его и жену и увели дочь. Антеф побежал сказать вестникам...
-- Зачем? -- удивилась жена.
-- Теперь я тоже скажу: зачем? -- ответил кормчий. -- За
один вечер я стал умнее на десять лет...
-- Антеф так любил свою То-Мери!
-- Потому и сделался гонимым, подобно робкой антилопе. Дом
его без хозяина и отца, жена и дети оплакивают его как
умершего. Пойди к ним на рассвете и скажи тайное утешение. А
я... -- Уахенеб умолк.
-- Я слушаю тебя!
-- Антеф сделал то, что должен был сделать отец и мужчина.
Он проник в храм Хнума в поисках дочери, проследил, что она
заперта в кладовой дома начальника мастеров, и, пытаясь
освободить То-Мери, напал на жреца...
-- И...
-- И едва спасся из храма. Вернулся в дом свой в великом
горе и напрасно размышлял, придумывая, как спасти дочь.
Вестники объявили его врагом города... Остальное ты знаешь.
-- Ты задумал опасное дело, господин мой, -- сказала жена,
поняв затаенные думы кормчего.
-- Не опасайся, я сумею исполнить это, не привлекая
внимания чиновников Великого Дома. Я почти гость здесь -- так
редко приходится бывать мне дома, за мной нет записей и глаз...
Если хочешь помочь мне, пойди скорее в дом, где живут мои
ученики Ахавер и Нехеб-ка, разбуди их. Скажи, что я заболел и
зову.
-- У нас в саду спит сегодня тот -- большой и темнокожий,
твой мастер паруса(x)...
-------------------------------------------------------
[x] Мастер паруса -- моряк, парусом египетского
корабля, управляющий единственным парусом египетского
корабля
-------------------------------------------------------
-- А, большой Нехси здесь? Это помощь от богов... Я
разбужу его!..
Проснувшиеся сыновья Уахенеба стали умолять отца позволить
им тоже идти на таинственное дело. Но кормчий оказался
неумолимым.
Во тьме и тишине четыре человека выскользнули на улицу и
молча направились к храму Хнума, стоявшему среди большого сада,
на возвышенном участке берега. Уахенеб обладал хорошей
зрительной памятью и навсегда запоминал те места, в которых ему
приходилось бывать. Теперь он уверенно обошел главный вход, в
глубине которого мерцал слабый огонь двух светильников, и
приблизился к небольшим воротам, ведшим во внутренний двор
около дома главного жреца.
-- Теперь ты, Ахавер, и ты, Нехеб-ка, по сигналу Нехси
начинайте драку у ворот, бросайте камнями, выкрикивайте
проклятия... Когда раздастся вопль шакала, убегайте, но сначала
в верхнюю улицу, чтобы спутать мысли врагов, потом бегите к
реке. Мы будем ждать в лодке за Кедровой Пристанью...
Все последующее произошло быстро: крики Ахавера, грубая
брань Нехеб-ка, грохот камней о доски ворот, неистовый лай
собак главного жреца, кинувшихся к ограде. Замелькали факелы в
руках младших жрецов, которые спали в храме и теперь выскочили
на шум.
Мрак во внутреннем дворе казался особенно непроглядным.
Большой Нехси, увлекаемый за руку Уахенебом, быстро добрался до
крепкой двери в низкой кубической постройке из плотной,
затвердевшей на жарком солнце глины. Дверь быстро уступила
огромной силе моряка. В душной тьме помещения царило молчание.
-- То-Мери, где ты? Я Уахенеб, друг твоего отца, ты знаешь
меня. Выходи скорей!
В глубине кладовой раздался слабый крик.
Уахенеб устремился внутрь, вытянув вперед руки. Его ладонь
коснулась плеча девушки. Кормчий провел рукой по лицу и волосам
То-Мери, чтобы успокоить девушку, и нащупал твердый ремень
бегемотовой кожи, прикрепленный к металлическому ошейнику,
замкнутому на тонкой девичьей шее.
-- Я привязана, -- прошептала То-Мери.
Кормчий дернул изо всех сил, но ремень был крепок. Медлить
долее было нельзя: там, у ворот, жрецы могли опомниться и
схватить Ахавера с его другом, а собаки -- почуять присутствие
чужих во дворе.
