- Я попробую, прежде чем нырять. Ты лучше привяжи лошадей к дереву.
И Таис скользнула по крутому песчаному склону, едва остановившись у
края воды, сбросила сандалии, попробовала ногой, потом плеснула себе в
лицо. Чистая холодноватая, ключевая вода. Давно Таис не видела такой воды
после мутных рек Нила и Евфрата. Как истая эллинка, она очень ценила
хорошую воду. С радостным визгом гетера кинулась в стеклянистую бирюзовую
глубь, переплыла узкое озерко, выскочила на отмель белого песка, снова
стала плескаться, наконец устремилась к северному "рогу". Здесь восходящее
течение подземных ключей подбросило ее, затем, будто переваливая в мягких
огромных лапах, потащило вниз. Таис не испугалась, а всплыла, откинувшись
на спину и широко взмахивая руками. Ключи оказались не холодными. Таис
поиграла на бурлящих водяных куполах, потом, утомившись, вернулась на
глубину и снова легла на спину. Так она плавала, ныряла и плескалась,
смывая все кошмары Антэроса, пока нетерпеливое ржание иноходца не
напомнило ей о времени. Освеженная и счастливая, Таис взобралась на холм,
где под деревом приютились кони и ее провожатый. По румянцу щек и легкому
смущению Таис поняла, что молодой воин любовался ею.
- Ты наслаждалась водою, как лучшим вином, госпожа, - сказал Ликофон,
- и мне захотелось тоже...
- Иди, и убедишься, насколько это лучше вина. Я побуду у лошадей, -
гетера потрепала по шее Боанергоса, в то же время поглаживая морду ревниво
косившейся Салмаах.
Тессалиец расстался с оружием и военным поясом только на самом
берегу. Таис одобрительно осмотрела его отлично сложенную мускулистую
фигуру, гармонировавшую с красотой лица.
- Ты не женат? - спросила она Ликофона, когда воин, накупавшись,
взобрался на вершину холма.
- Нет еще! У нас не женятся раньше двадцати пяти лет. До войны я не
мог, а теперь не знаю, когда попаду домой. Может быть, совсем не попаду...
- Все в руках богов, но, мне думается, они должны быть милостивы к
тебе. От тебя пойдут хорошие дети!
Войн покраснел, как мальчик.
- Но я не хочу накликать беду, - спохватилась афинянка, - бывают
завистливы боги... Поедем?
Салмаах и Боанергос понеслись во весь опор, как только выбрались из
песков. Чтобы хорошенько размять лошадей, Таис повернула по дороге на
север и, проехав около парасанга, поднялась на перевал в поперечную долину
притока Евфрата. Корявые раскидистые дубы окружили замшелый портик с
четырьмя колоннами, приютивший статую Иштар Кутитум из гладко
полированного серого камня. Зелено-золотистые хризолитовые глаза блестели
в тени. Слегка скуластое скифское лицо, обрамленное спускающимися на плечи
подстриженными волосами, хранило презрительное выражение.
В глубине портика за статуей узкий проход вел в маленькую келью,
хорошо освещенную широкими проемами под крышей. В нише восточной стены над
почерневшим деревянным алтарем была вделана плитка обожженной глины с
очень выпуклыми скульптурными изображениями. Обнаженная богиня стояла,
тесно сомкнув оканчивавшиеся когтистыми совиными лапами ноги и подняв на
уровень лица руки с обращенными вперед ладонями. В левой руке отчетливо
изваян был узел веревки. За спиной изображения совиные крылья спускались
до половины бедер, следы оперения виднелись над щиколотками.
Богиня стояла на спине льва, позади которого возлежал еще один лев,
головой в другую сторону, а по сторонам нижние углы плитки занимали
огромные совы, значительно больше львов. По нижнему краю чешуйчатые
выступы символически означали горный кряж. Все изваяние было раскрашено в
яркие цвета: красный для тела богини, черный - для львиных грив. В
оперении ее крыльев и сов чередовались черные и красные перья.
