такт сильному прогибу тела, а правая нога перешла в положение левой. И
снова на миг обрисовался треугольник. Салмаах, подпрыгивая, продвигалась
по кругу, готовая повернуться другим боком. Таис взлетела на спину лошади
и соскользнула с другого ее бока, повторяя треугольник странного танца.
Сплошной рев стоял под навесом. Леонтиск ринулся было вперед. Его
остановил Неарх. Птолемей казался внешне спокойным. Крепко сцепив руки, он
прижимал их к груди, бросая взгляды на тессалийца. Даже Александр поднялся
и чуть было не сбил с ног широкоплечего сутуловатого человека, стоявшего
рядом с ним, который следил за танцем Таис так, как будто от этого
зависела вся его жизнь. Последний прыжок Салмаах. И снова Таис на ее
спине; поднятая на дыбы лошадь поклонилась на обе стороны. Затем Таис
поставила кобылу на колени, головой к Александру, и сама, спрыгнув на
землю, под восторженные крики зрителей приветствовала его. Толпа
неистовствовала. Салмаах испугалась, вскочила, заложив уши и кося глазом,
стала пятиться к заднику "сцены". Ее подхватила под уздцы Гесиона.
Александр поманил Таис. Но гетера накрылась бахромчатым египетским
плащом и убежала. Надо было как можно быстрее смыть едкий конский пот. Да
и одеться для пира.
Через несколько минут Таис появилась под навесом в оранжевом хитоне с
тремя лентами - синей, белой и красной, вплетенными в черную чащу ее
волнистых волос.
Прежде чем Птолемей или Леонтиск успели что-либо сказать, гетера
подошла к Александру. Царь македонцев взял ее за обе руки, поцеловал и
усадил за трехногий греческий столик между собой и широкоплечим
сутуловатым человеком с короткой бородой на худом лице, с умным и усталым
взглядом.
- Посмотри на нее хорошенько, Лисипп!
Таис вздрогнула. Она впервые видела знаменитого ваятеля, покинувшего
Элладу, чтобы сопровождать победителя персов. Скульптор обнял Таис за
плечи и стал рассматривать ее лицо с бесцеремонностью художника или врача.
Гетера увидела, что он вовсе не сутул, а лишь кажется таким из-за привычки
наклоняться вперед, всматриваясь пристально.
- Зачем, царь? - Таис не смогла назвать македонца по имени, хотя и
знала, что Александру всего двадцать четыре года, всего на год старше ее:
фамильярность была не в ее характере.
- Александр хочет, - ответил за царя Лисипп, - чтобы я когда-нибудь
сделал твою статую в образе царицы амазонок. С детства он мечтал повторить
историю Тесея и Ипполиты, но с огорчением узнал, что всадницы Термодонта
давно исчезли, осталась лишь легенда. Однако ты сегодня явилась истинной
их наследницей. Смотри, как пожирает тебя глазами наш герой Леонтиск!
Таис склонилась перед Александром в преувеличенной мольбе.
- Пощади, о царь! Уже триста лет художники изображают, как доблестные
эллинские воины расправляются с амазонками, убивают их, тащат в плен.
Примечал ли ты, что амазонки по большей части даже пешие, чтобы никак не
возвышаться над мужчинами?
- Что ты подразумеваешь? - с любопытством спросил Лисипп.
- Любые сосуды: краснофигурные, чернофигурные, времен первой
олимпиады и даже до того. Художники всякие - знаменитые и незнаменитые:
Ефроний, Евхаридес, Андокидес, Архесилай, да разве их упомнишь? И везде
герои Тесей, Геракл, Ахиллес тащат за волосы несчастных амазонок, бьют
дубинами упавших на колени, вонзают им в грудь мечи и копья. Я почти не
видела рисунков, где бы амазонки изображались верхом на лошадях, как им и
следует быть, еще меньше - где они поражают мужчин в бою.
- Ну это на сосудах, да еще старинных! - возразил Лисипп.
- Отнюдь нет! Вспомни сцены похищения Антиопы на барельефах храма
Аполлона! А наш Парфенон! Да неужели ты забыл огромную картину Микона в
пинакотеке Афин, в левом крыле Пропилеи, где эллинские воины беспощадно
избивают амазонок. Она написана столетие назад или больше.
