мира и покоя до той поры, пока остается в живых хоть один из
Борни, Сунгара или из Волков-Убийц...
Дети ночи
Помню, как-то собрались мы вшестером в причудливо
оформленном кабинете Конрада, заполненном экзотическими
реликвиями со всего света и длинными рядами книг. Чего тут
только не было -- от Боккаччио в издании "Мэндрейк Пресс" до
"Missale Romanum", напечатанного в Венеции в 1740 году и
заключенного меж двух дубовых дощечек с застежкой. Клементс и
профессор Кирован тут же жарко заспорили по поводу одной, давно
занимавшей обоих антропологической проблемы. Клементс отстаивал
теорию особой, в корне отличающейся от других, альпийской расы,
профессор же утверждал, что эта так называемая раса не что
иное, как просто одно из ответвлений исконного арийского древа,
-- возможно, результат смешения каких-то южных
средиземноморских народов и нордических племен.
-- Но как вы объясните их брахицефалитизм [брахицефалы
(лат., букв. "короткоголовые") -- антропологический тип,
отличающийся равной шириной и глубиной черепной коробки. У
доликоцефалов череп вытянутой, некруглой формы. (Прим.
переводчика)]? -- спросил Клементс. -- Средиземноморцы имели
черепа вытянутые, равно как и арийцы Севера. Так могло ли
смешение доликоцефалов породить широкоголовый промежуточный
тип?
-- Особые условия вполне могли внести изменения в
изначально длинноголовую расу, -- огрызнулся Кирован. --
Например, Болз продемонстрировал, как формы черепа иммигрантов
в Америку претерпевали существенные изменения на протяжении
всего лишь одного поколения. И Флиндерс Петри на примере
ломбардцев показал, как за несколько поколений люди из
длинноголовых превращались в брахицефалов.
-- Но что было причиной этих перемен?
-- Науке еще многое неизвестно, -- напыщенно ответствовал
Кирован, -- и потому не хотелось бы выглядеть догматиком. Никто
не знает, почему переселенцы британско-ирландского
происхождения в районе австралийской реки Дарлинг имеют явно
выраженную тенденцию к необычно высокому росту -- их еще
прозвали за это Кукурузными Стеблями -- и почему за несколько
столетий, проведенных в Новой Англии, у них разительно
изменилось строение челюстей. Вселенная полна необъяснимого.
-- Что означает: неинтересного, если верить Мэчену, --
засмеялся Тэверел.
Конрад покачал головой с самым серьезным видом:
-- вынужден с вами не согласиться. Для меня неизведанное
всегда таит в себе огромную притягательность и мучительное
очарование...
-...Которое, без сомнения, и объясняет присутствие всех
этих работ по колдовству и демонологии, которые я вижу на ваших
полках, -- произнес Кетрик, поведя рукой в сторону книжных
залежей.
Тут позвольте мне пару слов сказать о Кетрике. Все мы
шестеро были, если можно так сказать, одного и того же племени
-- англичане и американцы британского происхождения. При этом
под британцами я подразумеваю исконных обитателей Британских
островов. Мы принадлежали к различным родам английской и
кельтской кровей, но основа у них единая. Только Кетрик
выглядел в нашей компании чужеземцем. Внешние отличия сильнее
всего проявлялись в его слегка раскосых глазах, янтарного,
почти желтого цвета. Порой, под определенным углом зрения,
разрезом глаз он чрезвычайно походил на китайца. Неудивительно,
что окружающим сразу бросалась в глаза эта черта, столь
необычная в человеке чистейших англо-саксонских кровей.
Семейные легенды приписывали эту странность некоему дородовому
влиянию (что было, на мой взгляд, весьма спорным), а профессор
Хендрик Брулер как-то раз назвал проявившийся в Кетрике каприз
природы атавизмом и причудливой реверсией к далекому предку
монголоиду, хотя, насколько было нам всем известно, никто из
его родственников и ближайших предков не имел подобных
отклонений.
