- Когда-то смертная, теперь ты вечно будешь пребывать в
Доме Жизни. Когда-то красивая, ты увяла. Когда-то гордая, ты
докатилась до этого.
- А кто, -отвечает череп, - кто виноват? Не ты ли,
Повелитель Дома Жизни, не дающий мне отдыха? И опять смеется
Осирис:
- Знай же, что я использую тебя как пресс-папье.
- Если ты когда-нибудь любил - прошу, разбей меня и
позволь умереть! Не оживляй часть той, что когда - то любила
тебя!..
- Но, дорогая моя леди, однажды я могу вернуть тебе тело,
чтобы вновь почувствовать твои ласки...
- Мысль об этом мне отвратительна.
- Мне тоже. Но когда-нибудь она может показаться мне
забавной.
- Ты мучаешь всех, кто навлек на себя твою немилость?
- Нет-нет, скорлупа смерти, разве я так жесток? Правда,
Ангел Девятнадцатой Станции попытался убить меня, и сейчас его
нервная система живет, вплетенная в ткань ковра, на котором я
стою; правда и то, что другие мои враги существуют в более
простых формах - в каминах, холодильниках и пепельницах. Но не
подумай, что я мстителен. Как повелитель Жизни, я только обязан
воздавать тем, кто угрожал жизни, по делам их.
- Я не угрожала жизни, Повелитель.
- Ты угрожала покою моего сердца.
- Тем, что напоминала твою жену, леди Пойду?
- Замолчи!
- Ай-яй-яй! Я походила на Королеву Шлюх, твою женушку.
Потому ты и пожелал меня, а потом решил уничтожить...
Тут речь черепа резко обрывается - Осирис с силой швыряет
его о стену.
Обломки и разбитые микросхемы разлетаются по ковру, Осирис
выкрикивает проклятая и бросается к переключателям на панели,
нажатие на которые пробуждает множество голосов. Один из них
вырывается из динамика в стене:
- О мудрый череп, так обмануть бога-предателя!
Взглянув на панель и увидев, что это сказал ковер, Осирис
прыгает на нем и бьет по нему пятками.
Вопли в Доме Жизни.
СИЛА ПСА
В места темные и пользующиеся дурной славой, на мир
Валдик, приходят два воителя, Мадрак и Тифон. Посланные Тотем
Гермесом Трисмегистом выкрасть перчатку необычайной мощи, они
идут сражаться со стражем этой перчатки. Валдик, давно
опустошенный, захватили орды тварей, поселившихся под
поверхностью в пещерах и подземных залах вдали от дня и ночи.
Темнота, сырость, вырождение, братоубийство, кровосмешение и
насилие - самые употребительные слова у тех немногих, кто
брался описывать этот мир. Перенесенные сквозь пространство
способом, известным только Принцу, воители победят или
останутся здесь навсегда. Сейчас они идут подземными галереями
туда, откуда доносится мычание. Так им посоветовал Принц.
- Как ты думаешь, тень черной лошади, - спрашивает
воин-священник, -твой брат сможет вернуть нас?
- Да, - отвечает тень. - Но если и не сможет, меня это
мало заботит. В любой момент я могу уйти и сам.
- Да, но я-то не могу.
- Вот ты и беспокойся. Ты сам вызвался идти со мной, сам
и выпутывайся. Я тебя с собой не приглашал.
- Тогда я вверяю себя в руки Любого Возможного, большего,
чем жизнь и смерть, - если это поможет мне сохранить жизнь.
Если же нет, то не вверяю. Если эти мои слова покажутся
дерзостью и, следовательно, не понравятся Любому Возможному,
которое может слушать меня или же не обращать на меня внимания,
то я беру назад свои слова и прошу прощения, если это
необходимо. В противном случае, я ничего не беру назад и
прощения не прошу. С другой стороны...
- Аминь! И заткнись, пожалуйста! - грохочет Тифон. - Я
слышу что-то похожее на мычание - слева от нас...
Он неслышно скользит вдоль стены, огибает угол и уносится
вперед. Мадрак щурится сквозь инфракрасные очки и кривит
улыбку, как издевательское благословение, на все, с чем
встречается.
- Глубоки и обширны пещеры Любого Возможного, -
заключает он. Ответа нет.
