Сексокомпа о своей возлюбленной и ее чувствах, за этим
неизменно скрыта история любви. Это происходит всегда, везде и
часто таково, что не существует ничего более нежного. -
Подробности - позже.
СРЕДОТОЧИЕ РАЗНЫХ ЖЕЛАНИЙ
...Это вдет Гор, он видит Бронза на стене, останавливается
и восклицает:
- Открывайте ворота или я вышибу - их! Голос Фрамина
из-за стены:
- Не я запирал, не мне и открывать. Входи сам, как
сможешь, или глотай пыль там, где стоишь.
Тогда Гор одним ударом, слегка удивив тем Мадрака,
выбивает ворота и поднимается по винтовой лестнице на самую
высокую башню. Войдя в комнату, он смотрит на поэта и
воина-священника с некоторой неприязнью и спрашивает:
- Кто из вас отказался впустить меня? Те переглядываются
и делают шаг вперед.
- Пара идиотов! Знаете ли вы, что я - бог Гор, сын
Осириса, пришедший из Дома Жизни?
- Прости нашу непочтительность, Гор, - говорит Мадрак,
- но никто не впускал нас сюда, кроме нас самих.
- Как ваши имена, пока живущие?
- Я - Фрамин, и я к твоим услугам, если они не слишком
обременительны.
- ...А я - Мадрак.
- А! Похоже, я кое-что знаю о вас. Почему вы здесь, и что
это за падаль на столе?
- Мы здесь, сэр, потому, что нас нет в других местах, -
усмехается Фрамин, -а на столе - два человека и жаба, и все
они, должен заметить, лучше тебя.
- Неприятности часто приобретаются дешево, но счет за них
может оказаться выше, чем вы смогли бы оплатить, - говорит
Гор.
- Могу я поинтересоваться, что привело столь скудно
одетого бога мщения в эти золотушные места? - спрашивает
Фрамин.
- Мщение и привело. Видел ли недавно кто-нибудь из вас,
бездельников. Принца-Который-был-Тысячей?
- Это я могу отрицать с чистой совестью.
- И я.
- Но я ищу его.
- А почему здесь?
- Так сказал оракул. И хотя я не горю желанием сражаться
с героями, а вас я знаю именно как героев, но считаю, что вы
должны извиниться за прием, который вы мне оказали.
- Пожалуй, это справедливо, - соглашается Мод - рак, -
ибо волосы наши еще шевелятся от всего, что мы видели, и запасы
нашей ярости иссякли. Не скрепить ли примирение глотком доброго
красного вина - исходя из того, что на этом мире, вне всяких
сомнений, имеется только одна фляга этого достойного напитка?
- Этого достаточно, если вино так же хорошо, как твои
слова.
- Тогда подожди минутку.
Мадрак достает фляжку, отпивает, показывая, что вино не
отравлено, и оглядывает комнату.
- Вот подходящая емкость, сэр, - говорит он, поднимая
перевернутый бокал, протирает его чистой тряпкой, наполняет и
предлагает богу.
- Благодарю, воин-священник. Я принимаю это вино столь
радостно, сколь искренне ты мне его предложил. Что это была за
битва, так впечатлившая тебя, что ты позабыл хорошие манеры?
- Это, кареглазый Гор, была битва на Блисе, между
Стальным Генералом и тем, кого называют Оаким - скиталец.
- Стальной Генерал? Не может быть... Он мертв уже
столетия. Я сам убил его!
- Многие убили его. Но никто не покорил.
- Эта куча хлама на столе? Может ли она и вправду быть
предводителем бунтовщиков, когда-то стоявшим передо мной как
бог?
- Он был могучим и до, и после встречи с тобой, Гор, -
говорит Фрамин. - Прости, но люди забудут Гора, а Стальной
Генерал будет существовать. Неважно, на чьей стороне он
сражается. Победитель или побежденный, он есть дух мятежа и ему
не дано умереть.
- Мне не нравится твоя уверенность! - говорит Гор. -
Если разобрать эту груду железа на мельчайшие части и
уничтожить их, одну за другой, рассеивая по всем мирам, тогда
он, несомненно, умрет...
