пустяка. Отыскав лестницу, я взлетел по ней. Когда я добрался до места, то
решил проверить испытанным способом не заперта ли она, и он сработал. Она
оказалась незапертой.
Я прижался к стене и распахнул ее резким толчком, открывая помещение
совершенно пустое, без каких-либо признаков присутствия мебели. Совершенно
нежилое. Не ошибся ли я? Но затем я увидел, что выходящее на улицу окно
распахнуто и разглядел то, что лежало на полу. Я вошел и прикрыл за собой
дверь.
В углу лежала сломанная винтовка. По отметинам на ложе я догадался,
что, прежде, чем отбросить ее в сторону, ею с размаху ударили о ближайшую
батарею. А затем я заметил на полу и еще кое-что, влажное и красное. Не
много. Всего несколько капель.
Я быстро обыскал помещение. Оно оказалось невелико. Одно окно в
единственной спальне тоже было было распахнуто, и я подошел к нему. За
окном располагалась пожарная лестница, и я решил, что, возможно, она
послужит неплохой дорогой и для меня тоже. На черном металле ступеней мне
попалось еще несколько капель крови, но это было все. Внизу никого не
оказалось.
Мощь. Убивать. Оберегать. Люк, Ясра, Гейл. Кто в ответе за это?
Чем больше я думал об этом, тем больше верил в вероятность
возможности телефонного звонка в то утро открытых газовых конфорок. Не он
ли разбудил меня и заставил осознать опасность? Каждый раз, когда я думал
об этих делах, казалось, происходило легкое смещение акцентов. Все
представлялось в новом свете. По словам Люка и псевдо-Винты я не
подвергался большой опасности в более поздних эпизодах, но мне казалось,
что любое из этих покушений могло бы угробить меня. Кого мне винить?
Преступника? Или спасителя, который едва спас? И кто есть кто? Я помню,
как чертовски осложнила картину та проклятая автокатастрофа, разыгранная
словно "Прошлым летом в Мариенбаде" - хотя эта история казалась весьма
простой по сравнению со всем, что надвинулось на меня в дальнейшем. По
крайней мере он по большей части знал, чего хотел. Не унаследовал ли я
семейное проклятие, связанное с усложненным сюжетом?
Мощь.
Я вспомнил последний урок дяди Сухэя. После моего завершения Логруса,
он посвятил некоторое время тому, что обучал меня некоторым вещам, которым
я не мог обучаться до этого. Пришло время, когда я подумал, что знаю все.
Меня посвятили в Искусство и отпустили. Я, казалось, прошел все основы, и
все прочее было всего лишь детализацией. Я начал готовиться к путешествию
на Отражение-Земля. Затем однажды утром Сухэй прислал за мной. Я счел, что
он просто хотел попрощаться и дать несколько дружеских советов.
Волосы у него седые, он несколько сутуловат, и бывают дни, когда он
берет с собой посох. Это был как раз такой день. И он надел желтый кафтан,
который я всегда считал одеждой скорее рабочей, чем светской.
- Ты готов к короткому путешествию? - спросил он меня.
- На самом-то деле оно будет долгим, - уточнил я. - Но я почти готов.
- Нет, - сказал он. - Я имел в виду не отъезд.
- О, ты хочешь предложить мне прогуляться прямо сейчас?
- Идем, - сказал он.
И я последовал за ним, и Отражения расступились перед нами. Мы
передвигались по возрастающей оголенности пространства, пока не очутились,
наконец, в местах, не имеющих вообще никаких признаков жизни. Вокруг
повсюду расстилалось бесплодное скалистое плоскогорье, совершенно открытое
в свете тусклого и древнего солнца. Это место смерти было холодным и
сухим, и когда мы остановились, я огляделся по сторонам и вздрогнул.
Я ждал, гадая о том, что он задумал. Но прежде, чем он заговорил,
прошло немало времени. Какое-то мгновение он, кажется, не замечал моего
присутствия, просто глядел во все глаза на мрачный ландшафт.
Наконец, он медленно проговорил:
- Я научил тебя путям Отражений, сочинению заклинаний и их
сотворению.
