бы вашему величеству захотелось уехать без лишнего шума и не
привлекая внимания, - вы могли бы за одни сутки достичь границы; а
если вы пожелали бы уехать из Парижа по-королевски, достаточно
было бы приказать какому-нибудь дворянину, которому король окажет
честь своим доверием, собрать тридцать тысяч человек и прийти за
королем прямо в Тюильри... В обоих случаях успех несомненен...
- Государь! - подхватила королева. - Если маркиз де Фавра так
говорит, вы, ваше величество, можете быть уверены в том, что это
чистая правда.
- Да, - кивнул король, - однако мое положение далеко не столь
безнадежно, как положение короля Станислава; Данциг был окружен
московитами, как сказал маркиз, крепость Вехзельмунд, его последний
оплот, только что капитулировала, я же...
- Вы же окружены парижанами, - нетерпеливо перебила его
королева, - четырнадцатого июля они взяли Бастилию, в ночь с пятого
на шестое октября они хотели вас убить, а днем шестого октября они
силой привезли вас в Париж, всю дорогу оскорбляя вас и ваших
близких... Да уж, хорошенькое положение! Я бы предпочла оказаться
на месте короля Станислава.
- Ну, ну, сударыня...
- Король Станислав рисковал только тюрьмой, в крайнем случае -
смертью, а мы... Король остановил ее взглядом.
- Разумеется, последнее слово за вами, государь, - продолжала
королева, - вы сами должны решить, что нам делать.
И она, едва сдерживаясь от нетерпения, села напротив портрета
Карла I.
- Господин де Фавра! - обратилась она к маркизу. - Я сейчас
беседовала с вашей супругой и вашим старшим сыном. Мне
показалось, что они оба исполнены смелости и решимости, как и
подобает супруге и сыну честного дворянина; что бы ни произошло, -
ежели предположить, что нечто произойдет, - они могут положиться на
королеву Французскую; королева их не оставит: она - дочь Марии-
Терезии и умеет ценить смелость.
Короля словно подхлестнула бравада королевы, и он подхватил:
- Так вы говорите, маркиз, что королю Станиславу были
предложены три способа бегства?
- Да, государь.
- Какие же?
- Во-первых, государь, королю предложили переодеться
крестьянином; графиня Шапока, супруга померанского наместника,
говорившая на немецком языке, как на родном, передала ему, что она
готова одеться крестьянкой и провести короля под видом ее супруга,
положившись на проверенного человека, прекрасно знавшего страну.
Это - тот самый способ, который я прежде всего имел в виду, говоря о
бегстве короля Французского в том случае, если это нужно сделать
тайно, ночной порой...
- А во-вторых? - перебил его Людовик XVI, словно ему было
неприятно сравнение с королем Станиславом.
- Во-вторых, государь, можно было с тысячью людей рискнуть
пробиться сквозь кольцо московитов; об этом способе я тоже уже
упоминал в разговоре с королем Французским и заметил при этом, что
у него в распоряжении не одна, а тридцать тысяч человек.
- Вы сами видели, на что мне пришлось употребить эти тридцать
тысяч человек четырнадцатого июля, господин де Фавра, - отвечал
король. - Перейдем к третьему способу.
- Третье предложение было Станиславом принято; оно заключалось
в том, чтобы, переодевшись в крестьянское платье, выйти из Данцига,
но не в сопровождении женщины, которая могла бы оказаться в пути
обузой, не с тысячью человек, которые все от первого до последнего
могли быть перебиты, так и не сумев прорвать кольцо вражеских
войск, а отправиться лишь с двумя-тремя надежными людьми, которые
всегда пройдут, где угодно. Этот третий способ был предложен
господином Монти, французским послом, и поддержан моим
родственником генералом Штейнфлихтом.
- Этот план и был принят?
- Да, государь. Если какой-нибудь король окажется в таком же
положении, как польский король, или в положении сходном, и,
остановившись на этом плане, соблаговолит оказать мне такое же
доверие, какое ваш венценосный прадед оказал генералу
Штейнфлихту, я мог бы головой поручиться за этот план, в
особенности - когда дороги столь безлюдны, как во Франции, а король
- такой прекрасный наездник, как ваше величество.
