этом деле больших высот. Кроме того, она выполняла и другие поручения,
словом, "ссучилась", как выражаются блатные, и стала сотрудником органов.
В какой-то мере мы с ней коллеги, во всяком случае, в прошлом.
- Горд титулом, как говаривал "живой скелет", когда его показывали в
цирке публике.
- Ну, это ты позаимствовал у Диккенса.
- Не стану отпираться. А что потом?
- Ее реабилитировали очень поздно, и она осталась жить в тех же
краях, где отбывала срок, видно привыкла. Да и что бы имела она "на
материке", как говорят в тех краях? Малогабаритную квартирку в "хрущобе",
зарплату учительницы английского языка? Здесь же она ходила в
"авторитетах" у местного начальства и жила неплохо. Говорили, что она
здорово заработала, скупая по дешевке имущество расформировавшихся и
упраздняемых лагерей и...
- Стоп! Ну, конечно!
- В чем дело?
- Значит, это миссис Гай?
- Ну да. А ты только сейчас догадался? И каким образом, позволь
спросить?
- Методом дедукции, Ватсон. Ну и гад же ты! Почему ты мне сразу не
сказал?
- Хотел, чтобы ты естественно сыграл свою роль, представляя меня.
Если бы ты заранее знал, что она и есть та самая сводня, то мог бы
переборщить, расхваливая меня. А так, по-моему, все вышло вполне
естественно.
- Даже чересчур. Ты, кажется, подзалетел.
- Но в чем дело? Давай по порядку.
- Я тебе говорил, что у Адамса сгорела библиотека, странное собрание
самых разношерстных книг?
- Да. Так что?
- А то, что книги эти ему перепродала ни кто иная, как миссис Гай.
Вот почему библиотека была такой пестрой! Это была гулаговская библиотека,
составленная, как обычно, из книг, конфискованных у "врагов народа". Твоя
сводня в свое время приобрела ее подешевке или вообще бесплатно как
макулатуру и привезла сюда вместе с другим своим барахлом. А потом через
негра, а вернее всего сама, толкнула книги Адамсу, когда он попросил ее
придать респектабельный вид своему особняку, являющемуся по сути дела
одной из резидентур разведки. Он знает, кто она, чем занимается, и заложит
тебя ей, ты, миллионер липовый!
- В самом деле... Нехорошо получилось. Похоже, что моя миссия
накрылась.
- Сам виноват. Нужно было сразу мне все рассказать. Почувствовал себя
начальником? Так, что ли?
Последнее я сказал зря, но очень уж он меня разозлил.
14
Пистолет из-за пояса вынул,
Взвел курок, да и выстрелил тут же.
А.Пушкин
В тот вечер я позвонил человеку Организации, точнее, Грегора,
поскольку прежняя Организация после провала попытки захвата АЭС распалась.
Не знаю, как они теперь стали называть свой преступный альянс, кто его
возглавляет. Возможно, Грегор, сумевший избежать ареста и скрывшийся со
своими драгоценными перстнями, сохранил "личные кадры" и теперь работает
самостоятельно.
- Вы уже на свободе? Мы рассчитывали на это, - заявил мой собеседник
после первых же моих слов. - Они отпустили вас сами, или вы удрали,
воспользовавшись суматохой во время налета?
- Простите... - Я был в некотором замешательстве. Значит, агенты
Грегора знали, где я находился все это время, знали, что на особняк Адамса
было произведено нападение. Но каким образом все это стало им известно? В
газетах ничего не сообщалось о нападении - "в интересах полицейского
расследования", как выразился хозяин особняка, хотя я подозреваю, что тут
были замешаны и другие, более серьезные мотивы. Не понимая, какое
отношение имел Грегор и его люди к этим событиям, я не мог сразу найти
нужный тон в разговоре, не мог выбрать соответствующую линию поведения, не
мог наконец решить, до какой степени откровенности должна простираться
наша телефонная беседа.
