Когда я добрался до своего места назначения, до следующего уровня, то
меня порадовало видимое отсутствие каких-либо происходящих разрушений.
Подо мной мелькало множество маленьких огоньков. Вероятно, это были ручные
фонарики. Я был счастлив, что мистер Блэк, кажется, не позволил себе
удовольствия устроить поджог еще и в Библиотеке.
Видно было, что внизу в переходник кое-кто входит, но пока мне никто
не попался навстречу. Это означало, что все они отправляются вниз, в
направлении поврежденной Жилой Комнаты. С какой целью, хотелось бы мне
знать.
Покопавшись в своей памяти, я вспомнил, что примерно в четверти мили
отсюда в направлении дальней стены должна располагаться стоянка
летательных аппаратов аварийной службы. Я принял решение присвоить
что-нибудь пригодное для полета, потому что тот номер, что мне дала
Гленда, находился довольно далеко.
Когда я спустился до уровня пола, мне пришлось постоять в сторонке,
пропуская людей, пробегающих мимо меня и устремляющихся вниз по спирали.
Они возбужденно переговаривались, некоторые очень нервно, и многие тащили
с собой какие-то узлы и свертки.
- Куда вы идете? - спросил я мужчину, остановившегося, чтобы
перевести дух.
- Туда, - сказал он.
Я не мог поверить, что он действительно имеет в виду то, о чем
говорит.
- Вы хотите сказать - наружу? - спросил я. - Из Дома?
- Куда же еще? - он разваливается прямо на глазах, этот Дом.
- Но вы не можете... то есть, я имею в виду, там все заделано, там
внизу карантин, разве нет?
Он рассмеялся.
- Послушайся моего совета, пойдем, - сказал он. - Ты даже не можешь
себе представить, как там..
- И как же там?
- Прекрасно!
- Но...
Но он уже побежал дальше и быстро исчез.
Конечно, меня это встревожило. Подслушанные обрывки разговоров
подсказывали всевозможные причины этого мелкомасштабного исхода, от ужаса
перед неизбежным падением Дома до стремления к приключениям, от
нездорового интереса к последствиям катастрофы, религиозного рвения,
научной любознательности до самого примитивного любопытства.
Причины причинами, а последствия этого явления будут сказываться еще
долго. Не прельщала меня перспектива введения непредсказуемостей в свою
замкнутую, управляемую систему.
Однако, сейчас с этим нельзя было ничего поделать. Я протолкался к
выходу и поспешил в сторону площадки летательных аппаратов.
Последние ярдов сто до площадки я пробежал; ворота были распахнуты. Я
зажег фонарь, позаимствованный у налетевшего на меня в дверях переходника
человека, долго потом ругавшегося мне вслед. Внизу, слева от меня, я
увидел два летательных аппарата. Я перелез через барьер, повис на
вытянутых руках, спрыгнул на посадочную площадку.
Завелся он быстро, и через три минуты я был уже в воздухе. Я летел
осторожно, довольно близко к потолку, включив на полную яркость свои
передние и боковые огни, огибая попадавшиеся по пути краны и колонны. То,
что происходило внизу, напоминало негативное фотоизображение летящих на
пламя мотыльков; все эти маленькие огоньки бесшумно двигающиеся к черной
башне.
Ячейка 18237. Предстояло пересечь почти всю комнату. Время от времени
я опускался ниже, чтобы осветить путевые указатели. Навстречу мне пролетел
другой аппарат, но никаких сигналов я от него не получил.
Я выбросил из головы мысли о поведении других людей и сосредоточился
на своих собственных делах. Мой враг все продумал тщательно, и я
сомневался, что на данном этапе он вдруг угомонится. Я снова подумал о
Гленде и о вероятности того, что я приближаюсь к какой-нибудь западне. Она
помогала мне раньше, добрый знак, но она была дочерью Кендэлла и этого, по
моему разумению, было достаточно для того, чтобы оправдать любые действия,
которые ей вздумается против меня предпринять, если она знает о том, какую
роль я во всем этом сыграл. Что движет ею, и каковы ее намерения?