- Ну, разумеется! - подхватила королева. - Однако в ночь с пятого на
шестое октября король мне клятвенно обещал, что никогда не уедет
без меня и даже не будет замышлять бегство без моего участия; если
король дал слово, он его не нарушит.
- Ваше величество! - воскликнул Фавра, обращаясь к королеве. -
Это затрудняет путешествие, но не исключает его. Если бы я имел
честь руководить подобной экспедицией, я взялся бы доставить
королеву, короля и членов королевской семьи целыми и невредимыми
в Монмеди или в Брюссель точно так же, как генерал Штейнфлихт в
целости и невредимости доставил короля Станислава в Мариенвердер.
- Слышите, государь?! - вскричала королева. - Я думаю, что нам
нечего бояться с таким человеком, как маркиз де Фавра.
- Да, ваше величество, - согласился король. - Я тоже так думаю.
Однако время еще не пришло.
- Ну что ж, государь, - молвила королева, - ждите, как тот, кто
смотрит на меня с портрета. Один вид его, как мне кажется, должен
был бы дать вам лучший совет... Ждите, пока вас не вынудят вступить
в бой; ждите, пока вас не посадят в тюрьму, пока под вашими окнами
не построят эшафот... Сегодня вы говорите: Слишком рано!., а тогда
будете вынуждены признать: Теперь слишком поздно!.. - Как бы то
ни было, государь, я в любую минуту по первому слову вашего
величества буду к вашим услугам, - с поклоном промолвил Фавра; он
боялся, как бы его присутствие, послужившее причиной размолвки
между королевой и Людовиком XVI, не утомило короля. - Мне
остается лишь предложить моему повелителю свою жизнь: ваше
величество, вы можете располагать мною!
- Хорошо, маркиз, - молвил король, - взамен я подтверждаю данное
вам королевой обещание позаботиться о маркизе и о ваших детях.
На сей раз король явно отпускал его; маркиз был вынужден
удалиться, и, несмотря на то, что ему очень хотелось продолжить
беседу, он, видя, что его поддерживает только королева, да и то лишь
взглядом, пятясь вышел из комнаты.
Королева провожала его глазами до тех пор, пока за ним не упала
портьера.
- Ах, ваше величество! - воскликнула она, протягивая руку к
полотну Ван-Дейка. - Когда я приказала повесить этот портрет в вашей
спальне, я думала, что он лучше на вас повлияет.
И она с высокомерным видом, словно не желая продолжать
разговор, пошла в альков, потом внезапно остановилась со словами:
- Государь! Признайтесь, что маркиз де Фавра - не первый, кого вы
принимали нынче утром.
- Да, ваше величество, вы правы; еще раньше у меня был доктор
Жильбер. Королева вздрогнула.
- А-а, я так и думала! И доктор Жильбер, насколько я понимаю...
- ..Совершенно со мной согласен: мы не должны уезжать из
Франции.
- Может, быть, в таком случае он дает совет, как сделать наше
пребывание здесь возможным?
- Да, ваше величество, он дает такой совет. К несчастью, я нахожу
его если и не плохим, то уж, несомненно, невыполнимым.
- Что же он советует?
- Он хочет, чтобы мы купили на год Мирабо.
- За сколько? - спросила королева.
- За шесть миллионов.., и одну вашу улыбку. Королева глубоко
задумалась.
- Возможно, это неплохой способ...
- Да, однако вы от него откажетесь, не так ли, ваше величество? -
спросил король.
- Я не говорю ни да, ни нет, государь, - отвечала королева; лицо
ее приняло в это мгновение угрожающее выражение, какое бывает у
ангелов зла в минуту их торжества, - надо об этом подумать...
Уже выходя, она прибавила, едва слышно:
- - И я об этом подумаю!
Глава 20
ГЛАВА, В КОТОРОЙ КОРОЛЬ ЗАНИМАЕТСЯ СЕМЕЙНЫМИ
ДЕЛАМИ
Оставшись в одиночестве, король постоял с минуту, потом, словно
испугавшись, что королева может вернуться, он подошел к двери, в
которую она вышла, отворил ее и выглянул в приемную.
