не разговаривают они сидят молча и предаются мечтам. Почему
они не делают это у себя дома или в парке -- трудно понять. А
многие сладко спят... Короче говоря, лекции созданы для таких
людей, как я, и меня вполне устраивают. Но у лекций, как и у
всего на свете, есть один серьезный недостаток: рано или
поздно они приближаются к концу. Программа исчерпана. Лектора
иронически улыбаются студентам. Великая опасность надвигается
на стан студенчества. Наступает эра тропической лихорадки --
сессия.
Тогда мы собираемся на квартире одного из нас, грызем карандаши
и конспекты, заучиваем наизусть целые главы из учебников,
готовим шпаргалки, набиваем свои головы приобретенными в
трехдневный срок обрывками знаний, бессонные и изможденные
выходим на экзамены, отдуваемся, пыхтим, дрожим, что-то
лепечем, потом, вытянув шеи, с ужасом всматриваемся в
экзаменационный лист ("A вдруг двойка"?!), увидев же заветную,
долгожданную, милую сердцу тройку, улыбаемся до ушей и
шатающейся походкой покидаем комнату...
...Вот и сейчас я и мои друзья сидим в моей комнате и готовимся
к экзамену по экономической географии. Роль экзаменатора
сегодня поручена Цире. Нестор, Отар, Хвтисо и Шота --
экзаменационная комиссия.
-- Студент Вашаломидзе! В каких странах света добывается
олово, и у кого имеются наибольшие запасы этого металла? --
грозно вопрошает Цира.
-- Олова или меди?
-- Олова!
-- Наибольшее количество олова, насколько я помню, у
нашего сельского лудильщика Али, а где он его добывает, -- это
мне неизвестно.
-- Ну вот, опять он дурака валяет! Если ты не хочешь
заниматься, можешь уйти, а нам не мешай! сердится Нестор.
-- Куда я уйду? Я за эту комнату двести пятьдесят рублей
плачу.
-- Чтоб ты провалился сквозь землю, бесстыдник!
О каких деньгах ты говоришь, когда за целый год я гроша медного
от тебя не видела?! -- подает реплику из своей комнаты тетя
Марта.
-- Вашаломидзе! Переходите ко второму вопросу!
Первого вопроса вы не знаете! -- улыбается Цира.
-- Уважаемый лектор, прошу вас...
-- Зурико, перестань паясничать! -- выходит из терпения
Отар.
-- Ладно... Второй вопрос -- машиностроение в Соединенных
Штатах Америки... Соединенные Штаты Америки состоят из штатов.
Не подумайте только, что это -- учрежденческие штаты, которые
то раздувают, то сокращают...
-- Зурико, ну что ты в самом деле! Рассказывай дальше! --
обижается Цира.
Я продолжаю:
-- В Соединенных Штатах Америки машиностроение сильно
развито. Только за один год Форд выпускает... Я точно не помню,
сколько, но, говорят, на одного человека пять машин
приходится... Стоит, оказывается, на улице машина, подходишь к
ней, открываешь дверцу...
-- Дверца открывается автоматически! -- поправляет Шота.
-- Да. Потом нажимаешь кнопку, и выскакивает сигара,
нажимаешь вторую кнопку -- выскакивают спички, нажимаешь
третью...
-- И выскакивает жареный поросенок! продолжает
Шота.Нажимаешь еще -- выскакивает горячее гоми, потянешь из
шланга -- и пойдет то вино, то ткемали. Нажмешь одну педаль --
получай крем-соду и шоколад. Нажимаешь вторую -- польется
задумчивая "Мравалжамиер"...а
-- И не жаль ему продавать такую машину! -- удивляется
Нестор.
-- Ничего не поделаешь -- нужда! -- говорит Шота.
-- Не надоело вам балагурить! -- злится Цира.
На минуту вce умолкают. Потом я продолжаю:
-- Говорят, если переплавить все золото Форда и выковать
из этого золота пояс, то можно было бы опоясать весь земной
шар.
-- Эх, мне бы застежку от того пояса... Какие бы зубы я
себе вставил! -- произнес мечтательно Нестор, показывая в
улыбке свои черные зубы.
-- Гм, зубы! -- ухмыльнулся Шота.- Вот если бы то золото
дали мне...
-- Что бы ты сделался -- спросил Нестор.
-- Прежде всего -- порвал бы все конспекты и тетради...