Я ничего не ответил. Его заявление, казалось, не требовало этого.
- Поэтому ты кое-что знаешь о путях мощи, - продолжал он. - Ты
черпаешь ее из Знака Хаоса, Логруса, и вкладываешь ее различными
способами.
Он, наконец, взглянул на меня, и я кивнул.
- Как я понимаю, те, кто несет себе Лабиринт, Знак Порядка, могут
делать схожие вещи подобным образом, - продолжал он. - Наверняка я не
знаю, ибо не приобщен к Лабиринту. Сомневаюсь, что дух способен выдержать
напряжение знания пути обоих. Но тебе следует понять, что есть еще один
путь мощи, прямо противоположный нашему.
- Я понимаю, - ответил я, так как он, кажется, ожидал ответа.
- Но для тебя доступно одно средство, - сказал он. - Недоступное для
жителей Амбера. Смотри!
Его последние слова вовсе не означали, что мне следует просто глазеть
вокруг, так как он прислонил свой посох к валуну и поднял руки перед
собой. Это означало, что мне поручается вызвать Логрус, чтобы видеть, что
он делает на этом уровне. Поэтому я вызвал свое видение и смотрел на Сухэя
через него.
Теперь картина, красующаяся перед нами, казалась продолжением моей,
но вытянутая и вывернутая. Я видел и чувствовал, как он соединил с ним
свои руки и протянул пару неровных манипуляторов на большое расстояние и
коснулся чего-то, лежащего внизу по склону.
- Теперь вступи в Логрус сам, - велел он, - оставаясь пассивным. Будь
со мной, что бы я ни собирался делать. Но ни в коем случае не пытайся
вмешиваться.
- Я понимаю, - сказал я.
Я запустил руки в видение, двигая ими, пока не нащупал гармонию, пока
они не стали частью Логруса.
- Хорошо, - одобрил он, когда я наладил манипуляторы. - Теперь тебе
понадобится только наблюдать на всех уровнях.
Что-то вибрировало и приближалось по управляемым им манипуляторам,
прямо к валуну. К тому, что произошло после, я подготовлен не был.
Образ Логруса передо мной почернел, стал извиваться кляксой
чернильного смятения. Меня охватило ужасное ощущение разрушительной мощи,
огромной деструктивной силы, угрожавшей сокрушить меня, унести меня к
блаженному ничто окончательного расстройства. Какая-то часть меня,
кажется, желала этого, в то время, как другая часть кричала без слов,
умоляя прекратить. Однако Сухэй сохранил контроль над этим явлением, и я
увидел, как он это делает, точно так же, как увидел теперь, как он вообще
добился его возникновения.
Валун слился со смятением в одно целое, соединился с ним и пропал. Не
было никакого взрыва, только ощущение холодного ветра и звуков какофонии.
Затем дядя медленно развел руки в стороны, и линии извивающейся черноты
последовали за ним, растекаясь в обоих направлениях из того участка Хаоса,
что был валуном, прокладывая длинную темную траншею, в коей я узрел
парадокс.
Затем он постоял, не двигаясь, останавливая картину на этой точке.
Спустя несколько мгновений он заговорил:
- Я мог бы просто высвободить ее, - заявил он, - предоставив ей уйти,
куда угодно. Или задать ей направление, а затем высвободить.
Так как он не продолжал, я спросил:
- И что тогда случится? Будет продолжаться, пока не опустошит это
Отражение?
- Нет, - ответил он. - Существуют факторы ограничения. По мере того,
как она станет распространяться, сопротивление Порядка Хаосу будет расти.
И достигнет точки сдерживания.
- А если ты останешься там, где стоишь, и будешь продолжать вызывать
все больше и больше?
- Возникнут большие разрушения.
- А если мы объединим усилия?
- Еще более обширные разрушения. Но я замыслил не такой урок. Теперь
я буду оставаться пассивным, пока ты управляешь ею...
И я взял на себя Знак Логруса и провел линию разрушения по громадному
кругу, пока не замкнул на саму себя, окружив нас словно темным рвом.
- А теперь отошли его, - велел он, и я отослал.