- Так уже делали. И столетие за столетием друзья Генерала
собирали его. Этот человек, Оаким, подобного которому я никогда
не видел, тоже попытался рассеять его в битве фуги, которая
превратила в пустыню целый мир. Единственное, что удерживает их
от превращения в полную пустыню - уж извини за скудный выбор
слов, - и Марачека, так это то, что я не позволяю им очнуться
от темпорального шока.
- Оаким? Это и есть несущий смерть Оаким? Да, в это можно
поверить, взглянув на него. Но, Фрамин, кто он на самом деле?
Такие бойцы не появляются ниоткуда!
- Я ничего не знаю о нем, кроме того, что он великий воин
и мастер фуги, явившийся на Блис перед самой темной волной и,
может быть, ускоривший ее приход.
- Это все?
- Это все, что я знаю.
- А ты, могучий Мадрак?
- Я знаю не больше.
- А если разбудить его самого и спросить? Фрамин
поднимает свою трость.
- Если хочешь, дотронься до него, но кто знает, уйдешь ли
ты тогда отсюда? Он действительно великий воин, а мы шли сюда
отдохнуть.
Гор опускает руку на плечо Оакима и слегка встряхивает
его. Оаким стонет.
- Не забывай, что жезл жизни - это и копье смерти! -
кричит Фрамин и, делая выпад, пронзает жабу, сидящую у левой
руки Гора.
Гор не успевает обернуться, как внезапный порыв ветра
проносится по комнате, а жаба стремительно вырастает в высокую
фигуру, стоящую в центре стола.
Золотистые волосы взъерошены, тонкие губы растянуты в
улыбке, и зеленые глаза его сияют, когда он видит забавную
картину у своих ног.
Принц-Который-был-Жабой дотрагивается до красного пятна на
плече и говорит Фрамину: - Разве не знал ты, что сказано: "не
обижай птицу и зверя"?
- Верно, сказано, - отвечает Фрамин, улыбаясь. - У
Киплинга. И еще в Коране.
- Тысячеликий негодяй, - говорит Гор, - тот ли ты, кого
я ищу? Тебя ли именуют многие Принцем?
-Сознаюсь, это мой титул. А вы помешали моим размышлениям.
- Я пришел помешать тебе жить, - сообщает Гор, извлекая
из-за пояса тонкую стрелу - единственное свое оружие - и
отламывая ее наконечник.
- Ты думаешь, я не наслышан о твоей силе, брат? -
говорит Принц, когда Гор поднимает наконечник стрелы, держа его
между большим и указательным пальцами. - И мне ли не знать,
что ты можешь одним лишь усилием мысли увеличить массу или
скорость любого предмета в тысячу раз?..
В руке Гора мелькает неясная тень, по комнате разносится
грохот, и Принц вдруг оказывается в двух футах слева от того
места, где только что стоял, а наконечник протыкает камень
стены и улетает дальше - в пыльную и ветреную ночь Марачека.
Принц тем временем продолжает: - ...И разве не знаешь ты,
брат, что я могу переместиться на любое невообразимое
расстояние, даже за пределы Средних Миров, тем же усилием, что
позволило мне избежать твоего удара?
- Не называй меня своим братом, - произносит Гор,
поднимая древко стрелы.
- Но мы действительно братья, - говорит Принципа крайней
мере, сыновья одной матери. Гор опускает руку.
- Я не верю тебе!
- А от кого же, по-твоему, ты получил свои богоподобные
таланты? От Осириса? Хирургия могла дать ему цыплячью голову, а
его собственная сомнительная наследственность - способности к
математике, но ты и я - меняющие облик, - сыновья Пеплы,
Ведьмы Лоджии!
- Будь проклято ее имя!
Принц внезапно появляется перед ним, и в тишине раздается
звук пощечины.
- Я мог бы убить тебя сотню раз, пока ты стоял здесь. Но
не стал, потому что ты мой брат. Я мог бы убить тебя сейчас, но
не убью. Причина та же. Я не ношу оружия, поскольку совсем не
нуждаюсь в нем, и не таю злобы, иначе бремя моей жизни стало бы
невыносимым. Но не тебе судить о нашей матери, ибо ее пути
ведомы только ей. Я в равной степени не порицаю и не восхваляю
ее. Я знаю, ты пришел сюда убить меня. Если хочешь получить
такую возможность - попридержи свой язык, брат.
- Ладно, больше не будем о ней.
