одновременно сверхчеловеческое и примитивно-животное. Мгновение спустя,
демон бросился на Конана.
Киммериец попытался схватить меч, но не смог дотянуться до него. С
силой, приумноженной отчаянием, он схватил придавившую его глыбу и
попытался сбросить ее. Жилы вздулись на его лбу, мышцы, казалось, вот-вот
разорвутся. Глыба шевельнулась и начала понемногу поддаваться. Конан
понял, что прежде чем ему удастся освободиться, черные когти вампира
принесут ему смерть. Тем не менее воин продолжал бороться.
Крылатый дьявол черной тенью склонился над поверженным, но не
сломленным воином, и уже приготовился сжать острые когти на его шее, как
вдруг ему наперерез молнией метнулся светлый силуэт и заслонил жертву.
Пораженный Конан узнал бы эту упругую алебастровую фигуру из тысячи
других. Это была Она, дрожащая от любви и ярости, опасная, как раненая
пантера. Ее гибкое тело слоновой костью поблескивало в свете луны, пышная
грудь высоко вздымалась. Издав крик, похожий на удар клинка о клинок, она
изо всех сил оттолкнула крылатое чудовище.
- Белит! - вскричал Конан.
Она бросила на него быстрый взгляд, в котором горело пламя
беспредельной любви, горячее как раскаленная лава, и исчезла. Перед
Конаном остался только вампир, который, подняв лапы, будто защищаясь от
атаки, в страхе отступал.
Конан знал, что Белит на самом деле спит вечным сном на палубе
"Тигрицы". И тут он вспомнил ее страстные слова: "Если бы я даже была
мертва, а тебе пришлось бы сражаться за свою жизнь, я и из бездны поспешу
к тебе на помощь"...
Киммериец вскочил и с ужасным воплем, опрокинул глыбу и схватил меч.
Враги бросились друг на друга. Конан нанес такой страшный удар, что сила
инерции свистящей стали заставила его сделать полуоборот. Клинок
погрузился в тело вампира чуть повыше бедер и рассек его на две части.
Конан стоял с окровавленным мечом в руке и смотрел на верхнюю
половину ужасного врага. Красные глаза еще минуту пылали, а затем
остекленели и закрылись навеки. Огромные когтистые лапы сжались в
предсмертной судороге. И исчезла последняя, самая древняя раса Мира...
Конан оглянулся, ища взглядом ужасных бестий, которые были
одновременно палачами и рабами крылатого демона, но не увидели ни одной.
На каменных плитах лежали тела темнокожих людей с орлиными носами,
пронзенные стрелами или разрубленные ударом меча. На глазах у Конана они
рассыпались в прах. Почему же хозяин джунглей не пришел на помощь своим
рабам, когда они сражались с Конаном? Возможно, он сам боялся ярости
страшных клыков им же созданных чудовищных оборотней...
Не торопясь, Конан подошел к берегу и поднялся на борт галеры.
Несколькими ударами меча он перерубил канаты и взялся за рулевое весло.
"Тигрица" медленно двинулась к середине мрачной реки, где ее подхватило
сильное течение. Сжимая весло, Конан не сводил хмурого взгляда с
неподвижного тела, закутанного в пурпурный плащ, которое возлежало на
груде богатства, достойной императрицы.
5. ПОГРЕБАЛЬНЫЙ КОСТЕР
Настал конец дороги нашей
Смолк весел плеск и арфы звук
И спущенный наш флаг кровавый
Уж никого не ужаснет
О, бирюза морей, неси в Элизий
Ту, кто была для нас дороже жизни!
Песнь о Белит
Занимался рассвет. Устье реки окрасилось кровавым цветом. Конан,
опершись на свой огромный меч, стоял на берегу океана и провожал взглядом
"Тигрицу", отправляющуюся в свой последний рейс. Глаза его были сухими.
Лазурный простор океана утратил для него свою красоту, и сердце его
застыло в ожесточении.