В энтазисе выпрямленного струной тела богини, ее грозных спутниках,
ужасных лапах и крыльях для Таис промелькнуло что-то пугающее, сразу же
исчезнувшее в восхищении телесной красотой ее. Стройные сильные ноги,
очень высокие полусферические груди, подобные которым Таис видела лишь на
критских или позднеэллинских изваяниях, узкий стан и крутые бедра - все
было слито в гармонический образ, полный чувственной силы. Богиня была
обольстительней Ашторет-Иштар, агрессивной в женской власти над зверями и
людьми, грознее Реи-Кибелы, таинственнее Артемис и Афродиты.
Таис низко поклонилась древнему изваянию, пообещала принести ей
цветов.
Позднее, когда афинянка расспросила главную жрицу о странной крылатой
богине, она узнала, что при храмах Матери Богов во времена древних царей
Месопотамии около полутора тысяч лет тому назад существовали отдельные
святилища Иштар-Кутитум, которой поклонялись вместе с царицей ночей,
богиней Лилит, которая всего лишь одно из обличий Великой Матери: Лилит -
богиня служения мужской любви, и веревка в ее руке - символ этой
обязанности. Таис вспомнила рассказ Геродота о вавилонских обычаях
служения Великой Богине, когда лучшие женщины города отправлялись в храмы
Ашторет, чтобы там отдаваться чужеземцам. В знак своего служения они
обвязывали толстую веревку вокруг головы. Наверное, Иштар-Кутитум дала
начало сирийской и финикийской богине Котитто, почитавшейся владычицей
безумной страсти.
Но при первой встрече Лилит не показалась ей благожелательной.
Стараясь отогнать вещее чувство недоброго, Таис погнала иноходца бешеной
рысью вниз, в сосновую рощу. Наслаждаясь быстротой, теплым ветром и
свежестью омытого тела, Таис подъехала к храму Великой Матери, отдала
поводья Ликофону и поблагодарила воина. С того момента, как они выбрались
из озера Прибывающей Луны, как прозвала его Таис, тессалиец хранил
молчание, словно под заклятием.
За-Ашт сказала, что явилась посланница верховной жрицы и оставила
бронзовый диск. Как только госпожа отдохнет, то пусть ударит в него.
Посланная придет снова и поведет в храм. Гетера поморщилась. Ей вовсе не
хотелось идти в обиталище могучей богини. Она предчувствовала новые
испытания.
Прекрасная, ясная и шаловливая радость богов и людей Афродиты
отличалась от грозной необоримой Матери Богов, не противостоя ей, но и не
соглашаясь. Одна была глубью плодоносящей Земли, а другая - как полет
ветра на облаках...
Таис обедала по обыкновению вместе с рабыней. Финикиянка, любившая
поесть, почти не притронулась к пище. Молчаливая, с опущенными глазами она
уложила гетеру и принялась массировать ей утомленные скачкой ноги. Таис
исподтишка присматривалась к рабыне и наконец спросила:
- Что с тобой, За-Ашт? Со вчерашнего вечера ты сама не своя. Или
много выпила отравы?
Финикиянка вдруг бросилась на пол и, крепко сжимая колени хозяйки,
страстно прошептала:
- Отпусти меня в храм, госпожа. Они говорят, что после года испытаний
я сделаюсь жрицей - служить Ашторет-Кибеле, как они.
Удивленная Таис села.
- Называли ли жрицы испытания? Может быть, они таковы, что ты не
захочешь даже думать о храме? Наверное, тебя заставят служить Кибеле с
низшей ступени, отдаваться каждому пришельцу...
- Мне все равно! Я ничего не боюсь! Только бы остаться здесь и
служить той, власть которой я испытала вчера и чьей силе покорилась!
Афинянка пристально рассматривала свою рабыню, прежде язвительную,
злую и скептическую, а теперь вспыхнувшую пламенем и верой, как в
четырнадцать лет. Может быть, мойра - судьба финикиянки привела ее для
служения в храме? Если она нашла здесь себя, это все равно что встреча с
любовью. В таких случаях Таис никогда не препятствовала, теряя красивых
рабынь и вновь находя их, с радостью готовых служить ей. Таис
заколебалась. Она всегда была осторожной при решении судьбы своих людей.
Кроме того, сейчас За-Ашт у ней одна. Можно ли будет здесь в уединенном
храмовом городке найти замену За-Ашт? И Таис покачала головой, не
отказывая и не соглашаясь.
