Чужое? Уже нет.
Нет.
На миг я оказался по другую сторону зеркала, разглядывая тот
отвратительный багаж, который я приобрел, вытащив булавки и убив Винтона.
Ну что же, я не получил, чего хотел, а именно, понимания изначального
происхождения этой шайки назойливых, лезущих в чужие дела проныр.
Назойливые, лезущие в чужие дела? Конечно, я тоже такой же. Но это
они вынудили меня.
Они?
Мы. Теперь.
Занятно.
...Ибо никто из нас не знал, почему мы обречены влачить именно такое
существование, каким бы оно ни было, или кто мы такие на самом деле. Я
действительно был пропавшим клоном; необходимость этой кражи была
обусловлена тогда моим преклонным возрастом и угасавшими силами. Чтобы
другие не узнали о моем перемещении, о моей истинной сущности, пришлось
пойти на тщательно спланированное самоубийство. До этого я очень долго был
рядом с ними, почти с самого начала. Но вот что было еще раньше... Я
всегда знал, что я с врагом одной крови, что мы всегда были врагами,
потому что мне сразу же не понравилось то, что они затевают, создавая Дом.
Впрочем, тогда я был бессилен и выжидал, скрывая свои чувства. Я узнавал о
них либо по их действиям, либо, иногда, молчаливо участвуя в их слияниях.
Прошло много времени, прежде чем мое неодобрительное отношение к их
системе ограничений и тотального контроля достигло такой степени, что я
начал обдумывать их устранение.
Ведь первоначально предполагалось, что Дом создается только только на
время, для связи и консолидации всех отдаленных миров, как обыкновенное
убежище для той части человечества, которой удалось пережить погубившую
Землю катастрофу, как место, где уцелевшие смогут остановиться и перевести
дух. Однако, семья решила превратить его в нечто более постоянное,
придерживаясь того убеждения, что повторение случившегося неизбежно, куда
бы люди не отправились, если не будет сделано что-нибудь радикальное для
изменения самого человека. Я понял это так, что они готовы упрятать
человечество в тюрьму, в больницу. Я же считал, что выживание рода
человеческого может быть гарантировано простым его рассредоточением, теми
разнообразными и бесчисленными возможностями для его развития, которые
непременно представятся. Я находился на Земле в ее последние дни, работая
со спасательными командами, и я верил, что это несчастный случай,
недоразумение, ошибка; война, стихийное бедствие всему виной. И даже если
это было не так, случившееся не обязательно должно было повторяться снова
и снова. Я хотел, чтобы человек вышел из Дома, чтобы он опять отправился в
путь.
Таких возможностей, как у семьи, у меня не было. Но обо мне тоже
никто не знал. Я решил в полной мере воспользоваться этим, тщательно все
продумывая, нанося внезапные удары и не оставляя ничего без внимания. В
первый раз я потерпел неудачу, но они так и не узнали, кто я, или что все
это значит. Власти оставались вне игры, не зная о существовании семьи и
находясь под ее влиянием. Я изучил их методы, превзошел в умении скрывать
свое истинное лицо и до известной степени стал таким же безжалостным,
какими были они в самом начале. Это было не так сложно.
Впрочем, они изменились. И я знал, почему. Эта идея нравственной
эволюции, с которой они так носились и которую они пытались осуществлять
даже на своем собственном, личном уровне... Она их и погубила. Теперь они
оказались слишком слабыми, и я победил... Пиррова победа, в своем роде.
Я не знал, откуда я взялся. Мои самые ранние воспоминания относились
к тому времени, когда я работал техником в Подвале Крыла 1. И только
постепенно, путем наблюдений и телепатии, я узнал о семье и об их великом
эксперименте. Я принял решение помешать им и занялся самообразованием.
Я понимал, что уничтожая их, я, вероятно, выбрасываю ключ к тайне
моего собственного происхождения. Впрочем, я был готов принести эту
жертву...
Те булавки, что я сумел вытащить, не принесли мне этого знания. Если
бы я сразу пошел на свет, то быть может...
