отвратительного, что не могло быть ничем иным, как порождение адской
бездны.
Любой из людей увидел этого ужасного монстра, был бы парализован
страхом. Любой, но только не Конан. Глаза его заволокла красноватая мгла
бешенства, жажда крови затмила мозг - и он обрушился на чудовище. Бросив
свою жертву, монстр повернулся к противнику, сабля которого рассекла
воздух, пролетела сквозь черные клубы его бесформенного тела и чиркнула по
каменной стене, высекая сноп искр.
Конан, ожидавший гораздо большего сопротивления черной субстанции
потерял равновесие и упал на колени. Когда он вскочил на ноги, черное
облако уже сидело на его плечах. Варвару показалось, что его захлестывают
волны некоей студенистой жидкости - он рубил их саблей, рассекал кинжалом,
рвал руками, по его лицу сплошным потоком текла грязь, что вероятно была
кровью чудовища. Конан не знал, отсекает ли он щупальца или какие-то иные
органы монстра, врубается ли в само его тело, вновь и вновь сливавшееся в
однородную массу. Ему уже начинало казаться, что он сражается не с одним,
с огромным множеством адских существ, грызущих, царапающих, колющих,
колотящих его с невероятной силой. Он чувствовал клыки и когти,
разрывающие его тело, чувствовал гибкие, но твердые, словно сталь, не то
щупальца, не то лианы, обвивающие его руки и ноги. Вдобавок ко всему,
нечто, похожее на скорпионий хвост с острым шипом на конце, молотило его
по спине, шее, груди, до кости, рассекая кожу и мясо, впрыскивая в кровь
яд, жгучим огнем растекающийся по всему телу.
Сплетенные в плотный клубок человек и монстр выкатились из круга
света и оказались в абсолютной темноте. Забыв в пылу сражения о
брезгливости, варвар вонзил зубы в тело врага и его чуть было не вывернуло
наизнанку, когда это нечто, с писком и скрежетом, упруго выскользнуло из
захвата его мощных челюстей.
Они катились все дальше и дальше по коридору. Варвар уже начал терять
сознание от боли и ран, когда увидел высоко над собой огромную жабью
пасть, освещенную тусклым светом, исходившим казалось откуда-то изнутри
нее. Киммериец собрался с силами и с хриплым криком рванулся словно волк,
к этой кошмарной пасти. Его верная сабля погрузилась в нее по эфес, и
вдруг бесформенная масса, поглотившая Конана, конвульсивно содрогнулась.
Сильная судорога свела и тут же отпустила адское тело, которое вдруг
быстро поползло по неровному полу коридора, таща за собой варвара, упрямо
цеплявшегося за рукоятку сабли, застрявшей глубоко в пасти монстра.
Движения чудовища ускорились, киммерийца трясло, давило, мяло, но он не
сдавался, яростными ударами кинжала раздирая на части студенистую массу.
Внезапно из нее ударил какой-то странный фосфоресцирующий свет прямо
в глаза Конана и тот вдруг почувствовал, что клубящееся, сотрясаемое
конвульсиями тело куда-то исчезло, а его рука с саблей повисла в пустоте.
Он лежал на скользком краю какого-то бездонного колодца, в глубь которого
летело, сверкая словно метеор, тело чудовища. Прижавшись щекой к гладкой,
грязной каменной поверхности, он смотрел, не в силах отвести глаз от
быстро уменьшающегося светящегося шара, навстречу которому из глубины
вдруг начала подниматься темная, блестящая поверхность, поглотившая в
конце концов фосфоресцирующую точку. В таинственной бездне всколыхнулся
тусклый огонек, и тут же погас. Воцарилась полная тишина и абсолютный
мрак.
4
Натала из последних сил пыталась освободиться, сбросить шнур,
врезавшийся в запястья. Ее взгляд неотрывно следил за краем тьмы,
сгущавшейся за кругом света. Там исчез Конан, увлеченный демоном, и
девушка, напрягая слух, еще некоторое время слышала сопение варвара, свист
его сабли и грохот ударов, затем шорох, похожий на шум лавины сползающей с
гор, сменившийся мертвой и глухой тишиной. Голова Наталы упала на грудь,
тело безжизненно повисло на шелковом шнуре.