- Очень хорошо. Ты знаешь, кем был мой отец, знаешь и то,
что я не новичок в воинском искусстве. Я дам тебе шанс убить
меня в схватке, но только если ты сначала кое-что для меня
сделаешь. В противном случае я исчезну, найду еще кого-нибудь
себе в помощники, а ты можешь провести остаток своих дней,
разыскивая меня.
- Наверное, это оракул и предвещал, -говорит Гор, - и он
сулит мне дурное. Однако я не могу упустить случай исполнить
свою миссию раньше, чем этого добьется эмиссар Анубиса - вот
этот Оаким. Я не знаю его сил, которые могут и превышать твои.
Я буду соблюдать перемирие, выполню твою просьбу, а потом убью
тебя.
- Этот человек и есть посланец Дома Мертвых? - Принц
долго смотрит на Оакима.
- Да.
- А ты знал это, мой Ангел Седьмой Станции?
- Нет, - откликается Фрамин с легким поклоном.
- И я не знал, Повелитель, - вторит Мадрак.
- Тогда разбуди его. И Генерала.
- Если ты сделаешь это, -замечает Гор, -считай, что я
тебе ничего не обещал.
- Разбуди обоих, - повторяет Принц и складывает руки на
груди.
Фрамин поднимает трость - зеленые огни падают на два
распростертых тела.
Ветер завывает с удвоенной силой. Гор смотрит то на
одного, то на другого, и лицо его спокойно: - Ты встал ко мне
спиной, брат. Повернись, я хочу видеть твои глаза, когда
свершится мое желание. Сейчас я ничего не должен тебе. Принц
оборачивается:
- Эти люди тоже нужны мне. Гор качает головой и поднимает
руку. Вдруг: - Какая трогательная встреча, - заполняет
комнату голос, - наконец-то три братца собрались вместе!
Гор отдергивает руку как от змеи - тень черной лошади
лежит между ним и Принцем. Он закрывает глаза рукой и опускает
голову. - Я забыл, - говорит он, - из того, что я сегодня
узнал, следует, что я - и твой... родственник.
- Не принимай слишком близко к сердцу, - произносит
голос, - ведь я знал это тысячу лет и ничего, прожил и с этим.
Оаким и Генерал просыпаются от смеха, похожего на свист
ветра.
БРОТЦ, ПУРТЦ И ДУЛЬП
- Передай пустую иголку, пожалуйста.
- Что-что?
- Передай пустую иголку!
- У меня ее нет.
- Она у меня.
- Почему ты сразу не сказала?
- Почему ты сразу не спросил?
- Извини. Только дай ее мне. Спасибо.
- Зачем ты все шлифуешь ее? Она готова.
- Ну, чем-то же надо заняться. Ты всерьез думаешь, что он
когда-нибудь пошлет за ней?
- Конечно, нет. Но это не основание для безделья!
- А я считаю, что он пошлет за ней!
- Тебя никто не спрашивает.
- А я никому и не отвечаю. Просто говорю, что он за ней
пошлет.
- На что она ему? Инструмент, который никто не сможет
использовать.
- Раз он заказал ее, она ему нужна. Он единственный из
своего племени, кто приходит сюда по делу, и еще он -
джентльмен, я знаю, что говорю. Скоро он или кто-нибудь им
посланный явится сюда, чтобы забрать ее.
- Ха!
- Вот тебе и "ха"! Подожди, сам увидишь.
- Выбора-то у нас все равно нет.
- На, забери свою пустую иголку.
- Почему бы тебе не сесть на нее?!
ЦЕРБЕР ЗЕВАЕТ
Пес перебрасывает перчатку от одной головы к другой, пока,
зевнув, не промахивается, и та падает на землю.
Он извлекает ее из костей, валяющихся вокруг, виляет
хвостами, сворачивается клубком и закрывает четыре глаза.
Но еще четыре глаза горят, как угли, во тьме, что лежит за
Не Той Дверью. Над ним, в лабиринте, мычит Минотавр...
БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ
Пятьдесят тысяч приверженцев Старых Сандалий, ведомые
шестью жрецами-кастратами, поют величественную литанию. Тысяча
воинов, обезумевших от наркотиков, выкрикивает "слава -
слава-слава" и потрясает копьями пред алтарем Неодеваемых.
Начинается дождь, но на него не обращают внимания.
НИКОГДА НЕ БЫТЬ
Осирис держит в руке череп и смеется, нажимая кнопку:
