовину обнажив свой изогнутый меч. Остальные охранники - черные, как и
люди вокруг них, - подъехали ближе к ней, но не достали оружие. Низкий,
угрюмый рокот становился все громче, но движения никакого не было.
- Проталкивайтесь через них, - приказала Тананда, пришпорив свою
лошадь. Черные угрюмо расступились перед ней.
И тут внезапно из дома дьявола вышла долговязая черная фигура. Это
был старый Эджир, колдун, одетый в одну набедренную повязку. Указав на
