- Думаешь, мне известно нечто такое, чего не знаешь ты?
- Совершенно верно.
- Ты ошибаешься, - заявил Хал, сделал глоток и, поморщившись, добавил
сахару в свой чай со льдом. - Когда я открыл дверь в прошлый раз, на
пороге стоял Пол. Я впустил его, и он начал расспрашивать меня об этом
проклятом камне. Я рассказал ему все, что смог вспомнить, но его это не
удовлетворило. Тогда-то он и начал давить на меня.
- А что потом?
- Я вспомнил еще кое-что.
- У-гу. Вроде того, что камень у меня - а это ложь, - с тем чтобы он
оставил тебя в покое.
- Все было совсем не так! - возразил Хал. - Я сказал ему правду. Ведь
камень действительно оставался у тебя, когда я уезжал. Я понятия не имею,
что произошло с ним потом.
- Где ты его оставил?
- Последний раз я его видел на письменном столе.
- Почему ты не взял его с собой?
- Не знаю. Наверное, устал на него смотреть.
Хал встал и начал расхаживать по комнате, потом остановился у окна и
выглянул на улицу, Мэри ушла в университет, она находилась на занятиях и
когда приходил Пол, а потом мяч покатился по дорожке, которая привела ко
мне.
- Хал, - сказал я, - ты говоришь мне всю правду, ничего не утаивая?
- Все, что существенно.
- Слушай, кончай темнить.
Он повернулся спиной к окну, посмотрел на меня, затем отвел глаза в
сторону.
- Ну, - промолвил он, - Пол утверждал, что вещь, которая была у нас,
принадлежит ему.
Я не стал обращать внимания на "мы".
- Так оно и было, - отозвался я, - раньше. Но я сам видел, как он
отдавал тебе камень. Из рук в руки.
Однако Хал покачал головой:
- Все не так просто.
- Да?
Он сел и снова взял стакан с чаем. Постучал костяшками пальцев по
столу, сделал быстрый глоток и снова посмотрел на меня.
- Да. Видишь ли, камень, который был у нас, действительно принадлежит
ему. Помнишь тот вечер? Тогда мы допоздна играли в карты в его
лаборатории. Шесть камней лежало на полке, над рабочим столом Пола. Мы
сразу обратили на них внимание и спрашивали у него про них несколько раз.
А Пол только улыбался и отвечал как-то таинственно или переводил разговор
на другое. Позднее, прилично выпив, он сам начал рассказывать про камни.
- Вспомнил, - проговорил я. - Пол рассказал нам, что как раз на этой
неделе его пригласили посмотреть на только что полученный от инопланетян
звездный камень, который демонстрировался в Нью-Йорке. Он сделал сотни
фотографий, используя всевозможные фильтры, исписал полную записную книжку
заметками, собрал всевозможные сведения об этом камне, а потом занялся
созданием дубликатов. Пол говорил, что хочет найти дешевой способ их
производства, чтобы наладить выпуск сувениров. Полдюжины экземпляров на
полке представляли его самые удачные достижения. Он гордился ими.
- Верно. Я заметил, что в мусорной корзине валяется несколько менее
удачных образцов. Я поднял один из наиболее симпатичных и поднес его к
свету. Камень мне понравился - на первый взгляд он ничем не отличался от
тех, что стояли на полке Пол обратил внимание, что я держу в руках этот
камень, улыбнулся и спросил. "Тебе он нравится?" Я сказал, что да. "Тогда
можешь взять его", - разрешил он.
- И ты его взял. Именно так все и было.
- Да, но на этом дело не кончилось, - продолжал Хал. - Я взял камень
с собой к столу и положил рядом с деньгами - так что всякий раз, когда
делал новую ставку, смотрел на него. Через некоторое время я заметил в нем
крошечный изъян у самого основания. Изъян был совсем незначительным, но
чем больше я смотрел на него, тем сильнее он меня раздражал. Поэтому,
когда вы оба вышли из комнаты за новой порцией холодного пива и лимонада,
я подменил его на один из тех, что стояли на полке.
- Теперь я начинаю понимать.
