Но из-под длинных ресниц он следил за дюжиной девушек в бассейне,
надеясь увидеть, как кто-нибудь из них бросит оценивающий взгляд на его
темное, с тяжелыми мышцами, длинное тело. Черные усы блестели во влажном
беспорядке, волосы черным крылом падали на спину. Он улыбался ясной
улыбкой в солнечном свете.
Но никто из девушек, похоже, не замечал его, и улыбка смялась и ушла.
Все их внимание было поглощено игрой в водное поло.
ИЛИ, колокольчик связи, зазвонил снова, когда искусственный ветерок
донес запах садового жасмина до ноздрей Брамы. Брама вздохнул. Он так
хотел, чтобы девушки поклонялись ему, его физической мощи, его тщательно
вылепленным чертам лица. Поклонялись как мужчине, а не как богу.
Но, хотя его специальное и усовершенствованное тело было способно на
подвиги, недоступные простому смертному, он все-таки чувствовал себя
неловко в присутствии этой старой полковой лошади - Бога Шивы, который,
несмотря на приверженность к нормальной человеческой матрице, был куда
более привлекательным для женщин. Создавалось впечатление, что пол как бы
переходит пределы биологии: как ни старался Брама подавить память и
разрушить эту часть духа, он родился женщиной и каким-то образом все еще
ею оставался. Зная это, он несколько раз перевоплощался в высшей степени
мужественного человека, но все равно чувствовал некоторую неадекватность,
как будто признак его истинного пола был выжжен на его лбу. От этого ему
хотелось топать ногами и гримасничать.
Он встал и поплелся к своему павильону мимо низкорослых, причудливо
изогнутых с какой-то гротескной красотой деревьев, мимо шпалер, качающихся
в утреннем свете, прудов с голубыми водяными лилиями, ниток жемчуга,
свисающих с колец белого золота, мимо ламп, сделанных в виде девушек,
треножников, где курились пряные благовония, мимо восьмирукой статуи
голубой богини, которая играла на вине, когда ее должным образом просили.
Брама вошел в павильон, подошел к хрустальному экрану, вокруг
которого обвивался бронзовый Наг, держащий хвост в зубах, и включил
отвечающий механизм.
Сначала на экране появился статический снегопад, а затем -
изображение верховного жреца его Храма в Махартхе. Жрец упал на колени и
трижды коснулся пола своей кастовой отметкой.
- Из четырех рангов богов и восемнадцати хозяев Рая самый великий -
Брама, - сказал жрец. - Создатель всего, Господин высоких Небес и всего,
что находится под ними. Весенний лотос выходит из твоего пупка, руки твои
вспенивают океаны, в трех шагах твоих заключены все миры. Барабан твоей
славы бьет ужасом в сердце твоих врагов. На твоей правой руке колесо
закона. Ты связываешь катастрофы, пользуясь змеей, как веревкой. Эвива!
Взгляни благосклонно на мольбу твоего жреца. Благослови меня и услышь
меня, Брама!
- Встань... жрец, - сказал Брама, забыв его имя. - Какое дело великой
важности заставило тебя вызвать меня?
Жрец встал, бросил быстрый взгляд на мокрую фигуру Брамы и снова
опустил глаза.
- Господин, - сказал он, - я не стал бы вызывать тебя в то время как
ты купаешься, но здесь сейчас один из твоих почитателей. Он хотел бы
поговорить с тобой о деле, которое, как я полагаю, должно быть очень
важным.
- Почитатель? Скажи ему, что всеслышащий Брама слышит все, и вели ему
молиться мне обычным манером, в Храме! - Рука Брамы потянулась к
выключателю, но остановилась. - Откуда он знает о линии Храм-Небо? И о
прямой связи святых с богами?
- Он сказал, - ответил жрец, - что он из Первых, и что я должен
передать, что Сэм хочет говорить с Тримурти.
- Сэм? - сказал Брама. - Сэм? Не может же он быть... т е м Сэмом!
- Он известен в окрестностях как Сиддхарта, Связующий Демонов.
- Жди, - сказал Брама, - и пой все подходящие стихи из Вед.
- Слушаю, мой Господин, - ответил жрец и запел.