Затем пошел бы к нашему декану, выложил бы перед ним на стол
зачетную книжку и студенческий билет, вежливо попрощался бы и
ушел... Впрочем, нет, перед уходом можно оставить ему с
килограммчик золота -- на марки, если соскучится, пусть напишет
мне письмо... А потом -- пардон, гуд бай, адье, будьте здоровы,
шапку на голову и -- прощайте.
-- А еще?
-- Что -- еще!
-- Не одолжишь мне тысячу рублей? Видишь, мне нечем
расплатиться за комнату,- попросил я.
-- Вот еще! А мне-то какое дело!
-- Тетя Марта! Слышишь?
-- Слышу, сынок,- отзывается тетя Марта.- Все вы одного
поля ягоды -- жулики и бездельники! ..
-- Отвечайте на третий вопрос, -- напоминает Цира.
-- К третьему вопросу я не готов...- смущаюсь я.
-- У кого есть вопросы? -- обращается Цира к членам
комиссии.
-- Разрешите! -- говорит Отар.
-- Пожалуйста!
-- Прошу прощения у уважаемой комиссии, но меня интересует
-- на самом ли деле этот дегенерат собирается послезавтра
сдавать экзамен?
-- Я отказываюсь отвечать! -- возмущаюсь я.- Такого
вопроса нет в программе! Потом наступает черед следующего.
...Мы расходимся поздней ночью. Отар, Нестор и Шота живут в
студгородке, Цира -- на улице Мачабели, Каждый раз провожаю ее
я. Цира -- красивая девочка, голубоглазая, бледная и высокая.
Почти все ребята нашего курса влюблены в Циру, но она никого не
любит и ни с кем, кроме меня, не ходит. Мы часами просиживаем
в саду, говорим, говорим без умолку или молчим. И тогда мы
похожи на влюбленных -- так по крайней мере говорят товарищи.
...Мы медленно идем по проспекту Руставели. Дремлющие у
магазинов ночные сторожа, вскинув голову, подозрительно косятся
на нас и тут же снова засыпают, Они даже не подозревают, как
прекрасен ночной Тбилиси. Кругом тишина. Лишь изредка
слышатся далекий скрежет колес трамвая и сонные свистки
постовых милиционеров...
-- Зурико!
-- Что, Цира?
-- Ты любишь гулять ночью?
-- Люблю.
-- Тебе не страшно?
-- Нет. А тебе?
-- Мне страшно.
-- Чего же ты боишься?
-- Вдруг нас... разденут?
-- Меня разве только одеть могут...
-- Ну, а если меня разденут?
-- Тогда я закрою глаза!
-- Только и всего! Хорош кавалер!
-- Пожалуйста, буду смотреть на голую. Устраи- вает?
-- Не шути, пожалуйста! Я знаю, вы, деревенские парни,
сильные, но ужасные трусы!
-- Я боюсь только ножа.
-- И я. И револьвера тоже.
-- А мышей ты не боишься?
-- Боюсь!.. Зурико! Видишь? Двое мужчин! Они идут сюда!
-- Вижу.
-- Они пьяны. Перейдем на другую сторону.
-- Стыдно!
-- Перейдем, прошу тебя! -- Цира крепко прижалась ко мне.
-- Не глупи! Стыдно!
Мужчины остановились перед Кашветской церковью, обнялись, долго
целовали друг друга. Потом один свернул вниз по улице, второй
направился прямо к нам.
Мы остановились. Цира дрожала словно в лихорадке. У меня
подкашивались колени. Мужчина подошел к нам вплотную, взглянул
исподлобья сперва на Циру, потом на меня, засунул в карман руку
и вдруг рявкнул:
-- Эй, есть у тебя закурить?!
-- Конечно, есть! Пожалуйста! -- пролепетал я, протягивая
ему пачку папирос.
-- Спички!
-- Пожалуйста! -- Я зажег дрожащими руками спичку и поднес
ее к самому носу незнакомца.
-- Вчера я бросил курить,- заявил мужчина,- и с тех пор
папиросу в рот не брал... И сейчас не стану курить, так просто,
побалуюсь... Человек должен быть хозяином своего слова! Он
прикурил и несколько раз сильно, с наслаждением, затянулся.
-- Ты куришь? -- вдруг спросил он меня.
-- Нет, что вы!
-- МолодецI Я курил двадцать лет, а теперь бросил.
И никто не заставит меня взять в рот папиросу! -- сказал он,
положил мои папиросы себе в карман и, пошатываясь, ушел. Мы
медленно двинулись дальше. Цира вдруг повеселела. Она
прыгнула через тень чинары, потом черездругую, третью, пятую...