-- Нехси, скорее! -- позвал Уахенеб.
Гигант потянул, и прочная кожа в два пальца толщиной
разорвалась.
Нехси бросил легкую То-Мери себе на плечо и побежал за
Уахенебом. Они перелезли через изгородь там, где двор граничил
с садом. Пронзительный вопль шакала пронесся в темноте,
повторился раз, другой, третий...
Ахавер и Нехеб-ка катались по земле, браня друг друга и
осыпая ударами. Услышав сигнал, они вскочили на ноги.
Жрецы, домовые рабы и сам главный жрец столпились вокруг
них с факелами, наблюдая за дерущимися со злорадством и
негодованием. За воротами неистовствовали свирепые собаки.
Внезапно оба юноши повернулись и бросились вверх по улице. Они
бежали рядом изо всех сил, и быстрые ноги унесли их далеко от
растерявшихся жрецов. Ахавер и Нехеб-ка пробежали четыре
квартала и, не услышав погони, свернули в поперечный переулок.
Они долго неслись вдоль реки, пока решились спуститься к
берегу, и подошли к Кедровой Пристани с другой стороны.
Лодка отплыла беззвучно, весла искусных гребцов гнали ее с
возрастающей скоростью. Там, где находился храм Хнума, мелькали
огни факелов.
Ахавер и Нехеб-ка торжествующе засмеялись.
-- Гребите, гребите! -- весело сказал кормчий. -- Путь
далек, скоро рассветет... -- И сильным толчком кормового весла
Уахенеб прибавил ходу лодке.
Нехси заставил сидевшую на дне лодки девушку опереться
спиной на его колени и старался разогнуть запор ее ошейника,
путаясь в массе густых вьющихся волос. Ошейник был заперт на
толстый бронзовый крючок.
Лодка удалилась на шесть тысяч локтей от города Белых Стен
и плыла вдоль ненаселенного западного берега великой реки.
Позади осталась гигантская пирамида и город мертвых для знати и
богатых, примыкавший к северной стороне пирамиды. Мрак
рассеивался, гладь реки заблестела тускло и неприветливо.
Мастеру паруса наконец удалось справиться с крючком.
Ошейник раскрылся, и Нехси швырнул его далеко на середину реки.
Все сидевшие в лодке следили за его полетом. С легким
всплеском орудие унижения и плена навсегда погрузилось на дно
реки. И в тот же миг за восточной пустыней поднялся краешек
солнца, яркие лучи алого света загорелись на реке в том месте,
где потонул ошейник.
-- Утопить бы так все, что гнетет нас! -- задумчиво сказал
Уахенеб, выразив этим неясные стремления своих спутников.
Лодка причалила у двух одиноко росших пальм.
В сотне локтей от берега, в пределах высокой бесплодной
равнины, расположился город мертвых для простых роме. Здесь не
было ничего похожего на массивные каменные или кирпичные
гробницы знатных людей, только бесчисленные ряды маленьких
холмиков отмечали места, где хранились останки отошедших в
западные края.
-- Неужели Антеф не боится оставаться здесь в ночные часы?
-- удивился большой Нехси.
-- О, мне пришлось один раз быть здесь поздно вечером, --
отозвался Нехеб-ка. -- Выли шакалы, хохотали гиены, страшные
птицы ночи летали над головой. Вдали ревел лев, глухим плеском
отзывались в реке крокодилы, -- мне показалось, что стонет
земля, наполненная умершими. Я едва удерживал свое сердце от
бегства...
-- Антеф не здесь, он скрывается в древнем подземелье,
близко от берега. Если каждому из нас придется выбирать между
позорной смертью и страхом перед отошедшими, -- я думаю, что он
меньше убоится мертвых, -- спокойно сказал Уахенеб.- От мертвы?
еще никто не погиб. Здесь давно живет старый сторож с семьей, и
все от мала до велика здоровы и целы. У нас, бедняков, не
знающих вещей(x), тут нет ничего -- ни таинственных гробниц, ни
подземелий. Про город мертвых для знатных рассказывают страшные
предания... А может быть, для того, чтобы... никто не смел
трогать вещи, храня щиеся в богатых гробницах? -- Кормчий тихо
рассмеялся, а его спутники посмотрели на него с удивлением.