- Знаете что, - сказал мой собеседник, как бы подслушав мои мысли, -
я понимаю ваше затруднение. Кажется, настало время нам встретиться и
поговорить лично, по-дружески, если вы не возражаете. Вы свободны в своих
передвижениях? Впрочем, что это я... Ведь, вы, возможно, говорите со мной,
стоя под дулом пистолета. Ваши ответы ровно ничего не значат.
- Нет-нет, все в порядке! - попытался я успокоить его.
- Ладно, не тратьте зря слов. Сделаем так. Мы сами найдем способ
встретиться с вами в безопасном месте. Продолжайте заниматься своими
делами.
Он повесил трубку, не попрощавшись, но я не обиделся на такую
невежливость, ибо понимал, какими мотивами она продиктована.
Весь следующий день я провел в своем кабинете, честно трудясь на
благо "Ассунты" под матерински строгим присмотром мисс Макгроу. Вечером же
у меня было намечено одно деликатное мероприятие.
"Как все-таки плохо быть на чужбине!" - эту фразу я повторил не один
раз, пока при помощи подручных средств пытался обеспечить себя хотя бы
минимальным оборудованием. Дома мне стоило лишь набросать список
требуемого, и отдел технического снабжения доставлял все на блюдечке с
голубой каемочкой. Здесь же пришлось напрягать все свои конструкторские
способности, вспоминать забытые радиолюбительские навыки, чтобы сварганить
жалкое подобие того, что мне было позарез необходимо.
Я долго рылся в ящиках кухонного стола, шарил в кладовке, пока не
нашел несколько кусков тонкого провода в разноцветной полихлорвиниловой
изоляции, моток изоленты, давно остановившийся будильник и старую
пенопластовую коробку от маленького приемника, стоявшего у меня в спальне
на ночном столике. Все это, вместе с электрическим фонариком-тубусом и
моим "питоном" сорок четвертого калибра, я аккуратно разложил на
письменном столе и принялся за работу.
Конечно, как нельзя кстати оказался бы специальный лазерный прицел,
но у меня его не было, как не было и никаких инструментов, кроме
перочинного ножа.
Но хотя я и чертыхался, говоря откровенно, работа эта доставила мне
давно не испытываемое удовольствие... Я как бы вернулся к далеким годам
детства, когда из деталей набора "Юный радиотехник" мастерил свой первый,
жалобно попискивающий, словно голодный котенок, приемник. Правда, на этот
раз моя конструкция имела несколько менее мирное предназначение, и если
заговорит, то басом.
Сначала я разобрал будильник и вытащил из него пружинку, от которой
отломил кусочек длиной в полтора-два сантиметра. Я тщательно зачистил его
и примотал к одному концу внутреннюю жилку красного проводка, после чего
натянул на место контакта отрезок пластиковой трубочки, которую тоже нашел
в кладовке. Радиолюбители называют такую трубочку "кембриком", хотя
настоящего кембрика, то есть плетенной из нитки и пропитанной бакелитовым
лаком трубки давно уже нет в обиходе.
Второй конец проводка я присоединил к контакту выключателя фонарика,
для чего пришлось его разобрать, а потом собрать снова. При помощи
нескольких кусков пенопласта, отрезанных от коробки из-под приемника, и
изоленты я приладил фонарик с торчащим из него проводком с пружинкой на
конце к стволу "питона", расположив вдоль "вентилируемой планки" прицела,
отверстия в которой пришлись весьма кстати.
Пружину я закрепил, опять-таки при помощи липкой ленты, на пусковом
крючке револьвера так, чтобы она располагалась спереди и отстояла от него
в своей нижней, не закрытой "кембриком" части, на несколько миллиметров.
Положив на стол свое изделие, я некоторое время критически рассматривал, а
потом взял в руку.
Я направил ствол "питона" на дверь и положил указательный палец на
спуск. Сперва мне пришлось прижать пружинную полоску, и как только ее
оголенный конец коснулся металла спускового крючка, включился фонарик, а
на двери появился яркий кружок света. Стоило мне еще чуть-чуть нажать на
спуск и раздастся выстрел... Но пока что в этом не было необходимости.