Что таилось в этом свете? Меня влекло к нему с того самого мига,
когда я увидел его в первый раз там, в своей комнате. Если бы я не возился
с булавками, то я, может быть, успел бы добраться до его источника. Я бы
избежал...
Плохо.
Я бы избежал схватки, которая была просто необходима для успешного
завершения моей работы. Теперь надлежало лишь поддерживать умственное и
психическое равновесие, сохранять собственное преимущество в себе самом.
Я...
Но мне уже не хотелось идти на свет. Теперь он вызывал во мне
отвращение. Я...
Мы...
Да. Мы.
Нет. Я.
Мы - это Я.
Я смотрел на разбитую машину: у нас было много общего.
Шло время.
Свет струился над моей головой, отбрасывая причудливые тени внизу.
Голова кружилась.
Ветерок пронес над роботом клочки тумана.
В воздухе стремительно пронеслось что-то темное.
Что-то невдалеке пискнуло и зажужжало, но тут же стихло.
Уголком зрения я видел полную луну, похожую на ледяное колесо.
У меня застучали зубы. Пальцы заледенели.
Поднимайся!
- Я...
Сейчас ты должен спуститься вниз и пойти назад. Поднимайся.
- Я устал.
Поднимайся. Сейчас же.
- Не знаю, смогу ли я.
Сможешь. Поднимайся.
- Не знаю, хочу ли я.
Это не имеет значения. Поднимайся.
- Почему?
Потому что я так сказал. Ну же!
- Хорошо! Хорошо!
Я медленно приподнялся. Постоял секунду на четвереньках, потом сел.
- Лучше?
Да. Теперь вставай.
Я встал. Страшно кружилась голова, но я понял, что стоять могу. Я не
поворачивался к свету, глядя на Крыло, Которого Нет.
Ты пойдешь именно туда. Иди.
Я опустил голову, несколько раз глубоко вздохнул и пошел.
Оказывается, спускаться легче, чем подниматься. Я это сразу же
выяснил, оступившись и съехав по склону на спине футов на восемь.
Спускайся. Спускайся.
- Я что, никогда не отдохну? - спросил я.
Но потом нащупал твердую почву под ногами и полез вниз, зажимая рукой
рану на боку. Свет остался гораздо выше, и мне было чуть-чуть легче.
Спустившись, я прошел мимо робота, даже не взглянув на него. Потом я
поднимался, спускался, оступался. Я падал и поднимался, но продолжал идти.
Движение помогло мне немного согреться. Через некоторое время я снова
увидел темную глыбу своего Крыла. Освещенное окно напомнило мне о Гленде и
это, в свою очередь, навело меня на мысли о ее покойном отце. Он был моим
другом, и я погубил его. Не тот же самый я. Не тогда. Не теперь. Я пытался
относиться к этому именно так и чувствовал, что начинаю привыкать. Это не
означало, что я не испытывал угрызений совести, но я уже был не тем, кем
был раньше, тогда, или даже несколько дней или часов назад. Может быть,
разрушение и воссоздание своего "я" стало для меня не таким изнурительным
занятием, как бывало, благодаря тому, что мне так много приходилось этим
заниматься. Теперь я понимал, кем я был, до определенного момента. Тем не
менее, это было лишь началом познания своего нынешнего "я".
Я поддерживал Глинна, я видел в нем надежду на будущее, средство для
разрушения Дома. Впрочем, он мне нравился и, когда они расправились с ним,
я забрал ребенка. В то время, у меня не было никаких планов насчет нее. Но
потом, оценив ее интеллектуальные способности, я позаботился о том, чтобы
девочка не только получила отличное образование, но и узнала о надеждах и
планах своего отца, вплоть до самых мелких подробностей. Она воспринимала
их с энтузиазмом. К тому времени мне уже стало казаться, что она не чья-то
еще, а моя собственная дочь, до такой степени я к ней привязался. Поэтому
было вполне естественно, что в конце концов я посвятил ее в свои
собственные планы и надежды. Не во все. Она отнеслась к ним с полным
сочувствием и пониманием, поэтому я обратился к ней за помощью. Как бы мне
хотелось теперь, чтобы я обошелся без нее. Она не знала о моих намерениях
убить Энджела, или о том, что я хочу заставить Винтона убить меня. Я
выиграл...