-------------------------------------------------------
[x] Не знающий вещей -- египетский термин, означавший
бедняков
-------------------------------------------------------
-- Мы будем здесь жить? -- тихо спросила девушка, устремив
на Уахенеба глаза, еще полные грусти.
-- Вовсе нет, -- рассмеялся кормчий. -- Тебя завтра
возьмет на корабль мой верный друг, кормчий Саанахт. Ты будешь
жить в Дельте, у моих родных, пока не повернется лицо богов...
-- А отец?
-- Антефа нельзя отослать с тобой. Я возьму его на свой
корабль тайно, в день отплытия. Нам не дадут много отдыхать --
скоро пойдем мы опять за кедром для храмов на Великое Зеленое
море...
В доме Уахенеба вновь собрались гости -- кормчий решил
отпраздновать спасение Антефа и его дочери, не объясняя никому
причины торжества. Опустели два кувшина вина, громадный
глиняный сосуд с пивом. У захмелевших людей развязались языки,
все смелее становились выкрики и взволнованные речи о
несправедливости жизни в Та-Кем, о том, что жрецы обманывают
бедняков. что государство не жалеет своих подданных.
-- Рабы у богатых и во дворцах живут лучше, чем мы! --
воскликнул тот же хмурый кузнец, который угрожал Уахенебу
каменоломнями в прошлый раз.
Кормчий поднял руку:
-- Слушайте сказку о стране счастья!
Низенький старик с круглой лысой головой говорил о
трудности жизни без просвета и защиты. Гости стали кивать
головами, соглашаясь. Сказка описывала чудесную страну Пунт,
страну духов счастья. Никто не согнут страхом и голодом, золото
сверкает в речных песках, деревья отягощены чудесными плодами,
благовонные смолы текут по стволам, прекрасные девушки дарят
всех ласковыми улыбками. Все равно сыты, нет тяжких работ и
свирепых зверей...
-- Там, там! За восточной пустыней, за Лазурными
Водами(x), в безмерной дали!
-------------------------------------------------------
[x] Лазурные Воды -- Красное море
-------------------------------------------------------
Старик вскочил, указывая на восток; поднялись и все гости,
всматриваясь в пыльную мглу над восточными холмами, точно
стараясь сквозь нее разглядеть призрачное видение чудесной
страны...
-- Никто, никто, кроме могучих людей-богов древности, не
достигал пределов Пунта!
-- Недоступна, прекрасна желанная страна, отрада смертных,
живущих там наравне с духами, похожих на нас, детей Черной
Земли!..
Внезапно раздались удары палки в калитку сада. Громкий
стук оборвал сказку; люди насторожились, воцарилось молчание,
полное опасений. Угрюмый человек, морщинистый и суровый,
подошел к кормчему. Уахенеб поджидал его с затвердевшим, как у
статуи, лицом.
-- Мой и твой господин, казначей бога Баурджед, велит тебе
прийти завтра, после дневного сна! -- громко, не допускающим
возражения тоном сказал посланный, и Уахенеб перевел дыхание.
Зов казначея еще не был бедой.
Пестрые занавеси в оконных просветах колыхались под легким
ветерком. По коричневой полированной поверхности деревянных
колонн пробегали слабые блики света. В комнату, тяжело ступая,
вошел великий властитель, молодой фараон Джедефра(x). Следом за
ним спешили два человека с золотыми нагрудными знаками. Они с
привычной ловкостью распростерлись на полу перед фараоном.
Нетерпеливое движение руки Джедефра заставило их встать. Один,
высокий и худой, носивший звание хранителя царских сандалий,
снял с ног фараона сандалии из позолоченной кожи. Другой,
смотритель ларца с притираниями, осторожно освободил Джедефра
от тяжелого парика, прикрытого полосатым головным платком и
пшентом(x) и снял футляр, заменявший бороду. Фараон с
облегчением провел ладонью по гладко выбритой голове.
-------------------------------------------------------
