информации", как скажут в терминах кибернетики современные ученые. Это
память гигантского, невообразимого объема закодирована организмом для
работы в области подсознательного. Лишь в особых случаях и, вероятно,
только у человека она может прорваться в сознание с возможностью
раскодирования ее в мыслеобразах...
В очень древние времена египтяне, а позднее индийцы уже знали о
сложном устройстве и глубине человеческой психики, чему мы, европейцы,
до сей поры не можем научиться, даже в двадцатом веке, когда Фрейд
опримитивизировал психику человека, придав ей плоскую конструкцию из
инстинктов моллюска.
Египтяне считали, что душа человека состоит из семи различной
сложности отделов. Из них назову Ка, или душу тела - его
рефлексологию, Ба - душу дыхания или инстинктов, Кхабу, или тень тела,
Акху - сумму чувств в восприятии разума и, наконец, то, что имеет для
нас сейчас наибольший интерес, - Себ, пятая душа, наследственная,
переходящая из тела в тело. Выражаясь современным языком, вместилище
памяти поколений. Семерное же деление психики принимали в древности
индийцы. У них четвертая душа, или Кама-рупа, тоже несла в себе память
прошлого, но только в виде инстинктов, а не сознания, как пятая душа
египтян.
- Вы хотите что-то спросить? - обратился он к пожилому человеку,
скептически взиравшему на него из-под очков в тонкой оправе.
- Хочу выяснить. Вы, значит, следуете Фрейду, разделяя высшую
нервную деятельность человека на сознательную и подсознательную?
- Не Фрейду, а объективной реальности природы. Ошибка Фрейда и
его последователей в том, что они представили себе нашу психику
расщепленной на сознание и подсознание. На деле это диалектическое
единство, двойственность, две стороны одного процесса, называемого
мышлением. Это как бы два потока, параллельных и непрерывно
взаимодействующих между собой, взаимно контролирующихся и
индуктирующихся.
Шаг ближе к пониманию психических сил человека сделал Юнг. Его
"коллективное подсознательное" гораздо шире охватывает явления, чем
фрейдовское подсознание, и приближается уже к современному понятию
ноосферы. Юнговское подсознательное объемлет и то, что у других
авторов называется сверхсознанием и состоит из равного соотношения
темных и добрых сил, говоря образно - ангелов и дьяволов. У Фрейда все
это, маскируемое термином "греза", населено только дьяволами. Возьмите
его интерпретацию "Сна в летнюю ночь". Из "грезы" Титании Фрейд сделал
зверское искажение. Буквально: "я была любовницей осла!" Жажда
исключительности в психологической структуре Фрейда коварно ведет его
к попыткам прикидываться всемогущим богом... Не мудрено, что
психоанализ, которым, на основе Фрейда, увлекались на Западе вплоть до
последних лет, в конце концов потерпел полный провал. Он остался лишь
для утешения психопатов, неполноценных в половом отношении людей, и
средством к существованию огромного числа "врачей"- психоаналитиков.
- Ясно, ясно, - послышался нетерпеливый голос. - Прошло время,
когда горе-ученые отделяли психику от физиологии, а другие, наоборот,
старались объяснить все примитивным материализмом рефлексов, - вот и
получился тупик. Из него мы вылезли только с помощью кибернетики. А
ведь сам Павлов мечтал о "законном браке физиологии с психологией" -
его собственные слова. Довольно преамбул!
