ченной прямо в скале.
Келья была чистая и притом сухая, хоть она и находилась глубоко под
землей.
В одном углу была постлана постель из сухих трав, покрытых козьими
шкурами.
Данглар, увидев это ложе, почел его за лучезарный символ спасения.
- Слава тебе господи! - прошептал он. - Это в самом деле постель.
Второй раз в течение часа он призывал имя божие, чего с ним не случа-
лось уже лет десять.
- Ессо [68], - сказал проводник.
И, втолкнув Данглара в келью, он закрыл за ним дверь.
Заскрипел засов; Данглар был в плену.
Впрочем, и не будь засова, надо было быть святым Петром и. иметь про-
вожатым ангела господня, чтобы проскользнуть мимо гарнизона, занимавшего
катакомбы Сан-Себастьяно и расположившегося вокруг своего предводителя,
в котором читатели, несомненно, уже узнали знаменитого Луиджи Вампа.
Данглар также узнал этого разбойника, в существование которого он от-
казывался верить, когда Альбер пытался познакомить с ним парижан. Он уз-
нал не только его, но также и келью, в которой был заключен Морсер и ко-
торая, по всей вероятности, предназначалась для иностранных гостей.
Эти воспоминания вернули Данглару спокойствие. Если разбойники не
убили его сразу, значит, они вообще не намерены его убивать.
Его захватили, чтобы ограбить, а так как при нем всего несколько зо-
лотых, то за него потребуют выкуп.
Он вспомнил, что Морсера оценили приблизительно в четыре тысячи экю;
а поскольку он считал, что обладает гораздо более внушительной внеш-
ностью, чем Морсер, то мысленно решил, что за него потребуют выкуп в во-
семь тысяч экю.
Восемь тысяч экю составляет сорок восемь тысяч ливров.
А у него около пяти миллионов пятидесяти тысяч франков. С такими
деньгами можно выпутаться из любого положения.
Итак, почти не сомневаясь, что он выпутается, ибо еще не было приме-
ра, чтобы за человека требовали выкуп в пять миллионов пятьдесят тысяч
франков, Данглар растянулся на своей постели и, поворочавшись с боку на
бок, заснул со спокойствием героя, чье жизнеописание изучал Луиджи Вам-
па.
XVIII. ПРЕЙСКУРАНТ ЛУИДЖИ ВАМПА
После всякого сна, за исключением того, которого страшился Данглар,
наступает пробуждение.
Данглар проснулся.
Парижанину, привыкшему к шелковым занавесям, к стенам, обитым мягкими
тканями, к смолистому запаху дров, потрескивающих в камине, к ароматам,
исходящим от атласного полога, пробуждение в меловой пещере должно ка-
заться дурным сном.
Коснувшись козьих шкур своего ложа, Данглар, вероятно, подумал, что
попал во сне к самоедам или лапландцам.
Но в подобных обстоятельствах достаточно секунды, чтобы превратить
сомнения в самую твердую уверенность.
"Да, да, - вспомнил он, - я в руках разбойников, о которых нам расс-
казывал Альбер де Морсер".
Прежде всего он глубоко вздохнул, чтобы убедиться, что он не ранен;
он вычитал это в "Дон-Кихоте", единственной книге, которую он кое-как
прочел и из которой кое-что запомнил.
"Нет, - сказал он себе, - они меня не убили и даже не ранили: но, мо-
жет быть, они меня ограбили?"
И он стал поспешно исследовать свои карманы. Они оказались в полной
неприкосновенности; те сто луидоров, которые он оставил себе на дорогу
из Рима в Венецию, лежали по-прежнему в кармане его панталон, а бумаж-
ник, в котором находился аккредитив на пять миллионов пятьдесят тысяч
франков, все еще лежал в кармане его сюртука.
"Странные разбойники! - сказал он себе. - Они мне оставили кошелек и
бумажник! Я правильно решил вчера, когда ложился спать; они потребуют за
меня выкуп. Скажите пожалуйста, и часы на месте! Посмотрим, который
час".
Часы Данглара, шедевр Брегета, которые он накануне, перед тем как
пуститься в путь, тщательно завел, прозвонили половину шестого утра.
Иначе Данглар не мог бы определить время, так как в его келью дневной
свет не проникал.
Потребовать от разбойников объяснений? Или лучше терпеливо ждать, по-
ка они сами заговорят с ним? Последнее показалось ему более осторожным;
Данглар решил ждать.