- Ладно, ладно! Наверное, мне не следовало этого делать. В тот момент
мне казалось, что ничего страшного не произойдет. Всего лишь пробные
сувениры - отличие можно было заметить только если смотреть очень
внимательно.
- Однако он заметил, когда выбрасывал неудачные экземпляры.
- Из чего следовало, что Пол считает оставшиеся превосходными и не
станет их больше разглядывать. Да и какая тут вообще может быть разница?
Даже если бы пропали все шесть, ответ представляется мне очевидным.
- Да, выглядит все именно так, как ты говоришь, надо отдать тебе
должное. Но Пол все-таки проверил - а теперь получается, что камни имели
куда более важное значение, чем он говорил в ту ночь. Почему?
- Я много думал об этом, - произнес Хал. - Первое, что приходит в
голову - Пол придумал историю с сувенирами для того, чтобы просто
похвастаться перед нами камнями. Предположим, что кто-то, представляющий
ООН, обратился к нему с предложением сделать дубликат - или несколько
дубликатов - для них? Оригинал бесценен, заменить его невозможно и он
выставлен перед публикой. Чтобы не допустить кражи или избежать
неприятностей с каким-нибудь маньяком, вооружившимся молотком, они вполне
могли принять решение выставить на всеобщее обозрение дубликат. Пол -
самый подходящий кандидат на выполнение этой работы. Стоит завести
разговор о кристаллографии, как сразу всплывет его имя.
- Кое с чем я могу согласиться, - кивнул я, - но в целом твоя версия
не выдерживает серьезной критики. Зачем беспокоиться о потерянном
дубликате, если можно создать новый? Почему просто не забыть о
потерявшемся камне?
- Нарушение режима секретности?
- Если дело в секретности, мы ее не нарушали. Это сделал он. Зачем
было так нажимать на нас, когда мы уже практически забыли об этой истории?
Нет, в твоей версии концы с концами не сходятся.
- Хорошо, что же тогда происходит?
Я пожал плечами.
- У нас недостаточно информации, - ответил я, вставая. - Если ты все
же решишь обратиться в полицию, не забудь сказать им, что ты и в самом
деле украл у него ту вещь, которую он так хочет вернуть.
- Ну знаешь, Фред, это удар ниже пояса.
- Зато правда. Интересно, какова подлинная цена камня? Я забыл, где
проходит граница между мелкой кражей и серьезным ограблением.
- Ладно, твой намек принят. А что собираешься делать ты?
Я пожал плечами.
- Ничего, наверное. Буду просто ожидать дальнейшего развития событий.
Дай мне знать, если тебе придет в голову что-нибудь новенькое.
- Хорошо. Ты сделаешь то же самое?
- Да.
Я направился к дверям.
- Ты уверен, что не хочешь остаться на обед? - спросил Хал.
- Нет, спасибо. Мне надо бежать.
- Тогда до встречи.
- До встречи. Не принимай эту историю близко к сердцу.
Я иду мимо темной пекарни. На стеклах блики света и тени.
"ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ МОЙ ВКУС, БРЕД?" - прочитал я.
Поколебавшись, я остановился, оглянулся и увидел, что тени создали
анаграмму из рекламной вывески. Фыркнув, я поспешил дальше.
Куски и обрывки...
Ближе к полночи, когда я испытывал новый маршрут, поднимаясь на
собор, мне показалось, что я насчитал лишнюю горгулью [рыльце водосточной
трубы в виде фантастической фигуры - в готической архитектуре].
Однако, подобравшись поближе, я увидел, что это профессор Добсон,
который устроился на контрфорсе - опять выпил и считает звезды.
Добравшись до ближайшего карниза, я присел рядом отдохнуть.
- Добрый вечер, профессор.
- Привет, Фред. Да, ты совершенно прав. Прекрасная ночь. Я надеялся,
что ты присоединишься ко мне. Выпей со мной.
- У меня низкая сопротивляемость, - ответил я. - Я редко пью.
- Сегодня особый случай.
- Ну, тогда совсем немного.
Я взял бутылку, которую он протягивал мне, и сделал глоток.