Она очнулась, услышав шаги, подняла голову и увидела вынырнувшего из
темноты варвара. Вздох, выражавший одновременно облегчение и ужас,
вырвался из ее опухших губ и эхом понесся по бесконечному коридору. Лицо
варвара представляло собой сплошной синяк, словно кто-то долго и
старательно колотил по нему бревном, кровь из рассеченной на голове кожи
заливала глаза. Губы были искусаны и разбиты, руки, ноги и все тело
покрывали глубокие раны. Хуже всего выглядели грудь и шея, они почернели и
опухли, кожа свисала с них клочьями, казалось их долго и безжалостно
пороли бичом.
- Ах, Конан! - рыдала Натала. - Как тебе досталось!
Опухшие губы киммерийца исказила гримаса презрительного пренебрежения
к собственным ранам. Он тяжело дышал, и его волосатая, залитая потом и
кровью грудь вздымалась и опадала, словно кузнечные мехи. Он с трудом
дотянулся до шелкового шнура, связывавшего запястья девушки, перерезал его
кинжалом привалился к стене, пошире расставив дрожащие ноги, чтобы не
упасть. Натала прижалась к его плечу и горько и горько заплакала.
- О, Конан! Ты умираешь!
- Нельзя драться с демоном, - тихо прошептал он, - и остаться
невредимым.
- Ты убил его? - спросила она с надеждой в голосе. - Правда убил?
- Не знаю. Он свалился в какой-то колодец. Не знаю, страшна ли ему
вообще сталь...
- Ох, твоя спина! - всплеснула она руками. - Что он с ней сделал!
- Это хвостом, - скривился он от боли. - Он был твердый, словно из
стали и жег огнем. Но хуже всего эти щупальца, они давили и мяли меня,
словно сотни питонов. Готов поспорить, что все мои кишки змеями
расползлись по животу.
- И что нам теперь делать? - всхлипнула девушка.
Он запрокинул голову. Крышка ловушки была плотно захлопнута, ни
единого звука не доносилось сверху.
- Там не пройти, - буркнул он. - Там полно трупов, и скорее всего
засада. Они думают, что с нами покончено, или просто боятся спускаться в
эти коридоры. Выковыряй-ка вон тот светящийся камушек. Я, когда шел сюда,
наткнулся на несколько боковых коридоров. Пойдем туда, не умирать же нам
здесь.
Зажав в левой руке камушек - светильник, а в правой - окровавленную
саблю, киммериец направился вниз по коридору. Он шел медленно, каждый шаг
давался ему с огромным трудом. В его висках пульсировала тупая боль, он
ежесекундно облизывал запекшиеся губы.
Через некоторое время камень тускло высветил черное отверстие в
стене, куда Конан свернул не колеблясь ни секунды. Сколько они шли этим
черным тоннелем, Натала не знала, но в конце концов дошли до какой-то
лестницы, вскарабкались по ней и остановились перед каменной дверью,
запертой на золотой засов.
Девушка нерешительно посмотрела на покачивавшегося на ослабевших
ногах великана, в вялой ладони которого дрожал слабый огонек. По стенам
метались их огромные тени.
- Открывай же, - бормотал Конан, - там нас ждут. О, Кром! Я принесу
тебе такую жертву, о которой понятия не имеет никто в этом городе.
Натала поняла, что варвар бредит. Она вынула из его окровавленной
руки светящийся камень, вытащила золотой рычаг и открыла засов. Дверь
оказалась завешенной изнутри золотистой шелковой тканью. Бритунка
осторожно отодвинула занавеску и заглянула за нее. Ее глазам открылась
комната, совершенно пустая, лишь в самом центре ее шумел серебристый
фонтан.
Широкая ладонь варвара легла на нагое плечо.
- Отойди в сторону, девушка! - пробормотал он. - Сейчас тут будет
жарко!
- Здесь никого нет, - успокоила она его. - Это шумит вода.
- Вода, - облизал он почерневшие губы, - хоть напьемся перед смертью.
Она взяла его за руку и словно слепца повела, осторожно ступая к фонтану,
с замиранием сердца ожидая, что вот-вот в комнату со всех сторон ворвутся
воины в пурпурных туниках.