Он ждал до полудня.
В продолжение всего этого времени у его двери стоял часовой. В восемь
часов утра часовой сменился.
Данглару захотелось взглянуть, кто его сторожит.
Он заметил, что лучи света - правда, не дневного, а от лампы - прони-
кали сквозь щели между плохо пригнанными досками двери; он подошел к од-
ной из этих щелей в ту самую минуту, когда разбойник угощался водкой из
бурдюка, от которого исходил запах, показавшийся Данглару отврати-
тельным.
- Тьфу! - проворчал он, отступив в глубь своей кельи.
В полдень любитель водки был сменен другим часовым. Данглар и тут по-
любопытствовал взглянуть на своего нового сторожа; он опять придвинулся
к щели.
На этот раз он увидел атлетически сложенного парня, настоящего Голиа-
фа, с выпученными глазами, толстыми губами, приплюснутым носом; густые
космы рыжих волос спадали ему на плечи, извиваясь, как змеи.
"Этот больше похож на людоеда, чем на человеческое существо, - поду-
мал Данглар, - слава богу, я слишком стар и жестковат; дряблый, невкус-
ный толстяк".
Как видите, Данглар еще был способен шутить.
В эту самую минуту, как бы для того, чтобы доказать, что он отнюдь не
людоед, страж уселся против двери, вытащил из своей котомки ломоть чер-
ного хлеба, несколько луковиц и кусок сыру и начал жадно поглощать все
это.
- Черт знает что, - сказал Данглар, наблюдая сквозь щели за обедом
разбойника. - Не понимаю, как можно есть такую гадость.
И он уселся на козьи шкуры, запахом своим напоминавшие ему водку, ко-
торую пил первый часовой.
Но как ни крепился Данглар, а тайны естества непостижимы: иной раз
голодному желудку самая неприхотливая снедь кажется весьма соблазни-
тельной.
Данглар внезапно ощутил, что сто желудок пуст; страж показался ему не
таким уж уродливым, хлеб не таким уж черным, а сыр менее высохшим.
К тому же сырые луковицы, отвратительная пища дикаря, напомнили ему
соусы Робер и подливки, которые в совершенстве стряпал его повар, когда
Данглару случалось сказать ему: "Денизо, приготовьте мне сегодня чтони-
будь остренькое".
Он встал и постучал в дверь.
Часовой поднял голову.
Данглар снова постучал.
- Che cosa? [69] - спросил разбойник.
- Послушайте, приятель, - сказал Данглар, барабаня пальцами по двери,
- по-моему, пора бы позаботиться и обо мне!
Но либо великан не понял его, либо ему не было дано соответствующих
распоряжений, только он снова принялся за свой обед.
Данглар почувствовал себя уязвленным и, не желая больше иметь дело с
таким неучем, снова улегся на козьи шкуры и не проронил больше ни слова.
Прошло еще четыре часа; великана сменил другой разбойник. Данглар,
которого уже давно мучил голод, тихонько встал, снова приник к дверной
щели и узнал смышленую физиономию своего провожатого.
Это был Пеппино, который, по-видимому, решил провести свое дежурство
поуютнее: он уселся напротив двери и поставил у ног глиняный горшок,
полный горячего душистого турецкого гороха, поджаренного на сале.
Рядом с горшком Пеппино поставил корзиночку с всалетрийским виногра-
дом и бутылку орвиетского вина.
Положительно, Пеппино был гурман.
При виде этих аппетитных приготовлений у Данглара потекли слюнки.
"Посмотрим, - сказал себе пленник, - может быть, этот окажется сго-
ворчивее".
И он легонько постучал в дверь.
- Иду, иду, - сказал разбойник по-французски, ибо, бывая в гостинице
Пастрини, он научился этому языку.
Он подошел и отпер дверь.
Данглар узнал в нем того человека, который так неистово кричал ему:
"Убери голову!" Но теперь было не до упреков; наоборот, он скорчил самую
любезную мину и сказал с самой вкрадчивой улыбкой:
- Простите, сударь, но разве мне не дадут пообедать?
- Как же, как же! - воскликнул Пеппино. - Неужели вы, ваше сия-
тельство, голодны?
- Это "неужели" бесподобно! - пробормотал Данглар. - Вот уже сутки,
как я ничего не ел.