Брама пошел в другую часть павильона и встал перед гардеробом, решая,
что надеть.
Принц, услышав свое имя, отвернулся от созерцания храма внутри. Жрец,
имя которого он забыл, поманил его в коридор. Он пошел за жрецом и
очутился в складе.
Жрец нашарил потайную щеколду, потянул вверх ряд полок и открыл
что-то вроде дверки.
Принц прошел через нее и оказался в богато убранной гробнице. Сияющий
видеоэкран, окруженный бронзовым Нагом, зажавшим хвост зубами, висел над
алтарем - контрольной панелью.
Жрец трижды поклонился.
- Эвива, правитель мира, могущественнейший из четырех рангов богов и
восемнадцати хозяев Рая! Из твоего пупка вырастает лотос, твои руки
вспенивают океаны, в трех шагах...
- Я подтверждаю истину твоих слов, - ответил Брама. - Тебя
благословили и выслушали. Теперь можешь оставить нас.
- ???
- Правильно. Сэм, без сомнения, заплатил тебе за частную линию?
- Господин!..
- Ладно! Уходи!
Жрец быстро поклонился и вышел, задвинув за собой полки.
Брама оглядел Сэма, на котором были брюки для верховой езды,
небесно-голубой КАМИЗ, сине-зеленый тюрбан Уратхи и пояс черного железа с
пустыми ножнами на нем.
Сэм в свою очередь оглядел Браму. Поверх легкой кольчуги на нем был
накинут плащ из перьев, застегнутый у шеи пряжкой из огненного опала. На
голове Брамы была пурпурная корона, усеянная мерцающими аметистами; в
правой руке скипетр с девятью камнями-покровителями. Глаза его казались
двумя черными пятнами на темном лице. Вокруг возникло нежное звучание
вины.
- Сэм? - спросил Брама.
Сэм кивнул.
- Я пытаюсь угадать твою истинную сущность, господин Брама, но,
признаться, не могу.
- Так и должно быть, - сказал Брама, - и всегда будет, когда речь
идет о боге.
- Наряд у тебя шикарный. Просто блеск.
- Благодарю. Мне трудно поверить, что ты еще существуешь. Кстати, я
вижу, что ты за полстолетия не искал нового тела: это взято совершенно
случайно.
Сэм пожал плечами.
- Жизнь полна случайностей, риска, неопределенности...
- Справедливо, - сказал Брама. - Прошу, бери стул и садись.
Располагайся поудобнее.
Сэм так и сделал. Когда он снова поднял глаза, Брама сидел на высоком
резном троне красного мрамора; такого же цвета зонт сиял над ним.
- Сидеть на нем, кажется, не особенно удобно, - заметил Сэм.
- Пенопластовые подушки, - с улыбкой ответил бог. - Можешь курить,
если хочешь.
- Спасибо. - Сэм достал из поясного кармана трубку, набил ее,
тщательно умял и закурил.
- Что ты делал все это время, - спросил бог, - с тех пор как оставил
насест Неба?
- Разводил собственные сады, - ответил Сэм.
- Ты мог бы пригодиться нам здесь в нашей гидропонной секции. Для
этого дела, пожалуй, мог бы. Расскажи побольше о своем пребывании среди
людей.
- Тигры охотятся, королевства спорят с соседями о границах, мораль
гаремов соблюдается, проводятся кое-какие ботанические исследования, - все
в таком роде, ткань жизни. Мои силы теперь ослабли и я снова ищу юность.
Но, чтобы получить ее, мой мозг должен быть профильтрован. Это верно?
- Таков обычай.
- А что из этого получается, могу я спросить?
- Неправильный отпадает, правильный возвысится, - сказал бог,
улыбаясь.
- Допустим, я неправильный. Как я отпаду?
- Тебе придется отрабатывать свой кармический груз в низшем теле.
- Нет ли у тебя легко читаемых диаграмм, показывающих процентное
отношение отпавших к поднявшимся?
- Ты плохого мнения о моем всеведении, - сказал Брама, прикрывая
зевок скипетром. - Даже если бы я имел такие диаграммы, сейчас я забыл бы
о них.
Сэм хихикнул.
- Ты, кажется говорил, что тебе нужен садовник здесь, в Небесном
Городе?