Честно говоря, я надеялся, что стрелять мне вообще не придется, и готовил
свою "конструкцию" на всякий случай.
Я немного передвинул фонарик, чтобы световое пятно совместилось с
точкой прицеливания, и окончательно закрепил его изолентой на стволе
револьвера. Мое громоздкое устройство теперь не могло поместиться в
подмышечной кобуре, но "питон" и так был слишком большим, чтобы я
чувствовал себя комфортно, нося его таким образом. Обычно я предпочитал
засовывать его за пояс, прикрывая полой пиджака.
Теперь мне еще предстояло обеспечить себе "алиби" или хотя бы создать
видимость того, что я нахожусь у себя в коттедже. Я снова принялся за
электромонтажные работы.
Было уже два часа ночи, когда я, крадучись, пробирался сквозь
окружающий мое жилище парк к тому месту, где сиротливо стоял черный
"плимут", взятый накануне напрокат. По дороге я несколько раз оглядывался,
но мой дом, как и следовало ожидать, оставался безжизненным и темным. И
только, когда я уже взялся за ручку дверцы своей машины, на кухне вдруг
вспыхнул свет...
Меня это ничуть не обеспокоило, совсем наоборот. Я подождал, пока
через несколько минут свет в окне погас, сел в машину, убедившись воочию,
что изобретенная мной и тут же претворенная в жизнь система из
подсоединенной к контактам реле холодильника настольной лампы работает
нормально, и отправился в путь. Для наблюдающих за моим домом периодически
загорающийся свет должен был свидетельствовать, что я страдаю бессонницей
и то и дело хожу на кухню выпить порцию спиртного и чем-нибудь закусить.
Так, во всяком случае, я рассчитывал.
Небо было чистым, хотя я предпочел бы, чтобы оно было сплошь затянуто
черными тучами. Яркие и все еще непривычные для меня южные звезды мерцали
над головой. Я вспомнил голубую звезду, сверкавшую когда-то над прямым как
стрела шоссе Е-20... Куда приведут меня эти чужие звезды?
Полицейских, которых предупредительный капитан назначил охранять дом
после налета, уже убрали, и деревья, окружавшие коттедж для прислуги,
ставший временным пристанищем Адамса, стояли молчаливыми черными стражами,
кажется, единственными. Во всяком случае, таково было мое впечатление,
ошибочное, как показали последующие события.
Оставив машину на шоссе, я осторожно отжал язычок нехитрого замка
калитки, приоткрыл чуть слышно скрипнувшую решетчатую створку и
проскользнул в парк.
Собак, насколько я знал, Адамс не держал, очевидно, в этом мирном
районе Сиднея такие меры предосторожности не были приняты, так что я не
рисковал поплатиться за незаконное вторжение в чужое частное владение
брюками, разве что зацеплюсь в темноте за какой-нибудь сучок.
Я бесшумно прокрался к заднему входу коттеджа и потрогал дверь. Как и
следовало ожидать она была заперта. Я прошел вдоль стены к окну моей
бывшей спальни и замер, прислушиваясь.
Все было тихо, ни в одном окне не зажегся свет, лишь в глубине парка
слабыми искорками поблескивали глянцевитые листья какого-то местного
растения, напоминавшего американскую юкку, да скрипел песок под моими
каблуками.
Я попробовал приподнять оконную раму. Сперва она не поддавалась, но я
нажал посильнее, слабо закрепленная защелка отскочила, и окно открылось.
Тут не было упущения со стороны старичков-супругов Мэллоунов, просто я
заранее обеспечил себе возможность проникнуть в дом, если бы вдруг
возникла такая необходимость, не беспокоя его обитателей в столь поздний
час.
Очутившись в темной спальне, я подождал немного, пока глаза привыкнут
к темноте, а потом вышел в коридор. Там горела лишь маленькая лампочка над