Он увидел там только лакеев.
- Франсуа! - позвал он вполголоса.
Камердинер, поднявшийся при виде короля и вытянувшийся в
ожидании приказаний, немедленно подошел, и когда король вернулся в
свою комнату, лакей вошел вслед за ним.
- Франсуа! Вы знаете, где находятся апартаменты графа де Шарни?
- спросил король.
- Государь! - отвечал камердинер, тот самый, который был допущен
к королю после десятого августа и оставил мемуары о последних днях
его правления. - У графа де Шарни вообще нет апартаментов; он занял
мансарду на чердаке павильона Флоры.
- Почему же офицеру, да еще в его чине, была предоставлена всего-
навсего мансарда?
- Его сиятельству предложили нечто лучшее, однако он отказался и
заявил, что ему довольно и мансарды.
- Ну хорошо, - молвил король. - Вы знаете, где эта мансарда?
- Да, государь.
- Пригласите ко мне графа де Шарни, я желаю с ним поговорить.
Камердинер вышел, притворил за собой дверь и поднялся в
мансарду графа. Когда он вошел, граф стоял, опершись об оконный
косяк, устремив взгляд на море черепичных и шиферных крыш,
волнами убегавших вдаль.
Камердинер постучал дважды, однако граф де Шарни так глубоко
задумался, что не слыхал его стука; тогда камердинер, видя, что ключ
торчит в двери, решил войти сам, заручившись приказом короля.
Граф обернулся на шум.
- А-а, это вы, мэтр Гю, - проговорил он, - вас прислала за мной
королева?
- Нет, ваше сиятельство, - отвечал камердинер, - меня прислал
король.
- Король? - с некоторым удивлением переспросил граф.
- Да, - подтвердил камердинер.
- Хорошо, мэтр Гю; передайте его величеству, что я к его услугам.
Камердинер чопорно удалился, как того требовал этикет, а граф де
Шарни со свойственной всем истинным аристократам любезностью по
отношению к любому человеку, пришедшему от имени короля,
независимо от того, носил ли он на груди серебряную цепь или был в
ливрее, проводил его до двери.
Оставшись один, граф де Шарни постоял с минуту, обхватив голову
руками, словно пытаясь привести сбивчивые мысли в порядок;
собравшись с духом, он пристегнул шпагу, лежавшую до того в кресле,
взял шляпу и, зажав ее под мышкой, стал спускаться.
Он застал Людовика XVI в его спальне; повернувшись спиной к
картине Ван-Дейка, король только что приказал подать себе завтрак.
Заметив графа де Шарни, король поднял голову.
- А! Вот и вы, граф, отлично! - молвил король. - Не желаете ли
позавтракать со мной?
- Государь! Я вынужден отказаться от этой чести, потому что уже
завтракал, - с поклоном отвечал граф.
- Я просил вас зайти ко мне, чтобы поговорить о деле, даже о
серьезном деле, и потому вам придется немного подождать: я не
люблю говорить о делах во время еды.
- Я к услугам вашего величества, - отвечал Шарни.
- А пока мы можем поговорить о чем-нибудь другом - например, о
вас.
- Обо мне, государь? Чем я мог заслужить заботу короля о моей
персоне?
- Знаете ли, дорогой граф, что мне ответил Франсуа, когда я
спросил, где ваши апартаменты в Тюильри?
- Нет, государь.
- Он сказал, что вы отказались от предложенных апартаментов и
поселились в мансарде.
- Совершенно верно, государь.
- Но почему же, граф?
- Да потому, государь.., потому что я живу один и, пользуясь
незаслуженной милостью ваших величеств, счел себя не вправе лишать
апартаментов дворецкого, когда мне довольно и простой мансарды.
- Прошу прощения, дорогой граф: вы отвечаете так, будто вы по-
прежнему обыкновенный офицер и холостяк; однако вам поручено - и
я надеюсь, что в трудную минуту вы об этом не забудете! - важное
дело; кроме того, вы женаты: что вы будете делать с графиней в
жалкой мансарде?
- Государь! - отвечал Шарни с печальным выражением, не
ускользнувшим от внимания короля, как ни мало был он приметлив. -