Вдруг он оказывается у двери, которая может быть Той
Дверью.
Открыв ее, он натыкается на минотавра. Он поднимает посох,
но зверь мгновенно исчезает.
- А где?.. - ошеломленно бормочет Мадрак.
- Прячется, - сообщает Тифон, внезапно появившись рядом,
- где-нибудь в закоулках своего логова.
- А почему?
- Кажется, на таких, как он, здесь охотятся создания,
похожие на тебя. Ради мяса и охотничьих трофеев. Минотавр
боится встречи с ними, ведь люди всегда могут иметь с собой те
орудия, что они применяют на бойнях. Давай войдем в лабиринт и
будем надеяться, что больше его не встретим. Вход в нижние
помещения, который нам нужен, где-то там, внутри.
Полдня они блуждают, тщетно разыскивая Не Ту Дверь. Они
отпирают дверь за дверью, но обнаруживают только кости.
- Интересно, а как там путешествуют другие? -
осведомляется воин-священник.
- Лучше или хуже. А может быть, и точно так же, -
отвечает тень лошади и смеется. Мадраку, впрочем, не до смеха.
Оступившись на куче костей, он едва успевает заметить
разъяренного зверя. Священник поднимает свой посох и начинает
отбиваться.
Он молотит его меж рогов и по хребту. Он колет тварь,
рубит, толкает и бьет. Он хватает ее за рога и борется
врукопашную, пока минотавр не отрывает его от папа и не
отшвыривает; когда Мадрак пытается подняться, раздается
душераздирающее мычание, и, нагнув рога, минотавр бросается
вперед.
Но тень черной лошади падает на тварь, и та исчезает -
полностью и навсегда.
Мадрак склоняет голову и поет литанию Возможно Подлинной
Смерти.
- Прекрасно, -фыркает его спутник и, когда Мадрак
заканчивает, произносит: -Аминь. А сейчас вот что, жирный отец,
- я думаю, что нашел Не Ту Дверь. Я мог бы войти и не открывая
ее, но ты на это не способен. Как быть?
- Подожди минутку, - говорит Мадрак, вставая - Доза
наркотика, и я буду как новенький и сильнее, чем прежде. Тогда
мы войдем вместе.
- Хорошо, я жду.
Мадрак делает себе инъекцию, становясь подобным богу.
- Теперь покажи мне дверь и давай войдем.
- Сюда.
Он указывает на запретную дверь, большую и бесцветную в
инфракрасных лучах.
- Открой ее, - говорит Тифон, и Мадрак открывает. Цербер
резвится в бликах света, терзая перчатку. Величиной он
превосходит двух слонов. Лежа на груде костей, он развлекается
со своей игрушкой. Одна из его голов чует порыв ветра из-за Не
Той Двери, две головы рычат, а четвертая роняет перчатку.
- Ты понимаешь меня? - спрашивает Тифон, но в восьми
красных глазах нет и проблеска разума. Хвосты пса дергаются, он
поднимается в мерцании огней - чешуйчатый и злобный.
- Славный песик, - комментирует Мадрак, а песик машет
хвостами, разевает пасти и прыгает к нему.
- Убей его! - вопит воин-священник.
- Не могу, - отвечает Тифон - По кранная мере сейчас.
ПОДОШВЫ НА АЛТАРЕ
Войдя в зеленую двою,, открытую поэтом, и прибыв наконец
на мир Интерлюдии, Оаким и Фрамин оказываются в безумном мире
дождей и религий. Уставшие, они стоят на влажной траве рядом с
городом, окруженным мрачными черными стенами.
- Сейчас мы войдем, - размышляет поэт, поглаживая свою
изумрудно-зеленую бороду. - Мы войдем через эту маленькую
дверь слева, которую я заставлю открыться. Останется
загипнотизировать или подчинить охранников, если они там
окажутся, и пройти к великому храму...
- ...Чтобы выкрасть сандалии для Принца, - говорит Оаким
- Странное это для меня дело. Если бы он не обещал мне вернуть
мое имя - мое настоящее имя, - прежде чем я убью его, я бы не
согласился.
- Это я понимаю, лорд Рэндалл, сын мой(2) - говорит
Фрамин, - но скажи мне, что ты намерен делать с Горам, который
также хочет убить его - и который сейчас работает на него,
только чтобы заполучить эту же возможность?