Кетрик был родом из уэльсской ветви сассекских Кетриков и
его родословная нашла свое отражение в Книге Пэров. Там вы
можете проследить долгую линию его пращуров, тянущуюся едва не
с допотопных времен. И ни малейшего следа какого-либо смешения
с монголоидами вы в этой генеалогии не найдете. Да и откуда ему
взяться в старой саксонской Англии? Имя "Кетрик" было
модернизированной формой от "Седрик". Семья эта обосновалась в
Уэльсе еще до вторжения датчан-викингов и ее наследники-мужчины
последовательно вступали в браки только с представительницами
английских семей, что сохраняло чистоту крови знатных и
могущественных Седриков Сассекских, стопроцентных англосаксов.
Единственным отклонением от нормы стал Кетрик с его странными
глазами. Сам же он был интеллектуалом и верным товарищем,
привыкшим скрывать под маской напускного равнодушия и
отстраненности пылкую и чувствительную натуру...
В ответ на его слова я, смеясь, заметил:
-- Конрад гоняется за всем устрашающим и таинственным
подобно тому, как обычные смертные -- за романтическими
переживаниями и острыми ощущениями. Его книжные полки ломятся
от самого разного рода восхитительнейших кошмаров.
-- Да, -- кивнул хозяин, -- и некоторые из них --
настоящие раритеты. По, Блэквуд, Матурин... а вот, взгляните,
редкостная вещица: "Страшные таинства" маркиза Гросского,
подлинное издание восемнадцатого века.
Тэверел придирчиво исследовал ряды книг:
-- Любопытно, беллетристика о сверхъестественном будто
соперничает с серьезными монографиями о колдовстве, вуду и
черной магии.
-- Верно. Но ученые и хронисты бывают порой невыразимо
скучны, беллетристы же -- никогда, я имею в виду, разумеется,
мэтров. То же жертвоприношение вудуистского ритуала можно сухо
и педантично описать, изъяв из него все таинственное и
фантастическое, и оно будет выглядеть просто подлым и мерзким
убийством. А произведения некоторых весьма уважаемых мною,
мастеров литературы ужасов -- такие, как "Падение дома Ашеров"
По, "Черная печать" Мэчена или "Зов Ктулху" Лавкрафта -- ничуть
не уступая в реалистичности документальным и даже научным
работам, куда более экспрессивны и впечатляющи. Вместе с ними
читатель с замирающим сердцем погружается в сумрак тайн и
неоткрытые миры воображения... Но вот вам и совершенно
противоположный пример, -- продолжал он. -- Словно начинка в
сэндвиче из страшных историй Гюисманса и Уолполовским "Замком
Отранто" притаились "Безымянные культы" Фон Юнцта. Будучи
далеко не беллетристикой, эта книга не даст вам спать спокойно
ночь напролет!
-- Я читал ее, -- сказал Тэверел. -- И убежден: автор --
сумасшедший. Его трактат -- нечто напоминающее монолог маньяка,
то нагромождение конкретных фактов, выстреливаемых со скоростью
пулемета, то невнятный и бессвязный лепет.
Конрад тряхнул головой:
-- И только на основании его странной манеры изложения вы
готовы считать автора психопатом? Но что, если он просто не мог
отважиться доверить бумаге все, что знал, и все эти недомолвки
и двусмысленности -- туманные намеки, ключи к загадкам для тех,
кто знает?
-- Вздор! -- встрял в разговор Кирован. -- Не думаете же
вы, что описываемые Фон Юнцтом кошмарные религии и секты
уцелели доныне, если признать, что они вообще существовали
где-либо еще, кроме перенаселенного призраками мозга
помешанного поэта и философа?
-- Он не первый прибег к иносказаниям. Вспомните великих
поэтов древности. Люди издавна, сталкиваясь с космическим
знанием, намекали на него миру в зашифрованных строках. Помните
странные слова Фон Юнцта о "городе в опустошении"? А что вы
думаете о строках Флеккера Петри: "Вниз нет пути! В пустыне
каменистой
Где роза зацвела, как люди говорят,
Но не алеют лепестки, и дивный
Цветок не источает аромат."?