- Что же ты хочешь этим сказать? - нахмурился Александр.
- Когда мужская гордость уязвлена, вы начинаете выдумывать для своего
оправдания небылицы. А художники стараются изобразить эту ложь как можно
правдивее.
- Зачем это художникам? - сказал Лисипп.
- Так ведь они мужчины тоже! И им тоже нестерпима даже мысль о
женском превосходстве.
Незаметно подошедший Леонтиск захлопал в ладоши.
- Чем ты восторгаешься? - недобро спросил Птолемей.
- Умом амазонки. И правдой.
- Ты видишь правду?
- Хотя бы в том, что только у амазонок все эти поражения, которые с
такой охотой изображали афиняне, не отняли мужества, как у беотийцев и
афинян. Темискиру, их столицу, взял Геракл, часть амазонок погибла под
Афинами, и все же они пришли к стенам Трои сражаться против эллинов. Им не
могут простить этого потомки тех, кого амазонки били, вселяя страх своей
нечувствительностью к ранам!
Александр весело рассмеялся, а Птолемей не нашел что возразить
тессалийцу. Лисипп спросил Таис:
- Скажи, почему тебе пришло в голову выступать в иппогиннесе нагой?
- Прежде всего - соответствие легендам. Истинные амазонки,
посвященные Артемис девушки Термодонта, жившие за тысячу лет до нас,
всегда сражались нагими и ездили на лошадях без потников. То, что будто бы
они выжигали себе одну грудь для стрельбы из лука - нелепая выдумка, хотя
бы потому, что нет ни одного древнего изображения безгрудой амазонки.
Стиганоры стреляли или прямо перед собой над ушами лошади, или, когда
проскакивали мимо врага, поворачивались и били с крупа коня. Настоящих
амазонок вы можете видеть на старых клазоменскнх вазах и кратерах. Это
крепкие, даже очень плотные нагие девушки, верхом на сильных лошадях, в
сопровождении бородатых конюхов и собак. Ионийские и карийские женщины,
привыкшие к свободе, не могли смириться с грубыми дорийскими
завоевателями. Самые смелые, сильные, юные уходили на север, к Эвксинскому
Понту, где образовали полис Темискиры. Это не народность, а священные девы
Артемис, потом Гекаты. Невежественные историки и художники спутали их со
скифскими женщинами, которые также прекрасные воительницы и наездницы.
Поэтому очень часто амазонок изображают одетыми с ног до головы, в
скифской одежде или каппадокийками с их короткими эксомидами.
- Ты должна учить истории в Ликее или Академии! - воскликнул
удивленный Лисипп.
Веселые огоньки заиграли в глазах Таис.
- Из Ликея я едва унесла ноги, познакомившись с Аристотелем.
- Мне он ничего об этом не рассказывал, - прервал ее Александр.
- И не расскажет - по той же причине, по какой рисуют избиения
амазонок. Но скажи, о ваятель, слышал ли ты, чтобы женщина чему-нибудь
учила взрослых людей, кроме любви? Разве Сапфо, но как с ней разделались
мужчины! А мы, гетеры-подруги, не только развлекаем, утешаем, но также
учим мужчин, чтобы они умели видеть в жизни прекрасное...
Таис умолкла, успокаивая возбужденное дыхание. Мужчины с нескрываемым
интересом смотрели на нее, каждый по-своему осмысливая сказанное.
- И еще, - заговорила Таис, обращаясь к скульптору, - ты, чье имя
неспроста "Освобождающий лошадей", поймешь меня, как и все они, - гетера
показала в сторону Леонтиска и македонцев, - властители коней. Когда ты
едешь верхом по опасной дороге или мчишься в буйной скачке, разве не
мешают тебе персидский потник или иная подстилка? А если между тобой и
телом коня нет ничего, разве не сливаются в одном движении твои жилы и
мышцы с конскими, работающими в согласии с твоими? Ты откликаешься на
малейшее изменение ритма скачки, ощущаешь нерешительность или отвагу
лошади, понимаешь, что она может... И как прочно держит тебя шерсть при
внезапном толчке или заминке коня, как чутко отвечает он приказу пальцев
твоих ног или повороту колен!