- Не так категорически, мои друзья! Часто неверная предпосылка
приводит к удачному опыту и неверная теория способствует раскрытию
истины, иначе лежавшей бы под спудом нагроможденных без смысла
наблюдений и фактов. В науке и искусстве надо спорить работой, идти
вперед, пусть спотыкаясь, но идти, а не играть словами. Великий
Вернадский, вводя понятие ноосферы - духовной сферы коллективного
знания и творческого искусства, накопленного человечеством всей
планеты, не смог предвидеть извращения, допущенного наукой, когда она
вместо содружества искателей истины стала превращаться в клан
жрецов-авгуров, постигших непреложные истины последних пределов
вселенной. Эта тенденция науки начала века бросила нас
неподготовленными в беспредельное море информации, которой оказалось
куда больше, чем предвидели авгуры, хотя Ленин еще в начале века
предостерегал ученых. Мало того, наука попросту отбросила и дала
утонуть в бездне информации всем необъяснимым на данном уровне
познания фактам. Я вижу свою задачу в том, чтобы в частном случае
генной памяти извлечь на свет точного исследования эти выброшенные за
борт явления. Ведь именно для диалектики познания важно, чтобы не было
серой поверхности утопленной информации и, с другой стороны,
Вавилонской башни нагромождения неиспользуемых научных данных,
подрываемой изнутри невежеством узких специалистов... - Помолчав,
Гирин продолжал: - Наследственная память человеческого организма -
результат жизненного опыта неисчислимых поколений, от наших предков -
древних рыб до человека, от палеозойской эры до наших дней. Эта
инстинктивная память клеток и организма в целом есть тот автопилот,
который автоматически ведет нас через все проявления жизни, борясь с
болезнями, заставляя действовать сложнейшие автоматические системы
нервной, химической, электрической и невесть еще какой регулировки.
Чем больше мы узнаем биологию человека, тем более сложные системы мы в
нем открываем. Все они ведут к главной цели - независимости организма
от непосредственного воздействия окружающего, следовательно, к
устойчивости и независимости мышления путем создания постоянства
условий внутри тела человека, так называемого гомеостазиса. Кроме
того, для успешного выживания нужен опыт верного выбора. Это
подсознательно ведет человека к чувству красоты, ощущению вредности
места или пищи - всему тому, что в наиболее ярких проявлениях раньше
приписывалось божественному наитию. Накопление индивидуального опыта в
подсознательном часто ведет ученых к внезапным, интуитивным открытиям,
на деле же это результат очень длительного, но подсознательного выбора
фактов и решений. Иногда какие-то ощущения из накопленной памяти
прошлого опыта поколений ведут к возникновению галлюцинаций, хотя, как
правило, галлюцинации возникают при болезненном расщеплении нормальной
мозговой деятельности. Но я имею в виду лишь инвертные, обратимые
галлюцинации, возбужденные в сознании какими-то выскочившими из
необозримого фонда памяти частицами. Они ведут нас к
головокружительной возможности - заглянуть через самого человека в
бездну миллионов прошедших веков его истории, пробуждая в его сознании
закодированный памятный фонд. Первая по времени научная постановка
проблемы генной памяти в начале нашего века принадлежит писателю
Андрею Белому. Он формулировал возможность "палеонтологической
психологии" и говорил об отношении к слоям подсознания, вписанным в
нашу психологическую структуру как к ископаемым пластам в геологии.
Беседовавший с писателем геолог Алексей Петрович Павлов принял эту
возможность и внес свои коррективы. Он также может считаться
пособником первых шагов на пути к пониманию огромной и сложной памяти
поколений. Наша задача не только расщепить сознание и подсознание, но
вскрыть подсознательную память и, отразив ее в сознании, получить
расшифровку.
Это единственный пока путь, потому что расшифровать свой код
может лишь сам мозг. Подозревая, что галлюцинации Иннокентия Ефимовича
обратимы, я предложил ему подвергнуться безвредному, хотя и нелегкому,
опыту, и он согласился послужить науке.
- Да заодно и самому понять, в чем дело, - вставил Селезнев,
очень внимательно слушавший Гирина.
