- В таком случае за вами теперь остается только четыре тысячи де-
вятьсот девяносто восемь луидоров, - сказал Пеппино, сохраняя то же
хладнокровие, - немного терпения, и мы рассчитаемся.
- Никогда, - сказал Данглар, возмущенный этим упорным издева-
тельством. - Убирайтесь к черту, вы не знаете, с кем имеете дело!
Пеппино сделал знак, юноша проворно убрал цыпленка. Данглар бросился
на свою постель из козьих шкур. Пеппино запер дверь и вновь принялся за
свой горох с салом.
Данглар не мог видеть, что делает Пеппино, но разбойник так громко
чавкал, что у пленника не оставалось сомнений в том, чем он занят.
Было ясно, что он ест, и притом ест шумно, как человек невоспитанный.
- Болван! - выругался Данглар.
Пеппино сделал вид, что не слышит; и, не повернув даже головы, про-
должал есть с той же невозмутимой медлительностью.
Данглару казалось, что его желудок бездонен, как бочка Данаид; не ве-
рилось, что он когда-нибудь может наполниться.
Однако он терпел еще полчаса; но надо признать, что эти полчаса пока-
зались ему вечностью.
Наконец он встал и снова подошел к двери.
- Послушайте, сударь, - сказал он, - не томите меня дольше и скажите
мне сразу, чего от меня хотят.
- Помилуйте, ваше сиятельство, это вы скажите, что вам от нас угод-
но?.. Прикажите, и мы исполним.
- В таком случае прежде всего откройте мне дверь.
Пеппино открыл дверь.
- Я хочу есть, черт возьми! - сказал Данглар.
- Вы голодны?
- Вы это и так знаете.
- Что угодно скушать вашему сиятельству?
- Кусок черствого хлеба, раз цыплята так непомерно дороги в этом
проклятом погребе.
- Хлеба? Извольте! - сказал Пеппино. - Эй, хлеба! - крикнул он.
Юноша принес маленький хлебец.
- Пожалуйста! - сказал Пеппино.
- Сколько? - спросил Данглар.
- Четыре тысячи девятьсот девяносто восемь луидоров. Вы уже заплатили
вперед два луидора.
- Как! За один хлебец сто тысяч франков?
- Сто тысяч франков, - ответил Пеппино.
- Но ведь сто тысяч франков стоит цыпленок!
- У нас нет прейскуранта, у нас на все одна цена. Мало вы съедите или
много, закажете десять блюд или одно - цена не меняется.
- Вы опять шутите! Это нелепо, это просто глупо! Лучше скажите сразу,
что вы хотите уморить меня голодом, и дело с концом.
- Да нет же, ваше сиятельство, это вы хотите уморить себя голодом.
Заплатите и кушайте.
- Чем я заплачу, скотина? - воскликнул вне себя Данглар. - Ты, кажет-
ся, воображаешь, что я таскаю сто тысяч франков с собой в кармане?
- У вас в кармане пять миллионов пятьдесят тысяч франков, ваше сия-
тельство, - сказал Пеппино, - это составит пятьдесят цыплят по сто тысяч
франков штука и полцыпленка за пятьдесят тысяч франков.
Данглар задрожал, повязка упала с его глаз: это, конечно, была шутка,
но теперь он ее понял.
Надо, впрочем, сказать, что теперь он не находил ее такой уж плоской,
как раньше.
- Послушайте, - сказал он, - если я вам дам эти сто тысяч франков,
будем ли мы с вами в расчете? Смогу я спокойно поесть?
- Разумеется, - заявил Пеппино.
- Но как я вам их дам? - спросил Данглар, облегченно вздыхая.
- Ничего нет проще; у вас текущий счет в банкирском доме Томсон и
Френч, на Банковской улице в Риме; дайте мне чек на их банк на четыре
тысячи девятьсот девяносто восемь луидоров: наш банкир его примет.
Данглар хотел по крайней мере сохранить видимость доброй воли; он
взял перо и бумагу, которые ему подал Пеппино, написал записку и подпи-
сался.
- Вот вам чек на предъявителя, - сказал он.
- А вот вам цыпленок.
Данглар со вздохом разрезал птицу; она казалась ему очень постной по
сравнению с такой жирной суммой.
Что касается Пеппино, то он внимательно прочитал бумажку, опустил ее
в карман и снова принялся за турецкий горох.