2 "Лорд Рэндалл, сын мой, тебя опоили..." (строка из
шотландской народной баллады.)
- Убью, если потребуется, сначала Гора.
- Твоя решимость бесподобна, но позволь узнать - какая
тебе разница, кто его убьет - ты или Гор? Он ведь в любом
случае будет одинаково мертв. Оаким молчит, явно озадаченный.
- Это доя миссия, - говорит он наконец.
- Он в любом случае умрет, - повторяет Фрамин.
- Но не от моей руки.
- Правильно. Но я не улавливаю разницы.
- И я не улавливаю, но убить Принца поручено мне.
- Возможно, Гору тоже кто-то поручил.
- Но не мой хозяин.
- А почему у тебя есть хозяин, Оаким? Почему ты не хозяин
сам себе? Оаким трет лоб.
- Я... действительно... не знаю... Но я должен сделать
то, что мне сказано.
- Понимаю, - говорит Фрамин, и пока сбитый с толку Оаким
раздумывает, крошечная зеленая искра слетает с кончика трости
поэта и касается шеи посланца Дома Мертвых. Оаким раздраженно
чешется.
- Что это?..
- Местное насекомое, наверно, - говорит поэт. - Пошли!
Дверь перед ними открывается от постукивания трости, а
охранники засыпают после короткой зеленой вспышки.
Позаимствовав у них два плаща, Оаким и Фрамин направляются к
центру города. Найти храм легко. Войти - куда сложнее. Ибо
перед входом - охранники, обезумевшие от наркотика.
Двое в плащах подходят и требуют впустить. Восемьдесят
восемь копий наружной охраны нацелены на них:
- Публичного поклонения не будет до закатных дождей, -
воины дергаются марионетками в такт своим словам.
- Мы подождем. И - ждут.
С закатным дождем они присоединяются к процессии промокших
паломников, входят во внешний храм и пытаются пройти дальше.
Их останавливают триста пятьдесят два копьеносца,
охраняющие следующий вход.
- У вас есть знаки молящихся внутреннего храма? -
спрашивает капитан.
- Конечно, - говорит Фрамин, поднимая свою трость.
После этого капитан, очевидно, решает, что знаки у обоих
есть, и им дарован вход.
Затем, на подходе к самой Святая Святых, они остановлены
офицером, командующим пятьюстами десятью стражниками, также
одурманенными наркотиком, которые охраняют последний проход.
- Оскоплены?! - спрашивает он.
- Оскоплены, оскоплены, - уверяет Фрамин звучным
сопрано. - О, дай нам пройти, - глаза его сверкают зеленым, и
офицер отступает.
Войдя, они видят алтарь с его пятьюдесятью охранниками и
шестью странными жрецами.
- Сандалии там, на алтаре.
- Как их заполучить?
- Лучше по-тихому, - говорит Фрамин и, пока не началась
телевизионная служба, проталкивается поближе к алтарю.
- Как по-тихому?
- Хорошо бы подменить их нашими собственными, а священные
надеть и без суеты уйти отсюда.
- Подходит.
- Что если бы они были украдены пять минут назад?
- Я понял тебя, - говорит Оаким и склоняет голову, как в
молитве. Служба начинается.
- Аве, Сандалии, -лепечет первый жрец, - владеющие
ступнями...
- Аве! - поют остальные пять.
- Добрые, благородные и блаженные Сандалии...
- Аве!
- ...пришедшие к нам из хаоса...
- Аве!
- ...просветить наши сердца и уберечь наши ноги.
- Аве!
- О Сандалии, несущие человечество с начала времен...
- Аве!
- ...превосходные вместилища ступней.
- Аве!
- Аве, удивительные, носившие бога Котурны!
- Мы поклоняемся вам.
- Мы поклоняемся вам!
- Мы обожаем вас в величии вашей сущности!
- Слава!
- О, изначальная обувь!
- Слава!
- Высшая идея Сандалий!
- Слава!
- Что бы мы делали без вас?
- Что?
- Наши пальцы были бы исколоты, пятки исцарапаны и мы бы
страдали плоскостопием.
- Аве!
- Защитите нас, ваших обожателей, добрые и блаженные