- Я посторожу, а ты пей, - с трудом произнес Конан.
- Пей, пей, я не хочу. Ляг сюда, я омою твои раны.
- Не слышу звона мечей, - удивился он, протирая глаза, словно пытаясь
сорвать с них мешавшую пелену.
- Тут никого нет, Конан.
Он ощупью нашел край чаши фонтана, наклонился, погрузил лицо в чистую
прозрачную жидкость, и пил, пил, не в силах оторваться. Когда варвар
поднял голову, Натала увидела, что безумие уже покинуло его глаза. Он
облегченно вытянулся на полу рядом с фонтаном, но выражение чуткой
озабоченности не покидало его изуродованного лица, а сабля так и осталась
в крепко сжатом кулаке.
Девушка омыла его рваные раны и перевязала самые глубокие из них
бинтами из разорванной на широкие полосы шелковой занавески. Занимаясь
этой работой, Натала ни на секунду не прерывала лихорадочных раздумий над
тем, что им следовало делать дальше. Если они останутся во дворце, их рано
или поздно найдут, в этом она не сомневалась. Правда не исключено, что
ксуталийцы уже не ищут их, а давно спят где-нибудь в своих потайных
комнатах, отправив души в бесконечные скитания по миру черного лотоса.
Закончив перевязывать раны, Натала подняла голову - и оторопела.
В алькове, поначалу незамеченном ею, кто-то был - сквозь щель в
пологе высовывалась мертвенно белая человеческая рука.
Стараясь двигаться как можно тише, чтобы не тревожить киммерийца,
Натала, держа кинжал наготове, подкралась к алькову. Умоляя сердце биться
тише, она медленно отодвинула полог. На возвышении, похожем на ложе
катафалка, покоилось нагое тело женщины с желтоватой кожей. Рядом с ним,
на уровне ее плеча стоял нефритовый сосуд с золотистой жидкостью. Вероятно
это был тот самый чудесный эликсир, о котором говорила Талис. Натала
осторожно наклонилась над спящей чуть ли не касаясь ее груди кончиком
кинжала, и схватила сосуд.
Прижав к себе кувшин с драгоценной жидкостью, она пару секунд
раздумывала над тем, не стоит ли ей превратить лотосовый сон желтолицей
женщины в вечный, но так и не смогла заставить воткнуть кинжал в
беззащитное тело, задернула, полог и вернулась к мирно посапывающему в
полузабытьи Конану.
Присев рядом с ним, она поднесла сосуд к губам варвара. Тот послушно
пару раз глотнул, затем оживился, сел и выхватил кувшин у нее из рук.
- Клянусь Кромом, - сказал он, - это то самое чудесное вино. Откуда?
- Стояло там в алькове, - показала она рукой. - Там спит какая-то
женщина.
Конан припал губами к краю кувшина и осушил его несколькими огромными
жадными глотками.
- О, Кром! - выдохнул он с облегчением. - Я чувствую животворный
огонь в своих жилах! Оно придало мне новые силы!
Конан вскочил на ноги.
- Вернемся, Конан, вернемся в тот коридор, пересидим там, пока ты не
поправишься!
Ни за что! - воскликнул варвар. - Мы что, крысы, чтобы прятаться по
норам мы уйдем из этого проклятого города, и пусть кто-то попытается нам
помешать!
- А твои раны?
- Я не чувствую никаких ран, - бодро сказа Конан. - Может быть, все
дело в том, что я немножко захмелел, но я не чувствую никакой боли!
Он подошел к окну, тоже укрывшемуся от глаз Наталы. Она посмотрела
через его плечо. За окном чернело бархатное небо, усыпанное множеством
звезд. Внизу серым бесконечным покровом расстилалась пустыня.
- Талис говорила, что этот город - одно-единственное здание, -
вспомнил Конан, значит комнаты и залы в крепостных башнях тоже соединены
со всеми остальными. Нам не повезло.
- Что ты задумал? - спросила она с опаской.
- Там на столе хрустальный кувшин, - сказал он вместо ответа. -
Наполни его водой и привяжи к нему ручку из этой вот ткани. Я тоже немного
поработаю.
Она повиновалась, а когда закончив с порученным делом, подняла