- А дело вот в чем. Нормальный человек - это тот, у которого,
выражаясь фигурально, стрелка показателя психики трепещет на нуле - на
неощутимой грани между сознанием и подсознанием, взаимодействующими и
сливающимися вдоль этого тонкого, как... лезвие бритвы, психического
стержня, абсолютно здорового "я". Обеспечивается это состояние очень
сложной системой химических процессов, взаимодействием гормонов,
энзимов, полярно противоположных и, в свою очередь, качающихся на
таких же узких осях. Одна из главных химических осей психики - ось
гормонов гипофиза и надпочечников, иначе питуитарно-адреналиновая ось,
регулирующая оборот фосфора в мозгу и в организме вообще. Задержать
выброс фосфора с мочой и расшатать эту ось может, например, такой
препарат, как ЛСД-25 - производное от ядра всем известной спорыньи. Мы
его введем Иннокентию Ефимовичу и расщепим его сознание и подсознание.
Дальше будет видно, что применить для возбуждения угнетенного
сознания, чтобы сделать его максимально чувствительным к сигналам из
отделившегося подсознательного.
- Как же сделать мышление интенсивнее? - спросил Сергей.
- Нарушить установившийся в мозгу баланс между холинестеразой и
ацетилхолином, так же взаимопротивоположных, как все другие системы.
Первое вещество стимулирует деятельность мозга, обостряя мышление,
второе - понижает его. Интересно, что чем ниже мы спустимся по
эволюционной лестнице животных, тем больше будет активность
отупляющего ацетилхолина. Я нашел способ безопасного введения
холинестеразы в мозг через кровеносные лакуны...
- Кое-чего я не понял, - сказал Селезнев, - но вот что получится
в результате - это меня интересует. И даже очень. Я начал чувствовать,
что моя голова не очень-то прочна, и как бы чего не вышло... если все
качается на лезвии ножа.
- Все в мире так качается и, однако, существует миллионы лет. В
этом и есть чудо жизни, и мысли тем более. А получится вот что: сейчас
я дам вам порцию ЛСД-25, и вы впадете в эйфорию - почувствуете себя
радостным и свободным от всех забот, гнева и страха, от всего
некрасивого в жизни. Это будет счастье, иногда испытываемое в красивом
сне. Вам будет очень хорошо, но недолго, а дальше будет плохо, совсем
плохо! Эйфория перейдет в тоску. Вы будете предчувствовать утрату
только что приобретенного счастья, и тоска перейдет в горе. Горе
сменится трудно передаваемым состоянием близости космической бездны,
куда вы рискуете свалиться. Свалитесь и будете вопить о помощи. -
Гирин повернулся к своим слушателям и заметил: - Видения ада и адских
мук, всегда связанные с безысходной бездной, порождены этой стадией
расщепления психики у больных шизофренией.
Когда эти яркие ощущения поблекнут, у вас останется лишь
безразличие и апатия ко всему дальнейшему. Может быть, вам будет
мерещиться узкий путь между пропастями, но они уже не будут пугать
вас. Даже солнце потускнеет, и вы будете удаляться в пустоту
пространства, холодный и далекий от всего мира. Это последняя стадия.
Пробыв примерно часа четыре во всех трех стадиях, вы вернетесь к
своему обычному существованию. Подумайте, может, еще откажетесь? Никто
не неволит!
- Нет уж, доктор! Ничего в жизни не боялся, так не испугаюсь и
ваших пропастей. Давайте таблетки, нечего тянуть!
- Погодите! Все по правилам. - Гирин открыл толстую дверь камеры
энцефалографа, подвел Селезнева к глубокому креслу. - Мы вас тут
запрем, изолировав от всего мира. Переговариваться будем по телефону.
Вы сообщайте об изменениях в ощущениях, а мы запишем. Можете
записывать и сами, что хотите, вот здесь, под голубым ночником, -
тетрадь, карандаш и часы. Попытайтесь отмечать время, если сможете. Ну
вот, теперь действительно все! - Гирин пожал ему руку и вышел.
Сергей тотчас же закрыл дверь камеры двумя массивными щеколдами.