Использует ли ее Блэк? И если да, то как? Хотя я изрядно поломал себе
голову, мне не удалось изобрести никакого другого подхода, кроме самого
лобового. Просто слишком много неясностей. Любая попытка пойти на
какую-нибудь изощренную хитрость могла обернуться против меня самого. Я
понимал, что все полученное Блэком успокоительное к этому времени уже
выветрилось.
Добравшись до ее участка, я отыскал свободное место рядом с солидным
прикрытием, образуемым столами, перегородками и механизмами, приземлил
аппарат, выключил его огни и двигатель и высадился. Было темновато, но я
до посадки осветил этот участок прожекторами. Людей здесь, кажется, не
было видно.
Тем не менее, я устремился к прикрытию и начал круговой обход по
такому маршруту, который должен был вывести меня к нужной ячейке.
На продвижение к двери 18237 и на ознакомление с окрестностями
понадобилось несколько минут. Никаких засад я не обнаружил. Но хотя в
окнах соседних квартир мерцал свет горящих свечей, у Гленды было темно.
Я подошел, держа револьвер в руке, постучал его рукояткой в дверь,
подождал.
Стоя там, я прикидывал, а не подхватила ли ее волна всеобщей
сумятицы, или, быть может, какие-либо иные самые разнообразные
обстоятельства могли помещать ей вернуться? Если ее не окажется дома, я
решил войти и подождать.
Когда я собрался постучать еще раз, то услышал за дверью шум, и ее
отперли и приоткрыли. Там, в тусклом свете, стояла Гленда, быстро переводя
взгляд с моего лица на револьвер и обратно.
- Да? - сказала она. Что вам нужно?
- Мы недавно весьма поспешно расстались, - сказал я. - Но вы
пригласили меня наведаться.
За какую-то долю секунды черты ее лица напряглись и расслабились.
Обычным, даже жизнерадостным голосом она сказала:
- Конечно! Входите! Входите!
- Но, говоря это, она подняла правую руку, словно преграждая мне
путь. Потом, пока я колебался в недоумении, она бросилась ко мне.
Когда я попятился, пытаясь удержаться на ногах, а она соскользнула на
пол, я услышал раздавшийся внутри выстрел. Впрочем, она сумела оттолкнуть
меня достаточно далеко в сторону с линии огня. Я сразу же выпустил две
пули в дверной проем, просто чтобы показать ему, что не намереваюсь
торчать тут, ничего не предпринимая, в ожидании следующего выстрела,
одновременно с этим крича Гленде, чтобы она убиралась ко всем чертям
из-под огня.
Но уговаривать ее не пришлось, и она быстро и бесшумно исчезла в той
стороне, откуда пришел я.
Я бросился на землю, скользнул к стене и прижался к ней, чтобы, не
имея представления, где именно внутри он находится, не оставаться мишенью
для выстрела из любого окна. Моя прозорливость была вознаграждена, так как
следующий выстрел разнес ближайшее ко мне окно вдребезги. Я выхватил одну
из моих двух газовых гранат, выдернул чеку и забросил гранату в окно.
Через несколько мгновений я отправил за ней вторую.
Прижимаясь к стене, я отполз назад; лучшее, что я мог сделать, чтобы
удержать в поле зрения ближайшие окна, а еще дверь и дальнее окно.
Я ждал. Я услышал похожие на негромкие хлопки звуки, и через секунду
призрачные, колеблющиеся струйки потянулись из разбитого окна и
по-прежнему распахнутой двери.
Пока я гадал, что будет дальше, это случилось.
Раздался взрыв и на меня посыпались обломки стены. Облако пыли и газа
поглотило меня. Я изо всех сил пытался удержаться от кашля, глаза мои
слезились, все расплывалось передо мной, как в тумане. Я чувствовал себя
так, словно меня здорово отдубасили по спине и по бокам. Часто моргая
глазами, чтобы прочистить зрение, я выдернул свой револьвер из кучи
мусора.
Я едва успел заметить фигуру, перепрыгнувшую через завал сразу же
после взрыва. Это произошло примерно в том месте, где только что
находилась дверь. Он побежал вправо, и я выстрелил ему вслед. Конечно, я
промахнулся, он бежал дальше.