Но если все вышло по-моему, и я выиграл, то почему я иду к Крылу,
Которого Нет, а не к развалинам?
Потому что...
Иди дальше.
Должна быть какая-то причина. Я просто не мог вспомнить. В голове
моей был такой же туман, как и вокруг меня. Голова ныла, как больной зуб.
Не пытайся думать. Просто иди.
Гленда. Вот в чем дело. Она ждала меня. Я возвращался к Гленде, чтобы
рассказать ей, что все уже кончилось.
Поднимайся!
Странно. Я не заметил, как упал. Я с трудом поднялся на ноги и почти
тут же свалился опять.
Уже недалеко. Ты должен идти. Поднимайся.
Я этого хотел. Я очень хотел. В душе я стремился к этому... вот
только ноги заплетались, не слушались. Это проклятое тело...
Я чувствовал, что в моей голове тоже происходят странные вещи.
Что же, пусть, лишь бы это помогло мне подняться.
Еще попытка, опять падение.
Впрочем, такие мелочи не должны меня беспокоить. Чтобы продолжать
путь, мне совсем не обязательно было стоять. Мне уже приходилось волочить
свои тела и в другом положении. Все зависит от отношения к делу.
Целеустремленность, упорство - вот что главное. Может быть, лучше назвать
это упрямством?
Я полз вперед. Время больше не имело значения. Руки мои окоченели.
Вверх по склону. Когда луч света опять ударил в меня, я даже не сразу
это заметил. А когда это дошло до меня, мне вдруг померещилось, что я
нахожусь на сцене, выступая перед невидимой аудиторией, настолько
завороженной моей игрой, что она просто замерла, не издавая ни звука.
Перед тем, как мне в последний раз отказались повиноваться руки, я
увидел Крыло, я увидел окно...
Оно приблизилось, намного приблизилось. Я полз медленно, очень
медленно, как полураздавленное насекомое. Было бы глупо не выдержать, ведь
осталось совсем немного. Нелепо...
Я попытался приоткрыть глаза и приподнять голову. Сколько я пролежал
здесь?
Плохо.
Можно понукать тело, подгонять его, волочить. Но сознание приходит и
уходит по свои законам.
Это был уход...
11
Я видел все это, пользуясь правом, дарованным мне вечностью.
Семья подобрала меня, зарядила и навела на Стайлера. Стайлер взял
меня, манипулируя обстоятельствами, подстроил все так, что мне пришлось
сыграть роль Отелло в "Гамлете" его постановки, и выпустил меня на волю,
чтобы я воспитывал человечество в духе такого пацифизма, который
представлялся ему наиболее подходящим. Я мог только догадываться, но
казалось весьма вероятным, что на каком-то этапе моих ранних экспериментов
с клонированием он получил образцы моих биологических тканей. У него были
роботы, все еще оставались роботы, которые могли это для него сделать, и
он спроектировал Крыло, Которого Нет. Не так уж и важно, каким образом ему
это удалось. Образцами моих тканей он воспользовался для клонирования
изначального мистера Блэка, заложил в него такие предпосылки, что он стал
чем-то вроде моего "анти-я", и отправил его в Дом с потерей памяти и
инстинктом выживания. Он был помещен туда, чтобы помешать мне и
уравновесить мои усилия, когда придет время, сработав, как некая
социологическая бомба замедленного действия. Пришло время и это случилось.
Стена рухнула, наготове была Гленда с формулами Глинна, и я был
обезврежен. Мне почти слышался голос Стайлера, говорящий: "...а теперь
добавим 8 кубиков основания Блэка в кислоту ди Негри."
Я взглянул на цветные огоньки. Потом я протянул руку и стал щелкать
переключателями.
Справа от меня послышался странный шум, и чья-то рука легла на мою...