XIX. ПРОЩЕНИЕ
На следующий день Данглар снова почувствовал голод; воздух в этой пе-
щере как нельзя более возбуждал аппетит; пленник думал, что в этот день
ему не придется тратиться: как человек бережливый, он припрятал половину
цыпленка и кусок хлеба в углу своей кельи.
Но не успел он поесть, как ему захотелось пить; он совершенно не при-
нял этого в расчет.
Он боролся с жаждой до тех пор, пока не почувствовал, что его иссох-
ший язык прилипает к небу.
Тогда, не в силах больше противиться сжигавшему его огню, он позвал.
Часовой отпер дверь; лицо его было незнакомо узнику.
Данглар решил, что лучше иметь дело со старым знакомым. Он стал звать
Пеппино.
- Я здесь, ваше сиятельство, - сказал разбойник, явившись с такой
поспешностью, что Данглару это показалось хорошим предзнаменованием, -
что вам угодно?
- Пить, - сказал пленник.
- Вашему сиятельству должно быть известно, - заявил Пеппино, - что
вино в окрестностях Рима неимоверно дорого.
- В таком случае дайте мне воды, - отвечал Данглар, пытаясь отразить
удар.
- Ах, ваше сиятельство, вода еще большая редкость, чем вино: сейчас
такая ужасная засуха!
- Я вижу, все начинается сызнова! - сказал Данглар.
И он улыбался, делая вид, что шутит, хотя на висках его выступил пот.
- Послушайте, мой друг, - сказал он, видя, что Пеппино все так же не-
возмутим, - я прошу у вас стакан вина; неужели вы мне в нем откажете?
- Я уже вам говорил, ваше сиятельство, - серьезно отвечал Пеппино, -
что мы не торгуем в розницу.
- В таком случае дайте мне бутылку.
- Какого?
- Подешевле.
- Цена на все вина одна.
- А какая?
- Двадцать пять тысяч франков бутылка.
- Скажите лучше, что вы хотите меня ограбить! - воскликнул Данглар с
такой горечью в голосе, что только Гарпагон мог бы оценить ее по досто-
инству. - Это будет проще, чем сдирать с меня шкуру по частям.
- Возможно, что таково намерение начальника, - сказал Пеппино.
- Начальника? А кто он?
- Вас к нему водили позавчера.
- А где он?
- Здесь.
- Могу я повидать его?
- Ничего нет легче.
Не прошло и минуты, как перед Дангларом предстал Луиджи Вампа.
- Вы меня звали? - спросил он пленника.
- Это вы, сударь, начальник тех, кто доставил меня сюда?
- Да, ваша милость. А что?
- Какой выкуп вы за меня требуете?
- Да просто те пять миллионов, которые у вас с собой.
Данглар почувствовал, как ледяная рука стиснула его сердце.
- Это все, что у меня есть, сударь, это остаток огромного состояния;
если вы отнимете их у меня, то отнимите и жизнь.
- Нам запрещено проливать вашу кровь.
- Кто вам запретил?
- Тот, кому мы повинуемся.
- Значит, вы кому-то повинуетесь?
- Да, начальнику.
- Мне казалось, что вы и есть начальник.
- Я начальник этих людей; но у меня тоже есть начальник.
- А этот начальник тоже кому-нибудь повинуется?
- Да.
- Кому же?
- Богу.
Он задумался.
- Не понимаю, - сказал Данглар.
- Возможно.
- Этот самый начальник и приказал вам так со мной обращаться?
- Да.
- С какой целью?
- Этого я не знаю.
- Но ведь когда-нибудь мой кошелек иссякнет?
- Вероятно.
- Послушайте, - сказал Данглар, - хотите миллион?
- Нет.
- Два миллиона?
- Нет.
- Три миллиона?.. Четыре?.. Ну, хотите четыре? Я вам их отдаю с усло-
вием, что вы меня отпустите.
- Почему вы предлагаете нам четыре миллиона за то, что стоит пять? -
сказал Вампа. - Это ростовщичество, господин банкир, вот как я это пони-
маю.
- Берите все! Все, слышите! - воскликнул Данглар. - И убейте меня!
- Успокойтесь, ваша милость; не надо горячиться, а то у вас появится
такой аппетит, что вы начнете проедать по миллиону в день; будьте береж-
ливы, черт возьми!
- А когда у меня не хватит денег, чтобы платить вам? - воскликнул
Данглар вне себя.
- Тогда вы будете голодать.