- Подожди. Сначала я узнаю, как поступят с тобой, потом поищу, кем
заменить тебя.
- Ты не отказываешь, о благодарю тебя, госпожа!
- Не спеши радоваться! Еще ничего не решено, - предостерегла Таис
финикиянку, которая принялась растирать ее с удвоенной энергией. - Скажи,
За-Ашт, - задумчиво спросила, переворачиваясь на спину, Таис, - неужели не
видишь ты иного пути в жизни, кроме служения Матери Богов? Ты умна и
хороша собой, а что судьба сделала тебя рабыней, это может измениться... в
храме же рабство худшее, ибо безгранична власть Кибелы.
- Ты не знаешь, госпожа, как ревнивы финикийцы, сирийцы и другие
здешние народы! Мы, женщины, не любим красоты в других женщинах, а Великая
Мать уравнивает всех в своей руке.
- Мне кажется, и ей служат по-разному? - возразила Таис. - Правильно
ли я поняла? Ты совсем не любишь меня?
Да, госпожа! Ты слишком прекрасна. Я давно ищу и не могу найти в тебе
порока. Ты столь же гибкая, как наши тринадцатилетние девочки-танцовщицы,
сильна, как кобылица, груди твои тверды, как на заре юности у нубиек...
- Перечисление, достойное любовника, - рассмеялась гетера, - но что
же обижает тебя?
- Ты лучше всех вокруг и меня тоже!
- И из-за этого ты готова на рабство в храме?
- Да, да!
Таис пожала плечами, так и не поняв свою рабыню. После долгого
молчания За-Ашт сказала:
- Как красивы голубые камни на твоей медной коже, госпожа! И твои
серые глаза становятся еще глубже. Тот, кто подарил тебе ожерелье,
понимает красоту вещей.
- Это главная жрица Кибелы-Реи, Ашторет, или Иштар, многоименной
Матери Богов.
- А прежнее ожерелье ты теперь будешь носить пояском?
- Да, как Ипполита, царица амазонок! - Таис критически осмотрела
золотой поясок и решила снять все звезды, кроме одной. Давно ушли в
прошлое первые победы и успехи, ничего не значила для нее и подаренная
Птолемеем звезда. Только последняя с буквою "мю"... жрица сказала М -
женский символ с незапамятных времен...
- Поищешь мастера снять звездочки, кроме одной? - вслух сказала
гетера.
- Позволь мне. Я ведь дочь ювелира и кое-что умею...
Финикиянка сняла поясок и, отойдя в угол комнаты, извлекла из своих
вещей маленькие щипчики, поколдовала с ними и с торжеством надела на Таис
цепочку с одной звездой.
- Теперь равновесие в центре, - поправила она бывшее ожерелье и
подала Таис остальные звезды.
- Положи в шкатулку. Ты, оказывается, мастерица, разве я могу
расстаться с тобой?
Финикиянка было огорчилась, но поняла, что Таис дразнит ее, и
побежала за шкатулкой.
- Хочешь, завтра я возьму тебя с собой? - сказала гетера, лениво
устраиваясь в подушках, - поблизости есть озерко синей воды, подобное
серпу Луны. Я купалась там сегодня и давно не получала такого
удовольствия.
- Что ты сделала, госпожа? - лицо За-Ашт исказилось от страха.
Таис недовольно приподнялась на локте.
- Ты кричишь, как на сирийском базаре! Что случилось?
- Мне сказали, что на востоке от храма есть священное озеро Иштар в
форме лунного серпа. Там уединенно от всех совершается омовение Ашторет в
дни празднества... Артемис, кажется, так зовут ее эллины. Всякого, кто
посмотрит священное действо, жрецы с длинными копьями убивают на месте. Я
боюсь за тебя, госпожа. Ашторет мстительна, а ее служители не меньше.
Таис призадумалась.
- Пожалуй, следует молчать о моем поступке. И я не возьму тебя с
собой, хотя и поеду купаться снова.
- О, госпожа... - начала За-Ашт и метнулась к двери на террасу,
откуда послышалось бряцание оружия. Таис потянула на себя серебристое
покрывало. Немного спустя в комнату вошел Ликофон.