- Хорошая штука. Очень хорошая, - похвалил я, возвращая бутылку. -
Что это такое? И какой сегодня случай?
- Старый замечательный коньяк, который я берег двадцать лет ради
сегодняшнего вечера. Звезды наконец свершили свой огненный путь и встали
на нужные места - посылая мне доброе предзнаменование.
- Что вы хотите этим сказать?
- Я выхожу на покой, мне больше не придется участвовать в этих
отвратительных крысиных бегах.
- О, примите мои поздравления. Я ничего не слышал.
- Так и было задумано. Мной. Терпеть не могу прощальных речей.
Осталось завершить разные мелкие дела, и я смогу уехать. Наверное, на
следующей неделе.
- Ну, надеюсь, вы получите удовольствие от своей отставки. Мне не так
часто удается встретить людей, которые разделяют мои интересы. Мне будет
вас недоставать.
Он сделал глоток из бутылки, кивнул, но ничего не сказал. Я закурил,
посмотрел вниз на спящий город, а потом поднял взгляд на звезды. Ночь
выдалась прохладной, ветер был влажным и освежающим. Снизу доносился
негромкий шум моторов проезжающих мимо машин - казалось, стрекочут
насекомые. Лишь изредка мелькали летучие мыши, на миг закрывая своими
крыльями созвездия.
- Алькаид, Мицар, Алиот, - пробормотал я, - Мегрец, Фекда...
- Мерак и Дубхе, - добавил он, закончив перечисление звезд Большой
Медведицы, чем изрядно удивил меня: и тем, что расслышал мои слова и тем,
что знал названия остальных звезд.
- Они по-прежнему сияют там, где я оставил их много лет тому назад, -
продолжал профессор. - Сейчас у меня возникло очень странное чувство - его
я и пытаюсь проанализировать сегодня ночью. Доводилось ли тебе вспоминать
о каком-нибудь событии из прошлого, которое вдруг становилось таким ярким,
что все случившееся с тех пор начинало походить на короткий сон, будто все
это произошло с кем-то другим - один майский день и не более того?
- Нет, - ответил я.
- Однажды, когда это с тобой произойдет, вспомни этот коньяк, -
сказал он, сделал еще одни глоток и передал мне бутылку.
Я последовал его примеру и вернул коньяк обратно.
- Однако в действительности многие тысячи дней едва ползут. Мелкие
шажки, не более того, - продолжал профессор. - Умом я все понимаю, но
что-то иное отрицает мое знание. Я отчетливо ощущаю разницу, потому что
для меня столь велико отличие прошлого от настоящего. Изменения
накапливались. Космические путешествия, подводные города, успехи медицины
- даже наш первый контакт с инопланетянами - эти события произошли в
разное время, но ведь все остальное при этом не менялось. Мелкие шажки.
Одинокие новшества. А потом, в другой раз, случается что-то еще. И еще. Не
происходит множественных революционных изменений. Однако процесс постоянно
нарастает. И приходит время отправляться на покой. Именно тогда у человека
появляется время для размышлений. Он вспоминает свою юность в Кембридже и
видит юношу, сидящего на крыше здания. Он смотрит на звезды. Он чувствует
под руками черепицу крыши. Все, что произошло вслед за этим, - сплошное
калейдоскопическое мелькание в монохроме. Только что он находился здесь, а
теперь он уже там. Все остальное мираж. Два различных мира, Фред, два
совершенно различных мира - и тот юноша в самом деле не видит, как все
произошло, он не заметил момента, когда один мир превратился в другой...
Всю сегодняшнюю ночь меня преследует эта мысль.
- А это приятная мысль или нет, - спросил я.
- Сам не знаю. Я еще не успел обдумать эмоциональную сторону вопроса.
- Когда вы придете к какому-нибудь выводу, сообщите о нем мне, ладно?
Вы меня заинтриговали.
Профессор рассмеялся. Я тоже.
- Забавно, что вы так и не бросили лазать на крыши, - сказал я.
Он немного помолчал, а потом ответил:
- Насчет крыш, тут все странно получилось... Конечно, когда я был
студентом, была такая традиция, хотя мне это нравилось больше, чем другим.