Так, прыгая, добежала она до гостиницы "Интурист" и тут начала
скакать на одной ноге.
-- Ну-ка, лови меня!
Я погнался за Цирой, настиг ее и крепко схватил за плечи.
-- Уф, устала!
Цира опустила голову мне на плечо. Я одной рукой обнял ее за
шею, другой приподнял подбородок и заглянул в ее огромные
голубые глаза.
-- Эх, если б ночь длилась бесконечно... -- вздохнула
Цира.
-- Почему, Цира?
-- Так... ночь лучше дня...
Цира сбросила мою руку, закинула голову назад и уставилась в
усеянное звездами небо. Потом снова взяла меня под руку.
-- Ты, наверное, любишь кого-нибудь, Цира. Скажи, кого?
-- Я люблю небо, люблю звезды, вот этого сторожа люблю, и
это дерево люблю! ..- Цира подбежала к чинаре.- Не веришь?
Хочешь, поцелую?
Она прижалась к дереву, стала целовать и раскачивать его.
Спавшие на дереве воробьи встрепенулись и тревожно защебетали.
Цира прислушалась к гомону птичек,потом обернулась ко мне:
-- И воробьев я люблю!
-- Чудачка ты!
-- Может быть. А ты кто?
-- Кажется, я тоже чудак!
-- Нет, ты просто глуп!
-- Благодарю!
-- Впрочем, глуп -- это не то слово. Ты слеп и глух! Цира
подошла ко мне, схватила за воротник, привлекла к себе,
пристально взглянула в глаза и спросила:
-- Видишь меня?
-- Представь себе -- вижу!
Цира взяла мою руку, прижала ее к своей груди и опять спросила:
-- Слышишь?
Я почувствовал учащенное биение сердца девушки, меня обожгло ее
горячее дыхание... И вдруг я обнял Циру, привлек к себе и
поцеловал...
И снова мы идем по аллее чинар.
-- Зурико!
-- Да, Цира?
-- Я люблю тебя!
-- Врешь!
-- Нет, это правда, Зурико.
-- Врешь, Цира, и давай не будем про это...
Цира умолкла, прислонилась к дереву. Я тоже замолчал и
прислонился к стене. Мы долго стояли и смотрели друг на друга.
Цира подошла ко мне, застегнула воротник, поправила мне брови и
медленно двинулась по улице. Я поплелся за ней. Вдруг Цира
обернулась -- в глазах ее блестели слезы. Она приблизилась,
поцеловала меж и убежала.
...Я долго, не двигаясь, стоял на месте и прислушивался к
шелесту листьев красавиц чинар...
...Домой я возвращался пешком. У Театра юного зрителя меня
нагнал запоздалый трамвай. Я вскочил в задний вагон. Пассажиров
не было. Дремавший кондуктор вздрогнул, приоткрыл глаза и велел
пройти вперед. Я прошел вперед. Потом кондуктор крикнул, чтобы
я вернулся назад и приобрел билет. Я вернулся и сказал, что у
меня денег нет. Кондуктор не поверил. Я вывернул пустые
карманы. Тогда кондуктор сказал: "Как вскочил, так и
соскакивай". Я соскочил и очутился в объятиях милиционера.
-- Здравствуйте! -- глупо улыбнулся я ему.
-- Гражданин, предъявите документы!
-- Для чего вам мои документы?
-- Гражданин! Вам говорят -- предъявите документы!
Посмотрим, что ты за птица...
-- Что значит -- птица?
-- Разговоры! !
-- Почему вы кричите?
-- Плати штраф!
-- У меня нет денег...
-- Тогда ступай со мной в отделение. Там заплатишь!
-- Ты что, думаешь, мне в дороге зарплату выплатят?
Говорю, нет денег!
-- Разговоры! !
В отделении милиции сидели четыре человека. Увидев меня,
дежурный прищурил глаза и спросил:
-- Ого, опять попался?
-- Что вы, батоно, я впервые в милиции!
-- Разговоры!
-- Вот такой он мерзавец, начальник! Всю дорогу по матери
меня ругал!
-- Неправда, батонol Никого я не ругал!
-- Молчать! Вот закончу с ними, потом займусь тобой! --
сказал дежурный и обратился к сидевшему на лавке небритому
красноносому мужчине: -- Сколько раз я должен брать с тебя