- Ну, разумеется, сударь, - прибавил он громко, - я голоден и даже
очень.
- И ваше сиятельство желает покушать?
- Немедленно, если только возможно.
- Ничего пет легче, - сказал Пеппино, - здесь можно получить все что
угодно; конечно, за деньги, как это принято у всех добрых христиан.
- Само собой! - воскликнул Данглар. - Хотя, по правде говоря, если вы
держите людей в заключении, вы должны были бы по меньшей мере кормить
их.
- Нет, ваше сиятельство, - возразил Пеппино, - у нас это не принято.
- Это довод неосновательный, но не будем спорить, - отвечал Данглар,
который надеялся любезным обращением умилостивить своего тюремщика. -
Так велите подать мне обед.
- Сию минуту, ваше сиятельство; что вам угодно?
И Пеппино поставил свою миску наземь, так что шедший от нее пар уда-
рил Данглару прямо в ноздри.
- Заказывайте, - сказал он.
- Разве у вас тут есть кухня? - спросил банкир.
- Как же? Конечно, есть. И великолепная!
- И повара?
- Превосходные!
- В таком случае цыпленка, или рыбу, или какую нибудь дичь; все равно
что, только дайте мне поесть.
- Все, что будет угодно вашему сиятельству; итак, скажем, цыпленка?
- Да, цыпленка.
Пеппино выпрямился и крикнул во все горло:
- Цыпленка для его сиятельства!
Голос Пеппино еще отдавался под сводами, как уже появился юноша, кра-
сивый, стройный и обнаженный до пояса, словно античный рыбоносец; он нос
на голове серебряное блюдо с цыпленком, не придерживая его руками.
- Как в Кафе-де-Пари, - пробормотал Данглар.
- Извольте, ваше сиятельство, - сказал Пеппино, беря блюдо из рук мо-
лодого разбойника и ставя его на источенный червями стол, который вместе
с табуреткой и ложем из козьих шкур составлял всю меблировку кельи.
Данглар потребовал вилку и нож.
- Извольте, ваше сиятельство, - сказал Пеппино, протягивая ему ма-
ленький ножик с тупым концом и деревянную вилку.
Данглар взял в одну руку нож, в другую вилку и приготовился резать
птицу.
- Прошу прощения, ваше сиятельство, - сказал Пеппино, кладя руку на
плечо банкиру, - здесь принято платить вперед; может быть, гость оста-
нется недоволен.
"Это уж совсем не как в Кафе-де-Пари, - подумал Данглар, - не говоря
уже о том, что они, наверно, обдерут меня; но не будем скупиться. Я
всегда слышал, что в Италии жизнь дешева; вероятно, цыпленок стоит в Ри-
ме каких-нибудь двенадцать су".
- Вот возьмите, - сказал он и швырнул Пеппино золотой.
Пеппино подобрал монету. Данглар занес нож над цыпленком.
- Одну минутку, ваше сиятельство, - сказал Пеппино, выпрямляясь, -
ваше сиятельство еще не все мне уплатили.
- Я так и знал, что они меня обдерут как липку! - пробормотал Данг-
лар.
Но он решил не противиться этому вымогательству.
- Сколько же я вам еще должен за эту тощую курятину? - спросил он.
- Ваше сиятельство дали мне в счет уплаты луидор.
- Луидор в счет уплаты за цыпленка?
- Разумеется, в счет уплаты.
- Хорошо... Ну, а, дальше?
- Так что ваше сиятельство должны мне теперь только четыре тысячи де-
вятьсот девяносто девять луидоров.
Данглар вытаращил глаза, услышав эту чудовищную шутку.
- Презабавно, - пробормотал он, - презабавно!
И он снова хотел приняться за цыпленка, но Пеппино левой рукой удер-
жал его и протянул правую ладонью вверх.
- Платите, - сказал он.
- Что такое? Вы не шутите? - сказал Данглар.
- Мы никогда не шутим, ваше сиятельство, - возразил Пеппино, серьез-
ный, как квакер.
- Как, сто тысяч франков за этого цыпленка!
- Вы не поверите, ваше сиятельство, как трудно выводить птицу в этих
проклятых пещерах.
- Все это очень смешно, - сказал Данглар, - очень весело, согласен.
Но я голоден, не мешайте мне есть. Вот еще луидор для вас, мой друг.