И тем не менее, ветры и звуки продолжали бушевать, и я ничего не мог
разглядеть за темной стеной, кажется, медленно наступавшей на нас со всех
сторон.
- Фактор ограничения еще явно не достигнут, - заметил я.
- Ты прав, - хохотнул он. - Хотя ты и остановился, но все равно
перешел определенный критический предел, и поэтому теперь процесс
бесконтролен.
- О, - проговорил я, - сколько же это может продолжаться, пока не
сработает та упомянутая тобой система естественного ограничения?
- Это произойдет уже после того, как она полностью аннигилирует
участок, где стоим мы, - ответил он.
- Она расходится во всех направлениях так же, как и направляется в
эту сторону?
- Да.
- Интересно. Но КАКОВА же критическая масса?
- Мне придется показать тебе. Но сначала нам лучше подыскать новое
место. Это исчезает. Возьми меня за руку.
Я сжал его ладонь, и он провел меня в другое Отражение. На этот раз я
вызвал Логруса и произвел операцию, в то время, как он ограничивался
наблюдением. На этот раз я не дал бы процессу стать бесконтрольным.
Когда все было закончено и я стоял, дрожа, глядя на созданный мною
небольшой кратер, он положил мне руку на плечо и сказал:
- Как тебе известно в теории, это и есть конечная мощь, стоящая за
всеми твоими заклинаниями. Сам Хаос. Но работать с ним напрямую опасно.
Однако, как видишь, возможно. Теперь, узнав это, ты обучен полностью.
Такая концовка была очень впечатляющая. К тому же она ужасала. И для
подавляющего числа ситуаций, которые я мог представить, это скорее можно
было сравнить с применением ядерного оружия для стрельбы по воробьям. Так
вот сразу я не мог вообразить никаких обстоятельств, при которых мне
захотелось бы прибегнуть к такой технике, до тех пор, пока Виктор Мелман
действительно не разозлил меня.
Мощь продолжает интересовать меня во всех своих проявлениях,
масштабах и стилях. Она была частью моей жизни столь долгий срок, что я
считаю, что хорошо знаком с нею, но сомневаюсь, что когда-нибудь полностью
ее пойму.
10
- Самое время, - сказал я тому, кто таился во тьме.
Последовавший за этим звук издал не человек. Это было тихое рычание.
Я гадал, на что похож этот зверь, но был уверен, что нападение не заставит
себя ждать. Однако, нападения не было. Вместо этого рык стих, и то, что
таилось в темноте, заговорило вновь:
- Почувствуй страх, - донесся шепот.
- Почувствуй сам, посоветовал я ему, - пока еще можешь.
Судя по звукам, дыхание его было тяжелым. За моей спиной плясали
языки пламени. Дым ретировался как можно дальше из поля зрения на
противоположную сторону лагеря, насколько ему позволяла длина веревки.
- Я мог бы убить тебя, пока ты спал, - медленно произнес он.
- Ну и дурак, что не сделал этого, - отозвался я. - Это тебе дорого
встанет.
- Я хочу посмотреть на тебя, Мерлин, - заявил он. - Я хочу увидеть
тебя озадаченным. Я хочу увидеть твой страх. Я хочу увидеть твои муки
прежде, чем увижу твою кровь.
- Тогда, как я понимаю, это дело личное, чем профессиональное?
Донесся странный звук, и лишь через несколько минут я понял, что это
нечеловеческое горло пытается издать смешок.
- Давай условимся, что это так, маг, - ответил затем он. - Вызови
свой Знак, и твоя сосредоточенность поколеблется. Я узнаю его и растерзаю
тебя прежде, чем ты сможешь применить его.
- Очень любезно с твоей стороны, что ты предупредил меня.
- Я просто хотел исключить этот вариант из твоих поисков. Штука,
обвивающая твою левую руку, на этот раз тебе тоже не поможет.
- У тебя хорошее зрение.
- В таких делах - да.
- Теперь ты, наверное, желаешь обсудить со мной философию мести?
- Я жду, когда ты сорвешься и сделаешь какую-нибудь глупость,
доставив несказанную радость моему тщеславию. Я ограничил твои действия до