- Да. Ты считаешь, что подходишь для этой работы?
- Не знаю. Возможно, и подойду.
- А может, и нет?
- Может, и нет, - согласился Сэм. - В прежние времена не было никаких
фокусов-покусов с человеческим мозгом. Если кто-то из Первых хотел
возрождения, он платил за тело, и ему его выдавали.
- Теперь не старые времена, Сэм. До нового века рукой подать.
- Можно подумать, что ты добивался устранения всех Первых, которые не
стоят за твоей спиной.
- Пантеон вмещает многих, Сэм. Там есть ниша и для тебя, если
захочешь.
- А если не захочу?
- Тогда справься в Зале Кармы насчет своего тела.
- А если я выберу божественность?
- Твой мозг не будет зондирован. Мастерам посоветуют обслужить тебя
быстро и хорошо. Летающая машина мигом доставит тебя на Небо.
- Стоит подумать, - сказал Сэм. - Я очень люблю этот мир, хотя он и
погряз в эпохе мрака. С другой стороны, такая любовь не даст мне радости,
какой я желаю, если мне приказано умереть реальной смертью или стать
обезьяной и бродить по джунглям. Но я также не чрезмерно обожаю
искусственное превосходство, какое существовало в Небе, когда я последний
раз посещал его. Дай мне минуту подумать.
- Я считаю подобную неуверенность нахальством, - сказал Брама, -
когда человеку сделано такое предложение.
- Знаю, и, вероятно, думал бы так же, если бы мы поменялись ролями.
Но если бы я был Богом, а ты - мной, я помолчал бы из милосердия, пока
человек принимает важное решение, касающееся его жизни.
- Сэм, ты просто невозможен! Кто еще заставлял бы меня ждать, когда
его бессмертие висит на волоске? Не собираешься ли ты торговаться со мной?
- Видишь ли, я происхожу из длинной линии торговцев слизардами, и мне
чертовски нужно кое-что.
- Что именно?
- Ответы на несколько вопросов, которые довольно давно меня
беспокоят.
- Каковы же эти вопросы?
- Как тебе известно, я ожидал заседания Совета больше ста лет, потому
что он начал длинные сессии, рассчитанные на отсрочки принятия решений, и
для начала под предлогом Фестиваля Первых. Теперь я ничего не имею против
Фестивалей. В сущности, за полтора столетия я ходил на них только затем,
чтобы еще раз выпить доброго старого земного спиртного. Но я чувствую, что
мы должны что-то сделать для граждан, так же как и для отпрысков многих
наших тел, а не оставлять их бродить по грязному миру и впадать в дикость.
Я чувствую, что мы всей командой должны помочь им, дать им выгоды
технологии, которую мы сберегли, а не строить из себя неприступный Рай,
относясь к миру как к смеси игорного дома с бардаком. И я давно удивляюсь,
почему это не сделано. По-моему, это отличный и справедливый способ
управлять миром.
- Из этого я заключаю, что ты акселерационист?
- Нет, - сказал Сэм, - просто спрашиваю. Я любопытен, только и всего.
- Тогда ответ таков, - сказал Брама, - они не готовы. Если бы мы
действовали сразу же - тогда да, это можно было бы сделать. Но сначала нам
было безразлично, а затем, когда встал этот вопрос, мы разошлись во
взглядах. Слишком много времени прошло. Они не готовы, и не будут готовы
еще много столетий. Если им сейчас дать передовую технологию, последуют
войны, результатом которых явится уничтожение начинаний, уже сделанных
ими. Они пойдут далеко. Они начали строить цивилизацию на манер их
предков. Но они все еще дети, и как дети они будут играть с нашими дарами
и будут сожжены ими. Они - наши дети от наших давно умерших Первых,
вторых, третьих и дальнейших тел, и мы, как родители несем за них
ответственность. Мы не должны позволять им ускорить индустриальную
революцию и тем разрушить первое стабильное общество на этой планете. Мы
лучше всего выполним свои родительские функции, если проведем людей через
Храмы, как мы это и делаем. Боги и богини, по существу, фигуры родителей;
что может быть правильнее и справедливее, чем взять на себя их роли и