Белит была морем. Она делала его восхитительным и чудесным. Без нее
оно превратилось бы в мрачную, безлюдную пустыню, протянувшуюся от полюса
до полюса. Белит принадлежала морю и теперь Конан возвращал ее туда.
Больше он ничего не мог для нее сделать.
Голубое великолепие океана было сейчас для Конана более омерзительно,
чем бездонные глубины смерти, в которые он желал бы сейчас погрузиться.
Никто не управлял "Тигрицей", бессильно замерли ее весла. Но чистый
свежий ветер наполнил ее шелковый парус, и, как лебедь, спешащий к родному
гнезду, галера помчалась в открытое море. А пламя поднималось с палубы все
выше и выше к небу, заключая в свои всепоглощающие объятия закутанную в
пурпурный плащ Белит.
Так ушла в Вечность Королева Черного Побережья.
Опираясь на меч, Конан молча стоял до тех пор, пока последний отблеск
пламени не растворился в голубом тумане.
Роберт ГОВАРД
ПОЛНЫЙ ДОМ НЕГОДЯЕВ
...Приключение в Башне Слона ничему не научило Конана. Вернувшись в
город, он вскоре начисто забыл об этом. Однако, свободная воровская жизнь
тоже постепенно стала ему надоедать...
1
Во время дворцового бала Набонидус, Алый жрец, истинный властелин
столицы, незаметно коснулся плеча молодого аристократа Мурило и, не говоря
ни слова, сунул ему в руку небольшую золотую коробочку. Мурило, зная, что
Набонидус ничего не делает просто так, поспешил вернуться домой. Там он
открыл коробочку. В ней лежало отрезанное человеческое ухо. Мурило сразу
узнал его по характерному шраму на мочке. Это было ухо кастеляна, которого
он подкупил, чтобы тот следил за коварным Набонидусом.
Несмотря на завитые и надушенные локоны, Мурило не был ни трусом, ни
тряпкой и не собирался без боя подставлять свою шею палачу. Он не знал,
играет ли с ним жрец как кот с мышью, или дает возможность отправиться в
добровольное изгнание. Во всяком случае, у него было несколько часов для
раздумий. Впрочем, Мурило знал, как разрушить планы Жреца. Ему нужно было
орудие, и он знал, где его искать. Этого человека ему послала сама судьба.
В храме бога Ану, расположенном на границе храмового квартала и
района воровских трущоб, все еще служил толстый хитрый жрец, в свободное
от молитв время занимавшийся ростовщичеством и скупкой краденого, являясь
одновременно и шпионом столичной гвардии. Жрец процветал. Деньги текли в
его шкатулку - за доносы от гвардейцев и за услуги из Лабиринта - так
называлась путаница тонущих в грязи улочек, ночлежек и мерзких трактиров,
логово самых закоренелых воров и негодяев королевства. Среди них особой
отвагой и наглостью выделялись дезертир-наемник из гундерского полка и
варвар-киммериец. Первого, по доносу жреца схватили и повесили на торговой
площади. Киммерийцу удалось бежать; он, узнав каким-то образом о
предательстве жреца, проник ночью в храм и укоротил доносчика на голову.
В городе поднялся шум. За голову варвара была обещана награда,
которой и соблазнилась одна шлюха. Опоив киммерийца вином, в которое было
подмешано какое-то снадобье, она привела в комнату, где спал варвар,
королевский патруль. Но когда его принялись связывать, киммериец очнулся,
всадил стилет в горло капитана стражников, разбросал патрульных, и,
несомненно, ушел бы, но коварное снадобье свершило свое дело. Рванувшись к
двери, он не попал в нее, врезавшись в стену так, что упал без чувств.
Очнулся он в глубоком подвале, прикованный к стене, на охапке
полусгнившей соломы. Конан проклинал кислое вино и предательницу-шлюху,
как вдруг лязгнули засовы, и в подвал зашел человек, закутанный по самые
глаза в широкий черный плащ. Киммериец решил, что это палач, присланный
тихо перерезать ему горло. Но он ошибся.
- Хочешь жить? - спросил у него Мурило.
Варвар не произнес ни слова, но блеск надежды, появившийся в глазах,
был лучше всякого ответа.
- Ты должен убить одного человека.
- Кого?
- Набонидуса, Алого Жреца, - ответил Мурило, понизив голос до еле
слышного шепота.
Киммериец остался равнодушным, ему была чужда даже тень уважения к
сильным мира сего. Жрец, нищий, король - какая разница?
- Когда я буду свободен?
- Не позже, чем через час. Эту часть тюрьмы охраняет только один
стражник. Он подкуплен мной. Сейчас я сниму твои цепи. Через час после
моего ухода стражник Аттикус откроет двери камеры. Ты свяжешь его
обрывками своей туники, чтобы на него не пало подозрение. Сразу же
отправляйся к дому Алого жреца и убей его, затем беги в Крысиную нору, там
тебе дадут коня и полный кошель золота. Это беспрепятственно позволит тебе
покинуть страну.
- Согласен. Сними эти проклятые цепи и прикажи стражнику принести мне
поесть, я подыхаю от голода!
- Хорошо. Но помни: бежать не раньше, чем через час, я должен успеть
вернуться домой.
Освобожденный от цепей варвар встал и потянулся, играя могучими
мышцами. Мурило залюбовался его могучей фигурой, сочетавшей в себе силу
медведя и ловкость пантеры, подумав, что если кому-то и суждено убить
ненавистного всем Алого жреца, так это только киммерийцу. Молодой
аристократ еще раз повторил свой план, затем покинул тюрьму, поручив
Аттикусу покормить арестованного. Мурило знал, что на стражника можно
положиться, и не только благодаря щедрой взятке. Ему были известны многие
грешки стражника, за которые того давно ждала веревка.
Вернувшись домой, Мурило обрел наконец спокойствие. Если Набонидус
решил с ним расправиться, то действовать он будет от имени безвольного
короля. Но королевская стража еще не стучала в его дверь, следовательно,
жрец пока ничего не сказал королю. А вот завтра он несомненно сделает
это... Если только доживет до утра.
Мурило верил, что киммериец сдержит слово. Но сможет ли он достичь
цели? Многие пытались убить Алого Жреца, - но все убийцы, умелые, храбрые,
жестокие, погибали таинственной смертью. С другой стороны, рожденные в
городе, они не имели волчьего инстинкта варвара...
Мурило налил полный бокал вина и поднял его за человека по имени
Конан, за его и свою удачу. В этот момент один из его шпионов принес
весть, что Аттикус арестован и посажен в крепость, а киммериец все еще не
бежал. У Мурило кровь застыла в жилах, ему показалось, что Набонидус не
человек, а колдун, способный читать мысли своих жертв.
Отчаяние рождает решимость. Скрывая меч под черным плащом, Мурило
выбежал из дома через черный ход. Приближалась полночь, когда он оказался
перед дворцом Набонидуса, окруженным высокой каменной стеной. За ней
постоянно бегал по саду гигантский кровожадный пес, натасканный на людей.
Что еще ждало его за стеной, Мурило не мог даже предположить.
Те, кому приходилось бывать по государственным делам в покоях
Набонидуса, рассказывали, что он окружил себя невероятной роскошью, но
обходится всего двумя слугами. Обычно, видели только одного - высокого
молчаливого мужчину по имени Джока, второй же не появлялся никогда, слышны
были только его шаги в отдаленном конце дома. Но загадочнее всех был сам
Алый Жрец. Силой интриг, хитрости и жестокости он стал самым
могущественным человеком в королевстве. И король, и канцлер, не говоря уже
о простом народе, были всего лишь марионетками в его руках.
Мурило взобрался на стену и спрыгнул в сад. Ни единого огонька не
было в окнах дома, черной глыбой выделявшегося на фоне ночного неба.
Молодой дворянин пробирался сквозь колючие кусты, ежесекундно ожидая
нападения ужасного пса. Мурило сомневался, что его меч способен отразить