- Голодать? - сказал Данглар, бледнея.
- Вероятно, - флегматично ответил Вампа.
- Но ведь вы говорите, что не хотите убивать меня?
- Да.
- И дадите мне умереть с голоду?
- Это не одно и то же.
- Так нет же, негодяи, - воскликнул Данглар, - я обману ваши подлые
расчеты! Если уж мне суждено умереть, то чем скорее, тем лучше; мучьте
меня, пытайте меня, убейте, но моей подписи вы больше не получите!
- Как вашей милости будет угодно, - сказал Вампа.
И он вышел из кельи.
Данглар, рыча от бешенства, бросился на козьи шкуры. Кто были эти лю-
ди?
Кто был их невидимый начальник? Какие у них намерения? И почему все
могут от них откупиться, а он один не может?
Да, конечно, смерть, быстрая, насильственная смерть - лучший способ
обмануть расчеты его жестоких врагов, которые, видимо, наметили его
жертвой какого-то непонятного мщения.
Но умереть!
Быть может, впервые за всю долгую жизнь Данглар думал о смерти, и
призывая ее и в то же время страшась; настала минута взглянуть в лицо
неумолимому призраку, который таится во всяком живом существе, говорящем
себе при каждом биении сердца: "Ты умрешь!"
Данглар походил на дикого зверя, которого травля возбуждает, затем
приводит в отчаяние и которому силою отчаяния иногда удается спастись.
Он подумал о побеге. Но окружавшие его стены были толще скалы, у
единственного выхода из кельи сидел человек и читал, а за спиной этого
человека двигались взад и вперед тени, вооруженные карабинами.
Его решимости хватило только на два дня, после чего оп потребовал пи-
щи и предложил за нее миллион.
Ему подали великолепный ужин и взяли предложенный миллион.
С этого времени жизнь несчастного пленника стала беспрерывным отступ-
лением. Он так исстрадался, что не в силах был больше страдать, и испол-
нял все, чего от него требовали; прошло двенадцать дней, и вот, пообе-
дав, не хуже, чем во времена своего преуспеяния, он подсчитал, сколько
выдал чеков; оказалось, что у него остается всего лишь пятьдесят тысяч.
Тогда в нем произошла странная перемена: он, который отдал пять мил-
лионов, решил спасти последние пятьдесят тысяч франков; он решил вести
жизнь, полную лишений, лишь бы не отдавать этих пятидесяти тысяч; в моз-
гу его мелькали проблески надежды, близкие к безумию. Он, который уже
так давно забыл бога, стал думать о нем; он говорил себе, что бог иногда
творит чудеса: пещера может разрушиться, папские карабинеры могут отк-
рыть это проклятое убежище и явиться к нему на помощь; тогда у него еще
останется пятьдесят тысяч франков, а пятидесяти тысяч франков достаточно
для того, чтобы не умереть с голода; и он со слезами молил бога оставить
ему эти пятьдесят тысяч франков.
Он провел так три дня, и все три дня имя божье было непрерывно, если
не в сердце у него, то по крайней мере на устах; по временам у него бы-
вали минуты бреда, ему казалось, что он видит через окно, как в бедной
комнатке, на жалкой постели, лежит умирающий старик. Этот старик тоже
умирал с голоду.
На четвертый день Данглар был уже не человек, но живой труп; он по-
добрал все до последней крошки от своих прежних обедов и начал грызть
циновку, покрывавшую каменный пол.
Тогда он стал молить Пеппино, как молят ангела-хранителя, дать ему
поесть; он предлагал ему тысячу франков за кусочек хлеба.
Пеппино молчал.
На пятый день Данглар подтащился к двери.
- Вы не христианин! - сказал он, поднимаясь на колени. - Вы хотите
уморить человека, брата вашего перед богом!
"Где все мои друзья!" - пробормотал он.
И он упал ничком.
Потом поднялся и в исступлении крикнул:
- Начальника! Начальника!
- Я здесь! - внезапно появляясь, сказал Вампа. - Что вам угодно?
- Возьмите мое последнее золото, - пролепетал Данглар, протягивая
свой бумажник, - и оставьте меня жить здесь, в этой пещере; я уже не
прошу свободы, я только прошу оставить мне жизнь.
- Вы очень страдаете? - спросил Вампа.
- Да, я жестоко страдаю!
- А есть люди, которые страдали еще больше.
- Этого не может быть!