- Хвала подлинной амазонке! - вскричал Леонтиск. - Эй, вина за ее
здоровье и красоту! - И он поднял Таис на сгибе руки, а другой поднес к ее
губам чашу с драгоценным розовым вином.
Гетера пригубила, погрузив пальцы в его короткие остриженные волосы.
Птолемей деланно рассмеялся, еле сдерживая готовую прорваться
ревность.
- Ты хорошо говоришь, я знаю, - сказал он, - но слишком увлекаешься,
чтобы быть правдивой. Хотел бы я знать, как можно заставить яростного коня
почувствовать эти маленькие пальцы, - он небрежно коснулся ноги гетеры в
легкой сандалии.
- Сними сандалию! - потребовала Таис.
Птолемей повиновался недоумевая.
- А теперь опусти меня на пол, Леонтиск! - И Таис напрягла ступню
так, что, опершись на большой палец ноги, завертелась на гладком полу.
- Понял теперь?! - бросила она Птолемею.
- Таким пальчиком, если метко ударить, можно лишить потомства, -
засмеялся Леонтиск, допивая вино.
Симпосион продолжался до утра. Македонцы становились все шумнее и
развязнее. Александр сидел неподвижно в драгоценном кресле фараона из
черного дерева с золотом и слоновой кости. Казалось, он мечтал о чем-то,
глядя поверх голов пирующих.
Птолемей тянулся к Таис жадными руками. Гетера отодвигалась по скамье
к креслу Александра, пока великий повелитель не опустил на ее плечо свою
тяжелую и надежную руку.
- Ты устала. Можешь идти домой. Лисипп проводит тебя.
- А ты? - внезапно спросила Таис.
- Я должен быть здесь, как должен еще многое, независимо от того,
люблю я это или нет, - тихо и, как показалось, досадливо ответил
Александр. - Я хотел бы иного...
- Царицу амазонок, например! - сказал Лисипп.
- Я думаю, что амазонки, посвятившие себя Артемис и единственной цели
- отстоять свою самостоятельность, были никуда не годными возлюбленными. И
ты, о царь, не узнал бы ничего, кроме горя, - сказала гетера.
- Не то что с тобой? - Александр склонился к Таис, вспыхнувшей, как
девочка.
- Я тоже не для тебя. Тебе нужна царица, повелительница, если вообще
может женщина быть рядом с тобой.
Победитель персов пристально посмотрел на Таис и, ничего не сказав,
отпустил ее движением руки.
Едва они очутились в тени деревьев, как Лисипп негромко спросил:
- Ты посвященная орфиков? Как твое имя в посвящении? Много ли открыто
тебе?
- Мало, - откровенно призналась гетера. - А орфическое имя мое -
Тию...
Узнав о делосском философе, Лисипп утратил свою недоверчивость и стал
рассказывать ей о том, что в глубине Персии он встретил близкий орфикам
культ Зороастры. Сторонники Зороастры поклоняются доброте в образе
мужского божества Ормузда, вечно борющегося со злом - Ариманом. Одежда
Ормузда - те же три цвета Музы: белый, красный и синий. Лисипп посоветовал
и Таис, если она поедет в Персию, носить там трехцветные ленты.
- Я должен встретиться с тобой, как только Дарий будет окончательно
побежден, и я устрою себе в Персии постоянную мастерскую. Ты - нелегкая
модель для художника. В тебе есть что-то редкое.
- А не состарюсь я до той поры? - рассмеялась Таис.
- Глупая, ты не знаешь Александра! - ответил Лисипп. Он был убежден,
что окончательная победа над персами - дело скорое, что Александр
непреклонен в достижении этой гигантской цели.
Дома ждала Гесиона вместе с Неархом. Восторженный критянин поздравил
Таис с небывалым успехом.
- Этот предводитель конницы, он совсем-совсем поражен Эросом! - с
хохотом вспомнила Гесиона. - Ты покорила знаменитого героя, подобно
Ипполите!
Таис попросила Неарха рассказать, чем прославился Леонтиск.
В битве при Иссе армия Александра оказалась зажатой в прибрежной
долине огромными силами персов. Их конница, в несколько раз превосходившая
числом конницу македонцев, бросилась с холмов на берег, перешла речку и