-- Но, в отличие от иных, приобщившихся к секретам этого
мира, Фон Юнцт с головой погрузился в запретные таинства. К
примеру, он один из немногих людей, читавших "Некрономикон" в
оригинальной греческой версии.
Тэверел пожал плечами и затянулся трубкой. Профессор
Кирован никак не отреагировал на последнюю реплику, хотя ему,
равно как и Конраду, довелось покопаться в латинском переводе
книги, где он нашел немало вещей, которые, как объективный и
беспристрастный ученый, не мог ни объяснить, ни опровергнуть.
-- Ну хорошо, -- сказал он после некоторой паузы. -- Я
готов допустить, что в прошлом существовали культы таких
непостижимых и жутких божеств как Ктулху, Йог-Сагот, Цатоггуа,
Голгорот и им подобных, но ни за что не поверю заверениям,
будто пережитки этих культов притаились в темных закоулках
-- К нашему общему изумлению, -- ответил ему Клементс. Это
был высокий худощавый мужчина, до крайности молчаливый,
выглядевший старше своих лет по причине жестокой борьбы с
бедностью в юные годы. Он занимался литературной деятельностью,
ведя -- что характерно для людей искусства -- странную двойную
жизнь: ради хлеба насущного плодил романы в мягких обложках, а
свое подлинное артистическое "я" выражал в публикациях
редактируемого им "Раздвоенного копыта" -- новаторского
поэтического журнала, чьи причудливые изыски не раз повергали
консервативную критику в шоковое состояние.
-- Помнится, однажды вы с Тэверелом обсуждали так
называемый культ Брана, упоминаемый в книге Фон Юнцта, --
проговорил Клементс, набивая трубку листовым табаком, на
удивление вонючим.
-- И насколько можно было понять из его недомолвок, --
фыркнул Кирован, -- Фон Юнцт считал, что он существует до сих
пор. Абсурд!
-- Так вот, -- кивнул Клементс, -- я как-то, еще совсем
мальчишкой, работал в одном университете и моим соседом по
комнате был парень столь же бедный и амбициозный, как я сам.
Сегодня это очень известный человек, и назови я вам его имя, вы
были бы поражены. Он принадлежал к шотландскому роду из
Гэллоуэя, но при этом был совершенно не арийского типа... Все
это строго между нами, вы понимаете... Сосед мой разговаривал
во сне. Я стал прислушиваться и сводить воедино его бессвязные
речи. Тогда я впервые услыхал о забытом древнем культе,
упоминаемом Фон Юнцтом; о короле, правившем Темной Империей,
ставшей преемницей державы еще более древней и таинственной,
уходящей корнями в каменный век; и об огромной пещере, где
высится Темный Человек -- изваяние Брана Мак Морна, с
потрясающим правдоподобием высеченное из камня рукой
безвестного мастера еще при жизни великого короля и к которому
каждый из почитателей Брана совершал хотя бы раз в жизни
паломничество. Да-да, культ этот и сегодня жив среди потомков
народа Брана. Они словно тайный подземный поток, текущий в
великий океан жизни, в ожидании дня, когда статуя Брана
внезапно задышит и оживет, явится миру из гигантской пещеры и
возродит свою забытую империю.
-- И какой народ населял эту империю? -- спросил Кетрик.
-- Пикты, -- отозвался Тэверел, -- несомненно, этот народ,
известный позднее как дикие пикты из Гэллоуэя, преобладавший
некогда над кельтскими племенами. То была, вероятно, помесь
гэлльской, уэльсской, тевтонской и еще невесть какой кровей.
Взяли они свое имя от более древней расы или, напротив, дали ей
свое собственное, это вопрос, который еще предстоит разрешить.
Фон Юнцт, говоря о пиктах, имеет в виду низкорослый темнокожий
народец средиземноморских кровей, который принес в Британию
неолитическую культуру. Первые обитатели этой страны,