Стряхнув с себя мусор, я сумел подняться на ноги и сразу же бросился
за ним. Его еще было видно, и на этот раз я не собирался его упускать.
Добравшись до перегородки, он круто развернулся и выстрелил в меня,
потом нырнул за нее, не дожидаясь результатов своего выстрела. Я
почувствовал, что мне обожгло левое предплечье, вскинул револьвер и трижды
выстрелил сквозь перегородку. Потом я свернул в оказавшуюся поблизости
нишу и быстро его перезарядил.
Чтобы выглянуть, я опустился на четвереньки, но мне тут же пришлось
убраться назад, заметив, что он стоит, прижимаясь к краю своей
перегородки, и целится в мою сторону. Он выстрелил в тот же миг, но
слишком высоко и неточно.
Я тоже выстрелил, потом снова спрятался, чтобы приготовить гранату.
Когда я ее бросал, он выстрелил еще раз. Но я успел укрыться, выхватил
вторую гранату и отправил ее вслед за первой.
Первая взорвалась, когда вторая была еще в воздухе. Еще не прозвучал
второй взрыв, а я уже снова сжимал в правой руке револьвер. Я выскочил
из-за угла и помчался туда, где раньше находилась перегородка.
Когда я оказался на месте взрывов, там уже никого не было. Я
остановился, озираясь по сторонам и вдалеке, слева от себя, увидел быстро
удаляющуюся тень. Я кинулся за ним.
Он пересекал открытый участок, пытаясь добраться до лабиринта узких
проходов и читательских кабинок. Я бежал со всей скоростью, на которую был
способен, и расстояние между нами сокращалось. Я выстрелил и он дернулся,
оступился, выпрямился и припустился дальше.
Добежав до столба в самом конце этого участка, он метнулся на него,
резко повернулся и стал стрелять. Я был перед ним, как на ладони, мне
негде было укрыться и я, не останавливаясь, вскинул свой револьвер и начал
стрелять в него на бегу.
То, что он не попал в меня при таких обстоятельствах, я могу
объяснить только его ранением. Он выпустил по мне все пули, понял, что у
него нет времени перезаряжать пистолет, повернулся и, пошатываясь скрылся
в ближайшем проходе. Но и у меня к этому моменту уже кончились патроны, и
я не собирался предоставлять ему то время, которое мне бы пришлось
упустить, перезаряжая револьвер. Я устремился за ним в проход.
Я видел, как там, впереди, он свернул куда-то влево, в боковой
проход, или в кабинку, и я замедлил шаги. Хотя было еще слишком темно для
того, чтобы можно было полностью полагаться на свое зрение, я все-таки
заметил, что уже мерцают, хотя и очень тускло, лампы наверху и, вполне
вероятно, что это продолжается уже несколько минут. Скверно, что подача
электроэнергии началась так скоро, ведь я хотел добраться до него и
разделаться с ним до того, как здесь восстановится какое-либо подобие
порядка.
Я запихнул револьвер на место, под рубашку, и сорвал со своего
предплечья стилет. Он был влажен и слегка погнут и я понял, что это в него
угодила пуля, изогнув его так, что он порезал меня, вызвав то самое
ощущение ожога.
Пригнувшись, я прыгнул за угол, низко опустив нож.
Он бросился на меня. У него было какое-то лезвие, оно тускло
блеснуло, приближаясь ко мне, но он держал его неуклюже, и его первый
удар, который мне удалось отразить, оказался самым быстрым его движением.
Он отвел мой удар своим предплечьем и попытался пырнуть меня в живот.
Этому помешала моя кольчуга и, сделав несколько ложных выпадов, я сумел
вонзить ему в брюхо нож по самую рукоятку. Он издал хлюпающий звук,
дернулся и повалился на меня. Я подхватил его его и опустил на пол.
Я зажег свет, чтобы вглядеться в его лицо, дернул его за волосы, и
они отделились от головы: на нем был черный парик. Его собственные волосы
